Польский язык очень смел в обхождении с заимствованными словами и мгновенно приспосабливает их к своей фонетике и грамматике, в этой манере он похож на испанский. Так, мы уже не одну сотню лет не можем разобраться со словом кофе — какого оно рода (мужского, потому, что это напиток, или среднего, потому, что кончается на е), да как его склонять или не склонять вовсе. Поляки с кофе разделались как повар с картошкой, превратив его в каву (kawa), вполне по-славянски выглядящее слово, естественно склоняющееся по всем семи польским падежам. Или же мы принуждаем себя выговаривать фонетически чуждое русскому языку название города Нью-Йорка. По-польски это просто Новый Йорк (Nowy Jork), так же как Newfoundland у них не Ньюфаундленд, а Nowa Faundlandia.
Характерная особенность польского языка — множество архаичных черт, которые были свойственны ранее и другим славянским языкам, в том числе и русскому. Вот некоторые из них:
Наличие носовых гласных [o(н)] и [э(н)], которые в русском языке тоже существовали, но вымерли лет 500 назад (обозначались в русской письменности специальными буквами «юс большой» и «юс малый»).
Манера отождествлять названия стран и народов. Германия по-польски Niemcy [не́мцы], Венгрия Węgry [вэ́(н) гры]. Впрочем, это касается только нескольких стран, как правило, ближайших соседей. Сравните с древнерусским названием торгового пути «из варяг в греки», то есть из страны Варяги в страну Греки. В польской орфографии принято писать названия национальностей с большой буквы. Таким образом, слово Niemcy в зависимости от контекста может обозначать и Германию, и немцев.
Существование у глаголов (в прошедшем времени), а также у прилагательных и местоимений (во множественном числе) двух форм: лично-мужских и вещно-женских. Пример: oni [они] — речь идет о мужчинах или группе лиц, в которой есть хотя бы один мужчина, и one [онэ] — имеются в виду женщины или неодушевленные объекты. Такое было когда-то и в русском языке. Пережитки сохранялись еще в XIX веке, например, в известном стихотворении Пушкина: «Не пой, красавица, при мне ты песен Грузии печальной: напоминают мне оне (то есть песни) другую жизнь и берег дальный». Красавицы были бы тоже оне.
Читаем по-польски
Польская письменность вполне регулярна, то есть, зная правила чтения, можно прочесть любое слово, а исключения из правил практически отсутствуют. Однако орфография довольно сложна и требует немалого времени для изучения, поэтому мы остановимся лишь на некоторых ее моментах.
Ударение силовое, как в русском, фиксировано на предпоследнем слоге, исключения немногочисленны. Однако ударение менее сильное, поэтому безударные слоги подвергаются меньшей редукции, чем в русском языке. Характерный признак польского акцента как, впрочем, и многих других: говоря по-русски, поляки отчетливо произносят безударные гласные. В отличие от близких языков, чешского и словацкого, польский подобно русскому игнорирует долготу произносимого гласного, то есть эта фонетическая характеристика не является смысло-различительной.
Гласных звуков побольше, чем в русском, так как сохранились носовые гласные [о(н)] и [э(н)] (как во французском). Их соответственно обозначают буквы а и е с диакритическими знаками, похожими на лапки: ą и ę.
К сожалению, произношение этих гласных не всегда одинаково — оно определяется тем, какая согласная за ними следует. Возможны четыре варианта произношения, так что с наскоку чтение этих букв не освоишь. Польская фонетика вообще довольно сложна, поэтому и орфографию нам удастся пока освоить только в общих чертах.
Гласные без диакритических знаков читаются как в латыни, кроме y, которая точно соответствует русскому [ы]: mysz [мыш] — «мышь», кстати, по-польски мужского рода. Перед буквой i согласные всегда произносятся мягко, так что она часто обозначает не звук, а мягкость предыдущего согласного, если после i идет еще одна гласная, например, miasto [място] — «город». Йотированность гласных в начале слога обозначается буквой j, jajo, jajko [я́ё, я́йко] — «яйцо».
