— Решил отдать меня на съедение волкам? — Рик резко обернулся.
— Нет, — прорычал он, — съем тебя сам! — Он сказал это низким хриплым голосом, и у меня пересохло во рту. Он сделал шаг и приблизился вплотную ко мне, так, что я почувствовала его дыхание. «Неужели правда?» — пронеслось в моей голове, окатывая ледяными мурашками. Но тут он улыбнулся.
— Пришли!
Я хотела выругать его за эту глупую шутку, но то, что открылось моему взгляду заставило тут же забыть об этом. Среди древесных зарослей светлым каменным пятном красовалось небольшая часовня. Она будто парила над землей, опираясь на подушку из сочного зеленого папоротника, но лианы плюща, цепляясь за ее стены, тянули к земле. Высокие стрельчатые окна украшала каменная резьба, местами покрытая мягким изумрудным мхом. В углах округлые колонны шпилями стремились в небо и возвышались над основной постройкой. Верхнюю арку массивных дверей украшала скульптура кентавра, стоящего на задних ногах, готового ринуться в бой. Еще выше стену украшало большое круглое окно в виде цветка. Я видела такие на фотографиях готических соборов.
Рик не без удовольствия наблюдал за моим впечатленным выражением лица.
— Привез меня помолиться?
— Хочу показать тебе кое-что! Только пообещай не болтать и вести себя тихо. То, что ты увидишь поможет тебе понять, почему ты здесь.
Я была готова ворваться внутрь. Но тяжелые двери на поддавались. Я встречала похожие двери в Исаакиевском соборе Санкт — Петербурга. Рассмотреть изображения было практически невозможно — металлические пластины были покрыты бирюзовой коррозией. Но даже это не умаляло величественности этой красоты.
Рик терпеливо ждал, когда же я уступлю ему право открыть эти двери. Он смотрел спокойно и снисходительно, как родители смотрят на малыша, который доказывает что сможет сделать все сам и только сам!
— Тебя не учили открывать двери перед женщиной? — Ну не могла же я просто так отойти.
Рик, пропустил мимо ушей мой укол, легким прикосновением распахнул створки дверей на скрипучих петлях и пригласил войти.
Помещение было небольшим. Из-за густой пыльной паутины на окнах оно скорее походило на склеп, чем на часовню. Но и мрачным не было. Сквозь многочисленные узкие окна внутрь попадал свет, а лучи солнца, преломляемые витражом круглого окна, украшали пол цветными узорами роз и лилий. Абсолютно все было из камня. Мраморную белую гладь стен украшали вставки разноцветных резных узоров. Помимо растительных орнаментов были и символы, но я видела их впервые и о значении их даже не догадывалась. Они были необычными, неземными. Центр часовни ограничивала каменная балюстрада. Я коснулась рукой холодных каменных перил, и на пальцах остался слой пыли.
Рик снял с крепления в стене факел, под ним в стенной нише стоял изящный сосуд, похожий на амфору, из которого он облил факел маслом, и поджег его. Отражая пламя огня, его глаза стали еще глубже, красивее.
Рик взял меня за руку и держал крепче, чем это было необходимо. Неужели он думал, что я стану вырывать свою ладонь? Мы обошли балюстраду и перед нами появилась лестница, ведущая вглубь. Темнота не позволяла определить ее глубину. Рик спускался первым, не выпуская моей руки. Мы шли медленно, и я успевала любоваться переливами кварцевых вкраплений мраморных стен под всполохами огня. Вокруг становилось тише, и треск горящего факела эхом возвращался обратно. Холод становился сильнее, что означало, что мы уже глубоко под землей. Необъяснимое чувство, которое возникло внутри меня, как только мы вошли в это здание, теперь, под землей стало настолько ярким и ощутимым, что я с точностью могла сказать, что это было спокойствие и счастье. Мне хотелось раскинуть руки, закрыть глаза и впитывать, впитывать, впитывать его в себя, чтобы во мне не осталось ни одной клеточки не заполненной им. Но мы продолжали спускаться.
