И вот, наконец, разговор свернул в нужную сторону.
Господин Хе, прищурив без того узкие глаза и откинувшись на спинку дивана (девочек он к тому времени уже выставил вон), начал:
— В прошлый раз вы привезли очень хороший груз. Рабы все как на подбор — здоровые, крепкие и выносливые. Поэтому я хочу сделать вам предложение, — и умолк, пристально глядя на капитана.
Хорхе тоже не торопился с ответом. Планы на будущее у него уже имелись, причем четкие и изменению не подлежащие. Пока он отдыхал в офуро в компании пары омывальниц, еще раз проанализировал свои дальнейшие действия и лишь убедился в их правоте. Уж слишком странным был его пассажир, слишком неправильным, несмотря на, казалось бы, безошибочную речь, жесты — от него сквозило чужеродностью, инакостью. Конечно это можно было бы списать на отдаленность системы из которой он его забрал, воспитанием… Но нет. Все же было в том пассажире что-то такое, что заставило капитана 'Кимберли' насторожиться, а потом принять это странное решение. Хорхе немало помотался по галактике и слишком многое успел повидать за это время. Так вот — таких людей, как этот безымянный пассажир он доселе не встречал. Возможно, другой не обратил бы на такие мелочи внимания, но капитан, у которого порой от мелочей зависела жизнь — обратил. И решил от греха подальше отсидеться на другом конце галактики.
Однако ответил капитан по-иному.
— Весь во внимании, господин Хе.
И тот продолжил:
— Я хочу предложить вам заключить со мной контракт на поставку еще пары сотен таких же высококачественных рабов. Покупать буду на ваших условиях.
Капитан едва удержал себя, чтобы не поморщиться. О, черт! 'Повезло' ему, идиоту, что тогда вместо обещанных кредито-центов с ним расплатились этими бугаями, погруженными в стазис-сон. Он их штабелем сложил в одной из кают, и мотался по половине галактике, боясь заходить в крупные порты, пока чудом не пристроил их Муи Хе. Теперь следовало как-то выкручиваться, чтобы не обидеть отказом чертова азиата.
— Ваше предложение весьма щедрое, но… Тот раз оказался случайностью, мне повезло, что я смог угодить вам, однако я вовсе не уверен, что мне удастся сделать это вновь.
Господин Хе недобро посмотрел на Розеро, и тому ничего не оставалось, кроме как рассказать правду. На самом деле капитан не был трусом, но здесь на базе он находился у пиратов в полной власти.
— … и я назову вам координаты дельца, чтобы вы лично могли заказать у него товар, без моей накрутки как посредника, — закончил рассказ Хорхе.
Хе ненадолго задумался, а потом поинтересовался.
— А что вы захотите за эти сведения?
— Ничего, — честно ответил капитан. — Абсолютно ничего. Все это я готов сделать лишь из одного уважения к вам и в расчете на дальнейшее сотрудничество.
Такой ответ удовлетворил хитрого азиата.
— А что же вы тогда собрались у меня покупать, дорогой друг? — спросил господин Хе, а Розеро отметил про себя, как быстро он стал дорогим другом.
— Сущую безделицу. Не больше полцентнера 'пыльцы ангела', той, что по старым рецептам. Классику так сказать, и пяток девочек. Главное чтобы все они были белокожие, светлоглазые и светловолосые. И желательно еще несломленные.
— Спецзаказ? — тут же вскинулся азиат.
— Нет, — качнул головой капитан. — Пробую рынок прощупать. Говорят в глухих провинциях Бхарата… У индусов, то есть, такие женщины пользуются спросом.
— Понятно… — протянул Хе. Он поверил в правдивость слов Розеро.
На самом же деле Хорхе не собирался говорить правды. Незачем. Светленькие девушки в султанате Занзибара будут стоить баснословно дорого, и классическая дурь тоже. В султанате не была запрещена продажа наркотиков, однако больше купить капитан не мог себе позволить. Наркоту еще нужно было провести через всю конфедерацию и не попасться на выездной таможне. Если на полусотню килограмм еще закроют глаза, то на большее вряд ли. Да и девушек следовало погрузить в стазис-сон, а самостоятельно сделать этого Хорхе не мог. Зато это мог сделать господин Хе. Раз он вывел рабов из стазиса, значит, сможет и ввести. Все лишь упиралось в цену.
Господин Хе долго торговаться не стал, накинув на стоимость каждой девушки по десять процентов за стазис-сон. Розеро лично осмотрел каждую. Девчонки оказались потрепаны, у одной даже синяк под глазом красовался, но в остальном были в полном порядке. На них отсутствовали даже следы насилия, значит, пираты ими еще не пользовались, придерживая для продажи. Самой старшей из них не было и двадцати пяти. Самое то!