Есть еще одна необычная буква — о с акутом: ó, которая, как и u, обозначает звук [у], но «для нашего удобства» только в тех словах, где в соответствующих русских встречается о: góra [гура] — «гора»; sól [суль] — «соль». Такая же закономерность прослеживается в паре ż и rz — и буква и буквосочетание обозначают звук [ж], но rz — в тех случаях, когда в соответствующих русских словах пишется буква р: żuk [жук]; rzeka [жэ́ка] — «река».
В польском языке, как и в русском, работает закон ассимиляции согласных по глухости-звонкости, причем даже в большей степени. Оглушение распространяется не только на предыдущую, но и последующую согласную: Moskwa [мо́скфа] — Москва; kwiat [кфят] — «цветок». Приставки, соответствующие русским при-, пре-, пере-, пред-, произносятся przy- [пши], prze- [пшэ], przed [пшэт], так как звук [ж] оглушается после глухого звука [п]. Слов с такими приставками в польском языке огромное количество, так же как и в русском. Добавьте к этому и соответствующие этим приставкам предлоги. Отсюда и ходячее представление о «пшикающей» польской речи.
По какому-то историческому недоразумению в русской практической транскрипции польских слов rz передается независимо от его положения в слове как рж (есть, кстати, такой звук и соответствующая ему буква в чешском языке). Так, в русской транскрипции появляются труднопроизносимые фамилии вроде Пржевальский. По-польски фамилия знаменитого исследователя Центральной Азии произносится легко: Przewalski [пшева́льски].
Буквосочетание cz — очень твердое [ч]: czapka [ча́пка] — «шапка».
Буквосочетание sz — как русское [ш]: czaszka [ча́шка] — не «чашка», которая по-польски filiżanka [филижа́нка], а «череп». Это чтобы вы не думали, что понимаете все польские слова.
Согласные в польском могут быть мягкими и твердыми. Мягкость обозначается двумя способами: либо буквой i, следующей за согласным, либо акутом над ним. Исключение касается звуков, обозначаемых буквой l. Без диакритического знака — это обычное европейское l, то есть средний между русскими звуками [л] и [ль], даже если после него идет i. А вот с диакритическим знаком Łł — это очень твердое [л], которое в современном польском языке имеет тенденцию к превращению в гласный звук, подобный английскому [w] или белорусскому [ў]. Так произносят твердое [л] люди, имеющие соответствующий дефект речи: уошадь вместо лошадь. Кстати Łł — редкий в графике случай, когда диакритический знак расположен не под и не над основной буквой, а внедряется в ее середину.
Надо сказать, что из четырех согласных, которые могут быть по-настоящему мягкими, ź или zi, ś или si, ć или ci и ń или ni, только ń соответствует русскому [нь], остальные же при смягчении меняют свое произношение: ź — очень мягкое [ж], в русских словах ему соответствует буква з; ś — очень мягкое [ш], в русских словах ему соответствует буква с; ć — очень мягкое [ч], в русских словах ему соответствует буква т. Примеры: woń [вонь] — «запах» (вспомните русское благовоние); przyjaźń [пшы́яжьнь] — «дружба» (ср. с русским приязнь); źrôdło [жьру́дло] — «источник»; ziemia [же́мя] — «земля», ziemniak [же́мняк] — «картофелина»; kość [кошьчь] — «кость»; siano [шя́но] — «сено»; ciastko [чя́стко] — «пирожное», уменьшительное от ciasto [чя́сто] — «тесто».
Чешский язык
Čeština
Чехи — народ, совершивший тихий культурный подвиг. Они восстановили свой литературный язык, после того как он более чем на 200 лет практически вышел из употребления. С 1612 года, со знаменитой битвы при Белой Горе, Чехия попала под полное, то есть не только политическое, но и культурное господство немецкоязычных государств. Почти 200 лет по-чешски практически никто не писал, а говорили только простолюдины. Всякий, кто хотел сделать карьеру, все равно в какой области, вынужденно пользовался немецким, сначала потому, что это государственный язык, а потом и по той простой причине, что чешский безнадежно отстал и говорить, и тем более писать на нем о вещах новых или выходящих за пределы примитивного быта было уже невозможно. Это обычная судьба языков угнетенных народов в случае, если угнетатели превосходят или, по крайней мере, равны им в культурном развитии.