Читать интересную книгу Гнёт ее заботы - Тим Пауэрс

Толпа перед ними наконец расступилась, и кучер Байрона, погоняя лошадей, вывел экипаж за городские ворота.

― Наконец-то, ― пробурчал Полидори, неуклюже ерзая на своем сиденье, словно намекая, что в конструкции кареты недостает еще одной важной комнаты.

Просто для того, чтобы еще позлить юношу, Байрон наклонился вперед и открыл переговорную заслонку. ― Ты не мог бы ненадолго остановиться, Морис, ― окликнул он кучера. Он уже собирался сказать, что хочет дать лошадям немного отдохнуть; но затем, взглянув в окно, увидел руку и затылок, словно полузатопленные рифы вздымающиеся посреди маргариткового моря на обочине дороги.

― Что на этот раз, милорд? ― вздохнул Полидори.

― Ты у нас вроде бы врач, ― сурово сказал Байрон. Там на обочине люди умирают, а все что тебя занимает, это декламировать поэзию и рассказывать мне о пищеварительных трапезоугольниках.

Полидори понял, что что-то пропустил. Он, щурясь, выглянул в одно из окон, пытаясь понять, что это было, и, если не ошибся с направлением, вокруг все было вполне благопристойно… ― Люди умирают? ― пробормотал он.

Байрон тем временем уже покинул карету и, прихрамывая, спешил через поросшую травой обочину. ― Сюда, болван. Поупражняйся в изящных искусствах на этом бедо… Он замолчал, так как перевернул безвольное тело и узнал лицо.

Узнал его и доктор Полидори, тяжело ступая подошедший сзади. ― Ба! Да это же тот самый якобы доктор, который недавно наградил Шелли пневмонией! Я говорил вам, что навел кое-какие справки, и оказалось, что на самом деле он ветеринар? Думаю, он просто пьян. Нам тут…

Байрон, не слушал его, вглядываясь в изможденное лицо и вспоминая, как близко он сам подошел к подобному несчастью в дни своей юности. Вспомнил он и про оберег ― сердоликовое сердце, которое позже подарил ему друг, а также про странный кристаллический череп, который он самолично откопал в своем фамильном поместье. Череп сгодился на кубок.

― Занесем его внутрь, ― тихо сказал Байрон.

― Что, пьяницу? ― запротестовал Полидори. ― На вашу замечательную обивку? Давайте, просто оставим записку…

― Тащим его внутрь, я сказал! ― прорычал Байрон. И налей немного вина в ту аметистовую чашу, что упакована в чемодане с моими пистолетами. А потом, ― спокойно продолжил он, кладя руку на плечо испуганного молодого врача, ― подсчитай, сколько я тебе должен. Твои услуги больше не понадобятся.

На мгновение Полидори лишился дара речи. ― А? Что? ― пролепетал он. ― Вы что, сошли с ума, милорд? Он же ветеринар? Даже не хирург, как он тогда заявил, ему только животных лечить. И это им вы хотите заменить меня, выпускника Эдинбургского университета? Пять бокалов вина за одно утро, не удивительно, что вы такое говорите! Как ваш врач, боюсь, я должен…

Байрон, конечно, не собирался нанимать этого лежащего без сознания человека на замену Полидори, но возражения юноши заставили его тут же с садистским удовлетворением ухватиться за эту идею. ― Я больше не твой работодатель, ― самым своим ледяным тоном произнес он, с легкостью заглушая назойливые протесты Полидори, ― и не могу тебе приказывать, но как человека, прошу тебя, помоги донести моего нового личного врача до экипажа.

Задыхаясь от ярости или, быть может, от стоящих комом слез, Полидори, тем не менее, подчинился, и каких-то несколько мгновений спустя Майкл Кроуфорд сидел на кожаной обивке экипажа Байрона, вливая вино в горло и расплескивая его на заляпанную грязью манишку. Вскоре экипаж снова был в пути, а Полидори пошатываясь, направился обратно к воротам Женевы.

Кроуфорд ожидал, что вино ударит ему в голову, с его-то пустым желудком и сдавшим телосложением ― но вместо этого оно, казалось, наоборот прочистило его разум и придало ему сил. Он опустошил чашу, и Байрон наполнил ее снова.

― Я же говорил тебе обратиться ко мне за помощью, если будет нужно, ― сказал Байрон.

― Спасибо ― но до сегодняшней ночи все было хорошо.

Байрон пристально смотрел на него, и Кроуфорд знал, что он рассматривает его осунувшееся лицо и лихорадочно блестящие глаза. ― Правда. Байрон вздохнул и откинулся назад, возвращая бутылку в плещущееся ведро со льдом на полу. ― И что же случилось прошлой ночью?

