Читать интересную книгу Татьяна Тарханова - Михаил Жестев

Может быть, все же столкновения между Лизаветой и Татьяной не имели бы никаких особых последствий, не примешайся к ним обстоятельства, имеющие уже прямое отношение к Игнату. После того как Игнат вернулся из больницы и стал бригадиром ремонтной бригады, Лизавета почувствовала, что он как-то иначе стал относиться к ней. Раньше, бывало, и на огороде поможет, и по дому что-нибудь сделает. А тут весь в работе, все думает о чем-то своем, порой даже не замечает ее. Да это бы куда ни шло. Но как он может быть безразличным к ее трудам, ко всем ее стараниям, чтобы семье жилось лучше и легче? Сколько сил надо потратить, чтобы обиходить землю, вырастить головку цветной капусты. А ему все равно, подашь на стол — ест, не похвалит, словно эта самая цветная капуста в государственном магазине куплена. Конечно, нелегко Игнату на заводе. Весь день надо лазить по этажам. Смотри, ремонтируй. Где ползком, где на четвереньках. Боже упаси недоглядеть. Но все же восемь часов отработал — и домой. А она с рассвета до ночки покоя не знает. То в хлеву, то на огороде, то тащится на базар.

Игнат не замечал переживаний жены, но он очень внимательно следил за ней и больше всего боялся, чтобы не случилось еще какого-нибудь скандала из-за курицы или соседского забора, который затемняет ее землянику. И отводил душу с Татьяной. Пусть знает, о чем он думает. Может, и поймет. Хоть что-нибудь.

Однажды летним вечером, когда Лизавета хозяйничала в кухне, Игнат, сидя с Татьяной на крыльце, завел разговор о том, что если человек не думает о других и живет только для себя, ждет его беда неминуемая. Философские рассуждения Игната не выходили за пределы его личного опыта. Но это был опыт трудной поры первых дней коллективизации, более десяти лет работы на комбинате, он был осмыслен чувствами человека, пережившего изгнание из родной деревни и испытавшего на себе все последствия собственных ошибок. И он был, пожалуй, не менее ценен, чем иные рассуждения философов, черпавших свою жизненную мудрость из книг.

Игнат не заметил, как на крыльце появилась Лизавета. Это произошло в тот момент, когда он снова заговорил о том, что жить одним домом или огородом — значит обеднить самого себя. Лизавета и раньше замечала, что муж проводит все свободное время не с ней, а с Татьяной. Но в общем-то, занятая хозяйством, не вмешивалась в дружбу старого и малого. Сейчас ей пришла в голову догадка, которая никогда раньше не возникала у нее: тархановское тянется к тархановскому. Татьяна отнимает у нее Игната. Такое объяснение было очень удобным. Зачем думать — любит или не любит ее Игнат, доискиваться, почему не по душе ему огород, когда можно все объяснить так просто и убедительно: во всем виновата Татьяна! С того вечера у Лизаветы возникло чувство ревности. Раздражительное, придирчивое и мстительное. Но это совсем не означало, что ревность к приемной дочери вытеснила любовь к ней. Оба эти чувства жили рядом, боролись между собой и, случалось, вместе мучили ее.

Собственно говоря, вначале Лизавета ни в чем не проявляла своей ревности к Татьяне. Какая мать не попрекает свою дочь, слишком приверженную к мальчишеским играм? Какой девчонке не влетало от самой любящей матери за то, что она пришла с улицы вся в грязи и с исцарапанными коленками? И где та мать, что не жалуется отцу на свою неисправимую, непослушную дочь? Татьяна принимала все эти упреки как должное. Но с некоторых пор у матери появилась новая черта. Лизавета стала равнодушной к ней. Равнодушной и настороженной.

Они еще по привычке продолжали звать друг друга мамочкой и дочкой, но за этими привычными словами таилась вражда, как будто каждая ждала нападения другой. И они уже нападали друг на друга — в осторожных словах и недомолвках, в скрытых взглядах и затаенной неприязни. Сколько неприятных черт неожиданно обнаружила Лизавета в Татьяне: горда, думает о себе много, скрытна, хитра, хоть притворяется наивной. Еще больше неприятного для себя находила Татьяна в матери: жадная, только и знает, что свой огород, и глаза колкие.

