Читать интересную книгу Дверь в глазу - Уэллс Тауэр

— Вообще-то я пришла сюда не для того, чтобы лезть к вам с разговорами, — сказала Джейси. Она сунула палец в карман и выудила пару пожеванных купюр. — Вот. У меня есть два доллара. Хватит?

— Да забудь, — сказал он. — Присядь, если хочешь.

Джейси села, вытянув вперед крепкие розоватые ноги и скрестив в районе щиколоток — так они смотрелись лучше всего. Она сделала еще один большой глоток пива, и не смогла удержаться — ужасная булькающая отрыжка вышла из нее.

— На здоровье, — сказал мужчина, глянув на нее через плечо теплыми серыми глазами, от которых расходились веселые стрелки морщинок.

Его светлые волосы подвытерлись спереди, обнажив веснушчатый череп, но это было заметно только с очень близкого расстояния. Гораздо больше бросалось в глаза состояние его правой руки. Ближе к плечу она была покрыта шрамами. Безобразный рубец извивался по внутренней стороне бицепса и доходил почти до запястья. Черные волосы, толстые и блестящие, там и сям пробивались через шрам, как остатки хирургических нитей. На этой руке были сделаны три татуировки: женщины, изображенные с неожиданно хорошим вкусом — ни одна из них не была голой или в непристойном виде. На плече — наколота дама средних лет в больших полузатемненных очках, она сидела напряженно, будто школьница за партой, распущенные волосы разделял прямой пробор. Вторая женщина — на предплечье — улыбалась сидевшей у нее на руках маленькой собачке с ушами летучей мыши. Третья, одетая в капри, на фоне заходящего солнца ловила рыбу в прибое.

Только разглядев татуировки как следует, Джейси заметила, что женщина везде одна и та же.

— Ты где-то здесь живешь? — спросил мужчина.

— Недалеко отсюда, — быстро и нервно ответила Джейси. — Здесь такая скукотища. Я бы хотела жить в городе.

— Да, в городе неплохо, если тебе нравятся банкиры и африканские дикари, — сказал мужчина.

Он вытряхнул сигарету из зеленой пачки и предложил Джейси — она взяла. Джейси облокотилась на валун, обхватив его рукой, и закурила. Обрыв был позади нее. Она надеялась, что Майе и Линдеру хорошо ее видно: волосы, спадающие на спину, блестящие на солнце, пиво, которое она так отважно раздобыла, и восхитительный табачный дым, поднимающийся над ее рукой.

— Я Стюарт Куик, — сказал мужчина. — А тебя как зовут?

Джейси назвалась именем матери — Джун.

— Надо же, мне нравится, — сказал он. — Девушку, на которой я собирался жениться, звали Августа.

— Почему не женился?

Куик приподнял верхнюю губу над зубами и, дружелюбно прищурившись, стал вглядываться в прошлое.

— Не знаю. Страх, глупость, деньги, ее бывший и самая жуткая бородавка, какую ты только можешь себе вообразить, вот здесь, — сказал Куик, показав место на стыке правой ноздри и щеки. — Она была размером с мяч для гольфа.

Джейси засмеялась, прикрыв ладонью рот, чтобы не показывать брекеты.

— Сколько тебе, Джун? — спросил он.

— Угадай. — Она пустила пустую бутылку по реке, как делал Куик.

— Сорок пять, — сказал он, вручая ей еще одну.

— Прекрати, — сказала Джейси. — Мне восемнадцать.

— Какое совпадение, — сказал он. — Мне тоже восемнадцать.

Потом он стал расспрашивать Джейси: как давно она живет здесь, что читала в школе, собирается ли поступать в колледж, что будет там изучать.

Джейси врала ему — как ей казалось, умно и находчиво. Она заявила, что поступает в Эмори и будет изучать медицину, хотя какую-то часть ее тянуло в Нью-Йорк, где одна школа, чье название вылетело из головы, предлагала ей бесплатно учиться актерскому мастерству и вокалу.

На все, что она говорила, Стюарт Куик улыбался, кивал и говорил ей, как разумно она поступает и какой она должна быть талантливой, если перед ней открыты столь замечательные перспективы.

Потом он посмотрел наверх, на густые зеленые заросли дуба, сосны и камедного дерева.

— Твои приятели все еще там? — спросил Стюарт. — Может, им спуститься и потрепаться с нами?

Джейси не понравился такой поворот в разговоре. Ей было обидно думать, что Куик не чувствует того, что чувствует она: особенную, интимную атмосферу между ними, сидящими вот так вдвоем на теплом камне.

— Не, — сказала Джейси. — Это черствые люди. Лучше бы мне больше не видеть их сегодня. Слушай, можно я спрошу у тебя кое-что, Стюарт?

— Давай.

— Кто это у тебя на руке? — спросила она. — Она симпатичная. Это ведь одна и та же женщина, да?