Кроуфорд изучающее посмотрел на Байрона, у того на первый взгляд не было никаких симптомов в виде бледной кожи и лихорадочно блестящих глаз. ― Я потерял мою… Кого же он все-таки потерял: жену? Покровителя? Любовницу?

Но Байрон уже понимающе закивал. ― Судя по всему совсем недавно, ― сказал он, ― раз ты все еще не вскарабкался на одну из этих гор. Сколько прошло с тех пор… как «меланхолия отметила тебя»[134]?

― С тех пор…? Э-э. Месяц или около того.

― Ха. Байрон снова наполнил свой более мирской бокал не-вполне-твердой рукой. ―Здорово должно быть тебя покусали, раз ты добрался сюда так быстро. Я был их жертвой с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать.

Брови Кроуфорда поползли вверх. Да, определенно, эти поэты чрезвычайно рано заводят смертельно опасные знакомства с вампирами. Китс достался им в силу обстоятельств своего рождения, Шелли же и вовсе был завещан им, прежде чем успел появиться на свет из лона своей матери!

Байрон пристально смотрел на Кроуфорда. ― Да, я был молод. Мне потребовалось много времени, чтобы добраться сюда. Он отпил вина и взглянул на раскинувшееся за окном озеро.

― Я в долгу за твою помощь, ― тихо, словно самому себе, сказал он; затем он вздохнул и повернулся к Кроуфорду. ― Мое фамильное поместье своего рода магнит для этих существ ― в Англии есть несколько таких мест, можешь при случае спросить об этом у Шелли ― и одно из этих существ узаконило свое владение, кто бы мог подумать, арендовав его. Ха! Он называл себя Лорд Грэй де Рутин. Он хорошо ко мне относился и пригласил меня пожить вместе с ним. Моя мать решила, что это весьма престижно, и настояла, чтобы я поехал. В первую же ночь он постучался в дверь моей комнаты. Словно в тумане я пригласил его войти… но в этом была и вина моей матери.

Он нахмурился и снова вытащил бутылку из ведра, а затем уставился на мокрую этикетку. ― Позже она конечно за это заплатила, ― заметил он, ― как обычно расплачивается с ними людской род. Ты знал об этом? Что же до лорда Грэя… он с тех пор не перестает приглядывать за мной, меняются лишь личины и иногда пол.

Он содрогнулся и долил еще вина. ― И вот теперь в это замешана моя сестра, моя сводная сестра. Похоже, он и до нее добрался, и я этого не вынесу. Осталось лишь одно, я должен избавиться от его гнета, тогда он больше никому не причинит вреда. Даже моим незаконнорожденным детям, как тот ребенок, которого носит Клэр.

― Разве можно от него избавиться? ― спросил Кроуфорд. ― Кроме как покончить с собой?

― Думаю да. Швейцария опасное место ― судя по всему, они обосновались здесь прочнее, чем где бы то ни было ― но в тоже время я верю, что именно здесь можно ускользнуть от их внимания и сбросить их ярмо. Он указал на чашу Кроуфорда. ― Для начала, очень неплохо выпить вина из аметистовой чаши.

Кроуфорд вспомнил их разговор в Галатее с Китсом. ― Я думал, нефферам нравится это иго. Они, похоже, и не думают… о том, чтобы сбросить ярмо. Напротив, они его ищут.

― Нефферы? Байрона, казалось, позабавило это слово. ― Я понял, о каких людях ты говоришь ― видит бог, они мне проходу не давали. Одна из них, леди Каролина Лэм, выследила меня четыре года назад на балу, а затем порезала свою руку и размахивала передо мной окровавленными пальцами, пытаясь меня таким образом соблазнить. Боже! В любом случае они неправильно понимают истинную природу кварцев. Их использование может, конечно, возбуждать мучительно прекрасные грезы, но эти сны лишь… отголоски, все еще звучащие в отдаленных коридорах замка, после того как его обитатели давно ушли. Некоторые кристаллы могут вызывать более яркие наваждения, чем другие, но ни один из них не может призвать вернуться умерших обитателей; напротив, такие кристаллы, как правило, отпугивают ныне живущих представителей нефелимов. Не то чтобы, конечно, их много осталось.

Кроуфорд сделал большой глоток вина и почувствовал, как жизненные силы снова возвращаются к нему. ― Нефелимов?

― Ты, похоже, не знаток библии, ― заметил Байрон. ― «Были же во дни оны на земле исполины». Нефелимы[135] и были теми «исполинами на земле», где они жили в стародавние времена, потомками Лилит, которые временами входили к сынам и дочерям человеческим ― это один из способов, которым они могут размножаться, через лоно человеческой женщины. Как-нибудь спроси об этом у Шелли, только выбери момент поспокойней. Это те самые существа, от которых Бог пообещал защищать нас, когда простер в небе радугу, как символ своего завета.