Ступени кончились, и мы стояли у темного пространства, которое факел осветить был не в силах. Рик опустил факел в каменный желоб, и огонь метр за метром распространился вдоль стен. Мы оказались в кольце огня. Языки пламени светили все ярче, а черный дымок копотью оседал на белоснежном сводчатом потолке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В центре комнаты стоял хрустальный саркофаг, оплетенный каменными орнаментами так, что невозможно было снять его крышку. Резные узоры преломляли свет и было невозможно рассмотреть, того, кто покоился в нем.
Мои руки сами потянулись к нему, и как только я приблизилась, саркофаг стал светиться изнутри голубоватым сиянием. Машинально я одернула руку. Нет мне не было страшно, но мистическое, необъяснимое явление смешало в моей голове сотни мыслей, и я не могла понять, что происходит.
Рик не без удовольствия наблюдал за мной. Ему нравилось видеть мое восхищение и недоумение?
— За все время ты впервые сбита с толку и не собираешься сбежать! — довольная улыбка становилась шире.
— Ты привел меня сюда, чтобы показать, чем может закончиться мой побег? Хрустальный гроб — не худший конец.
— Еще бы! Не каждый удостаивается такой чести! И не каждого опасаются так же, как при жизни.
Я не понимала, к чему он клонит. А он не спешил объяснить мне, зачем мы здесь. Наверняка, это было одним из способов выработки невероятной выдержки, которой он, в отличие от меня, уже обладал.
На каменном пьедестале среди орнамента я заметила нечто, похожее на письмо. Язык был мне не знаком, и даже ассоциаций не возникало. Наверняка, здесь говорилось о том, кто захоронен в этом склепе.
— Что здесь написано? Я ничего не понимаю.
— Эта надпись на древнем языке, которым раньше пользовались жрецы Создателя. Сейчас на нем не говорят, но существуют те, кто его знает.
— Ты знаешь? — Ответом был кивок. — Это ты что ли жрец? — Я усмехнулась и закатила глаза.
— Чтобы тебе стало еще веселее, скажу, что ты тоже.
Я промычала «угу» и направилась к лестнице.
— Тебе не интересно, кто это? Почему саркофаг начинает сиять, когда ты рядом?
— Клещами доставать из тебя информацию? Мне это не интересно! Твое время вышло. Я замерзла и хочу выйти отсюда.
— Ее звали Шарлин л'Эклер.
На второй ступени я остановилась. Я стояла, не оборачиваясь, и ждала продолжения.
— Она так же, как и я любила эклеры? — Я понимала, что сказала глупость, но это было первым, что пришло на ум.
— Ты обещала быть серьезной.
— Не помню такого. Мне холодно. Может закончим экскурсию? Фокус со светящимся гробом мне понравился. Благодарю! Я наверх, если ты не против.
Несколько секунд он молчал, но как только я сделала еще один шаг, Рик продолжил.
— Она была королевой среди магов. И вампиры почитали ее как Божество.
Этот мужчина доведет меня своим спокойствием и неспешностью. Недовольная, я с громким вздохом обернулась.
— Мне правда холодно. Если ты будешь продолжать в том же темпе, минут через десять я замерзну и лягу рядом с ней.
Рик присел на корточки, и взглядом пригласил сделать то же самое. Не знаю, чего мне хотелось в тот момент больше: выйти на поверхность из холодного могильника, или послушать историю королевы. Но я послушно вернулась и присела рядом. От его тела шло приятное тепло, и я неосознанно придвигалась поближе.
У самого пола черную мраморную плиту, на которой покоился саркофаг кольцом обвивало тело змеи, пожирающей свой хвост. А над ним были высечены многочисленные изображения. Я никогда не любила рассматривать мелкие детали, и этот раз не был исключением.
Рик, заметив мой рассеянный взгляд, стал указывать на картинки. Девочка в струящемся платье, распространяющая сияние вокруг себя. Женщина, пускающая сразу несколько изогнутых копий. Та же женщина теперь уже в короне, и снова с копьем в руке. И следующий эпизод был самым великолепным. Королева улыбаясь, стояла подняв руки к небу, а с облаков к ней летел волшебный пегас. Но его туловище и голова были человеческими. А в руках он держал… молнию. Так я поняла, что королева держала в руках не копье. То были молнии. Такие же, какие умела пускать я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})