Куик осмотрел свои татуировки, поворачивая руку с таким усилием, что его нижняя губа выпятилась и влажно заблестела.

— Да, это моя мать. Эта рука ее.

— Что значит — «ее»? — Джейси представила покореженную конечность с торчащими редкими волосками, приделанную к той ухоженной женщине, и захихикала в бутылку.

— Что у меня не было бы этой руки, если бы не она.

— У тебя не было бы всего тебя, если бы не она, — сказала Джейси, расслабившись и осмелев от пива.

— Да я не о том. Если бы не она, я потерял бы эту руку, — сказал Стюарт Куик.

Солнце закатилось за деревья, и свет начал распадаться на отдельные пятна.

— На войне? — спросила Джейси.

— Да нет, — сказал Стюарт Куик. — Не на войне, а на гребаной автомойке. Хочешь, расскажу?

Джейси ответила, что хочет.

— Ну, у меня был босс. Один такой мерзавец сотни маленьких засранцев стоит. Короче, однажды у нас была нехилая очередь из тачек, они сигналили как сумасшедшие, и этот тип заорал на меня, чтобы я принес чистые полотенца из стиральной машины. Я не об обычных машинах говорю. Эти крутятся в десять раз быстрее, чем та, что стоит у тебя дома. В общем, он вопит: «Принеси полотенца! Чтоб тебя, принеси им полотенца, Стью!» Я иду к машине. Открываю и сую руку, но барабан еще не остановился — и что он делает? — отрывает мне руку, выворачивает локоть и рвет все в клочья.

— Офигеть! Правда, что ли? — сказала Джейси.

— Да, я даже не мог понять, что произошло — такой был шок. Я просто вышел на парковку средь бела дня, а там толпа народу, которым нужно помыть свои «Мерседесы» и прочую хрень после работы. Они выглядывают и видят парня, который тащит за собой собственную руку по бетону, как игрушечный кораблик, — она висит на клочке кожи. Врачи сказали: «Черт с ней, отрежем». Но моя мать пришла, накатила на них, подняла крик. Заставила пришить руку обратно. Они сказали, что в этом нет смысла. Она сказала: «Да мне плевать, если она почернеет и будет гнить. Вы пришьете моему сыну руку обратно. Если не приживется, отрезать успеете. Но сейчас пришейте эту чертову штуковину».

Куик приподнял руку и посмотрел на нее отстраненным, оценивающим взглядом, словно это была какая-то диковинка, которую он нашел в магазине, восхитился ею, но купить — денег не хватило.

— Прямо чудо какое-то, — сказала Джейси.

— Довольно паршивое чудо, — сказал он. — Кость болит безумно почти все время. К тому же я почти ничего не чувствую этой рукой.

— Хреново, — сказала Джейси.

Теперь Куик трогал большим пальцем остальные пальцы на своей искалеченной руке, один за другим, внимательно следя за этим действом и улыбаясь с растерянно-изумленным видом.

— Не знаю. Начинаешь радоваться тому, что у тебя есть, мне кажется. И еще, когда не чувствуешь какую-то часть своего тела, — это даже любопытно. Как будто в тебе два человека.

— Хотя бы не скучно, — сказала Джейси. — По-моему, смотрится круто и впечатление производит — эти шрамы и все такое.

Куик рассмеялся. Он открыл еще одно пиво и, отдав его Джейси, улегся на бок возле нее — его голова оказалась на уровне ее коленей, и она чувствовала, как его дыхание высушивает пот на ее коже.

— Давай меняться? — сказал он. — Ты берешь эту руку, а я, ну не знаю. Может, эту ногу.

Джейси смутилась.

— Зачем тебе моя дурацкая толстая нога? — сказала она.

— Врешь, — сказал Куик. — Товар первого сорта. В прекрасном состоянии, только вот тут какая-то фигня.

Куик положил свою больную руку на икру Джейси. Вторую руку он поднес ко рту, облизал большой палец и стал медленно тереть им по кругу коричневое пятно на левой ноге Джейси, прямо под коленкой. Несколько секунд она позволяла ему делать это. Потом высвободила ногу из его хватки. Блестящие разводы, которые Стюарт Куик оставил на ней, насторожили Джейси, но она побоялась обидеть его, стерев их.

— Это родимое пятно, — пробормотала она.

Когда Джейси была ребенком, мама учила ее различать лево и право по этой отметине.

— Когда я была маленькой, оно было в форме рыбки. До сих пор чем-то похоже.

Она еще немного отхлебнула из бутылки и стала наблюдать, как малюсенький красный жук протискивается в щель в камне.

Куик сел. Взял у нее пиво, прихватил ее подбородок большим и указательным пальцами и легонько поцеловал в губы. Потом отстранился и посмотрел на нее, расплываясь в улыбке.