Игнат чувствовал вражду Лизаветы с Татьяной. В темноволосой девочке он угадывал свой характер и был на ее стороне. Все ему нравилось в ней. И то, что она любила землю, и то, что умела драться и в то же время была до наивности простодушна и добра. Вот только внешность Татьяны причиняла Игнату некоторое беспокойство. Худенькая, с неестественно вытянутой шеей, тонконогая, она мало соответствовала его представлению о девичьей красоте. Но кто может заранее сказать, какая сформируется из подростка девушка? Кто знает, может быть, вот эти тоненькие, словно без икр, ноги станут мускулистыми, сильными? Кто знает, может быть, эта чуть-чуть смешная длинная шея и вся ее фигура, прямая и лишенная каких-либо изгибов, приобретет с годами гордую осанку и необыкновенную женскую привлекательность? Даже он, считавший себя понимающим толк в бабьей красоте, не мог предвидеть, какова будет Танюшка через несколько лет. Для этого ему не хватало, как он серьезно считал, одного: он не был барышником. Это только барышники, покупая жеребенка, знают наперед, какая из него получится лошадь, из девчонки — невеста, а из невесты — жена. Все же кое в чем Игнат не сомневался. Хоть и тоща, но сильна внучка. И глаза тархановские — бедовые. Чем-чем, а глазами возьмет. Все в человеке меняется, только не глаза. Пока от старости не помутнеют.

Игнат открыто на сторону Татьяны не становился. Но она была для него круглой сиротой, ему хотелось чем-нибудь и как-то по-особенному порадовать ее, и он не нашел ничего более подходящего, как купить ей настоящий двухколесный велосипед. Он был не новый, сломанный, но в руках Игната он обрел жизнь, заблестел отникелированным рулем и сыграл немаловажную роль в дальнейшей судьбе Татьяны. Летним вечером она каталась на велосипеде у дома. И вдруг услышала, как сзади ее догоняет автомашина. И тут же увидела, как из калитки на край дороги выбежала трехлетняя соседская девочка. В мгновение надо было решить, что делать. Взять влево — самой попасть под автомашину, ехать прямо — сбить ребенка. Оставался один выход: круто свернуть вправо, в канаву, на огромный валун и какую-то торчащую из травы колючую проволоку. Видимо, в человеке есть не только инстинкт самосохранения, но и инстинкт самопожертвования, и именно он заставил Татьяну рвануть руль вправо. Велосипед полетел в канаву, на камень, а она, по инерции, — вперед, к ногам девочки. Когда Татьяна вскочила, она почувствовала, как кто-то схватил ее за руку и сильно ударил в плечо. Она оглянулась и увидела мужчину. Лицо его было испуганное, злое. Всю свою вину, что недосмотрел за ребенком, он возмещал на ней. Хорошо еще, что какой-то парень защитил ее. Сказал, что она герой. Но факт оставался фактом. Герою достались тумаки, герой нес на себе покалеченный велосипед с помятым передним колесом, и дома его ждала новая награда. Лизавета отругала за помятую машину, а потом, обнаружив, что Татьяна потеряла тюбетейку, выгнала на улицу.

— Не найдешь — не возвращайся.

Татьяна поняла это буквально. Поискала в канаве, на дороге — нигде нет. Пошла на край Раздолья, присела на скамейку у чьей-то калитки. Что же теперь делать? Ветер гнал пыль из Раздолья в поле. Потом все стихло. Сумерки опустились на землю. Неслышно подошел Игнат.

— Идем домой, полуночница.

— А тюбетейка? — спросила Татьяна.

— Была бы голова.

— Но мама сказала, чтобы я не приходила.

— Вот как, — рассмеялся Игнат. — Так я тебя принесу. — И, подняв ее на руки, словно защищая от незримой грозной опасности, понес домой.

Он шел через ночное Раздолье. От дома к дому его провожал собачий лай. Ишь, развели! И откуда в Раздолье взялась эта тяга к собакам? Из деревни? Да в крестьянском дворе собаку держат не для охраны, а для удовольствия малым ребятам и полного комплекта домашних животных. А может, собаку привела мужицкая боязнь за свое добро, недоверие к незнакомым соседям? Так или иначе, расплодилось собачье племя, размножилось, и по ночам над Раздольем стоит такой перебрех, что слышно в Глинске. Игнат усмехнулся. Весной из-за собаки он даже с Лизаветой поругался. Ну зачем им четвероногая охрана? Назло ему или чтобы Татьяна не водила во двор мальчишек? А может быть, показать себя хозяйкой дома? Так пусть будет ею. И пусть живет как хочет. Своим домом, огородом, базаром. Каждому свое. И, думая так о Лизавете, он в то же время понимал, что с ней пройдет всю жизнь до конца своих дней, что надо как-то примириться с ее характером и не замечать ее недостатков — иного выхода нет. Великое счастье найти себе хорошего спутника. Но когда выбор оказался неудачным и надо терпеливо нести свой крест до конца — требуется мудрость.

Татьяна забралась в свою кровать, что стояла в сенях, и сразу заснула. Ее разбудил громкий голос. На кухне горел свет, и она слышала, как мать сказала отцу:

— Хватит, больше с девчонкой я возиться не буду.