Капитан расплатился сразу, переведя деньги с резервного счета прямиком на счет господина Хе. А на вопрос, когда подготовить товар к погрузке неожиданно даже для себя ответил.
— Чем скорее, тем лучше. Желательно, даже сегодня.
Такой поворот хоть и оказался неожиданным для азиата, но спорить он не стал. Пока готовили девочек, и шла погрузка Розеро, ощущал себя словно на иголках. Ему казалось, что нужно, во что бы то ни стало, убраться отсюда. И когда 'Кимберли' уже через пять часов стартовала с грузом на борту, Хорхе Розеро испытал невероятное облегчение.
Глава 8
Империя. На границе с Конфедерацией. Созвездие Павлин. Дельта Павлина. Год 3285-й по земному летоисчислению.Возвращение на базу снова было триумфальным, и дело было даже не в том, что Демин одержал победу. К победам-то в Империи как раз привыкли, в сознании людей давно и прочно укоренилось, что флот у них победоносный. Но то, что один-единственный корабль нанес врагу урон, сравнимый с действиями целой линейной эскадры, вызывало в глазах людей законную гордость за крутизну своих военных. Так что все было как положено — оркестр, адмирал, лично приветствующий героический экипаж, толпа встречающих… В общем, этот день запомнился Демину, в первую очередь, числом тостов, поднятых в его честь.
Впрочем, последствий утром не было — праздновать на широкую ногу было одной из традиций Империи, поэтому и средства, позволяющие без особых потерь для организма преодолеть неприятные последствия праздника, были хороши. Поэтому, когда Демин подходил к адмиральскому кабинету, он чувствовал себя весело и бодро.
Кольм, обычно спокойный и невозмутимый, как раз заканчивал рычать в монитор. Кого уж он там распекал, Демину видно не было, но сам адмирал лишь рукой махнул в сторону кресла, присаживайся, мол, и выдал:
— … и передай ему, что пить, курить и трахать все, что шевелится — это не круто! Круто на бицепс двести брать и университет лучше всех закончить. Так и передай ему: если за ум не возьмется, то я ему лично внеочередной призыв устрою и палубным матросом на какую-нибудь разваливающуюся шаланду загоню. Пускай космоса похлебает. И чтобы там туалет два дня не смывался!
— Что это было? — с интересом спросил Демин, когда Кольм, закончив разговор, с размаху врезал по клавише отбоя. Был адмирал злым, взъерошенным, и больше всего напоминал сейчас встрепанного воробья. На вопрос командора, заданный по праву старого товарища, он лишь беспомощно махнул рукой:
— Да сын младший совсем от рук отбился. Ты представляешь, мало того, что какую-то заразу подхватил…
— И что? Все мы были молоды, все не без греха.
— Да черт с ней, с заразой, врачи такое, как мне сказали, за три дня лечат. А вот то, что он, придурок, в своем гребаном филологическом институте связался с какими-то болтунами… Ты представляешь, Империя им не нравится, демократию подавай. И чтобы они сами у руля сидели и других жизни учили. Ты знаешь, кто мне позвонил? Лично… — тут Кольм ткнул пальцем наверх. — Он мне сказал, что пока моего сына прощает, но чтобы это было в первый и последний раз, и чтобы я считал это авансом за проделанную работу. Ты представляешь, что я чувствовал? Это еще повезло щенку, что вся информация, касающаяся тебя, меня, и наших семей ложилась на стол Самому, его же товарищей направили по стандарту, как политических.
Демин сочувственно покивал головой — надо сказать, младшенький у бравого адмирала явно не удался. Правда, по стопам отца никто из его детей не пошел, что Кольма несказанно обижало, но и жаловаться было вроде как грешно. Старший отпрыск вовсю пахал на заводе и уже дослужился до зам производства — не бог весть какая карьера, но дело вполне достойное. Дочка вовсю двигала имперскую геологию, по несколько месяцев пропадая на окраинных планетах, а вот младший пошел в гуманитарии. И ладно бы просто учился, а то ведь под влиянием друзей, считающих себя самыми умными, всякими новыми веяниями увлекаться начал. А отец, всю жизнь тянувший лямку и мотавшийся по дальним гарнизонам, сейчас чувствовал себя виноватым, что запустил воспитание отпрыска, и Демин его прекрасно понимал. Понимал, сочувствовал, но помочь ничем не мог.