Читать интересную книгу Двое из будущего - Казакевич Максим

   Как-то раз в середине августа к нам в производственный цех проник посторонний. Молодой мужчина скромной внешности, в классической льняной косоворотке с застиранной вышивкой и в старом ношеном пиджаке медленно ходил по цеху и с восторгом разглядывал, как штампуются кнопки, накручиваются скрепки и вырубаются заготовки для бабочек-зажимов. Он медленно прохаживался по цеху, осторожно переступая через обрубки металла, старался никому не мешать. Его не сразу заприметили, посчитали, что прибыл очередной покупатель, но когда через полчаса он в очередной раз попался на глаза мастеру смены и тот озадаченно спросил о цели его блужданий, мужик стушевался и неуверенно попросил о встрече с самым главным начальником. А так как я в этот момент находился у себя в кабинете, то этого странного мужчину и доставили ко мне.

   Мужчина сломал передо мной шапку и неуверенно, но все же с какой-то надеждой в глазах, посмотрел на меня.

   - Вы тут самый главный? - спросил он меня через несколько оценивающих секунд.

   Я откинулся на спинку кресла, бросив перьевую ручку в пенал.

   - Да, я. Слушаю вас? - спросил я и с наглым интересом уставился на него. Он слегка стушевался.

   - Я это..., - замялся он слегка, разминая в руках видавшую виды шапку, - меня Василием звать, Ивановичем, - представился он, и я не смог сдержать улыбки.

   - Чапаев? - не удержался я от ёрничества. Мой тезка по имени и отчеству в отличие от меня еще не знал будущего героя гражданской войны. В школе, когда пацаны в классе узнали, как зовут моего отца, моментально прилепили ко мне прозвище "Чапаев" и я долго бесился по этому поводу. Они доводили меня до белого каления в течение нескольких лет, до тех пор, пока я не стал участвовать в соревнованиях по каратэ. После этого и после пары разбитых носов прозвище от меня отвалилось само по себе.

   - Нет, Суслов, - не понял меня посетитель.

   - Чем обязан визиту, Василий Иванович? - спросил я, напуская на себя серьезный вид.

   Он опять стушевался, но нашел в себе силы ответить:

   - Папенька у меня умерли, наследство оставили. Я хотел бы узнать, вы не продадите мне ваши акции?

   Я с трудом подавил в себе улыбку. Однако ж, при внешней скромности, мужик был весьма нагл, заявляя такое. Он не первый кто пытался купить у нас долю предприятия, но он пока что единственный, кто спросил нас напрямую, без долгих ухаживаний. Чтобы не обидеть посетителя и не рассмеяться ему в лицо я, словно подавившись, кашлянул несколько раз в кулак. Потом, сохраняя серьезный вид, поинтересовался:

   - И большое наследство оставил вам ваш родитель?

   - Двести тысяч, - нисколько не смущаясь, ответил мужчина и тут уж я действительно подавился и по-настоящему зашелся кашлем. Честно, он меня удивил. Мужик мужиком, в старой ношеной одежде, а владеет таким солидным состоянием.

   - Ого, какая сумма! Однако ж вы не производите впечатление богатого человека.

   Тут пришла пора улыбаться мужику. Он развел руками, пожал плечами, ответил:

   - Иначе к вам было не попасть.

   - Действительно, - удивился я, - а как вас пропустили?

   Мужик опять смущенно опустил глаза.

   - Я соврал, - признался он, и румянец залил его щеки. - Сказал, что я инженер, ищу работу, и меня пропустили.

   Вахта наша ни к черту. Не умеют работать, и обмануть их не составляет никакого труда. Пропускают кого ни поподя. Что и доказал мой стеснительный посетитель. Пора на вахте вводить пропуска, чтобы больше никакие типы на территорию не проникали.

   Что же с ним делать? Продавать долю предприятия мы ни ему, ни кому-либо другому не будем. С Мишкой этот вопрос уже обсудили. Но нам сейчас крайне необходимы деньги, много денег. Место под строительство офисного помещения определено, сейчас решается вопрос о размере здания и стоимости проекта. По нашим расчетам своих денег нам не хватало, пришлось обратиться в Государственный Банк за кредитом. Но там нам дали понять, что наше предприятие слишком молодо и дать деньги под честное имя нам не могут. Давали деньги только под залог предприятия. Потом приходили к нам, оценивали здание и оборудование и, как всегда это бывает, занизили стоимость оцениваемого раза в четыре. Мишка возмутился, стал их убеждать, доказывать рентабельность предприятия, стремясь улучшить условия залога, но так ничего и не добился. Потому от услуг Государственного Банка нам пришлось отказаться. В другие банки за кредитом мы пока не спешили обращаться, подозревая, что ситуация повторится. Пришлось с офисным помещением нам повременить. Чему я, честно говоря, был рад.

   Надо было бы отказать этому странному посетителю и выпроводить за периметр производства, но двести тысяч рублей наследованных от почившего папеньки, меня остановили. Я еще не знал, что буду предлагать господину Суслову, но уже очень сильно хотел видеть его деньги у нас в компании.

   - Не желаете ли чаю? - спросил я его, жестом приглашая присесть на мягкий стул. - Или может водочки, коньку?

   Мужчина помял нерешительно в ладонях шапку, потом, скромно махнул ладошкой, словно решаясь, произнес:

   - Пожалуй, водочки.

   Я поднялся, прошел к буфету. С легким скрипом растворил дверцы и выбрал самую дорогую контрабандную бутылку, что там стояла. Прихватил пару стопариков, вернулся к столу. Сорвал с горлышка темный сургуч и медленно, с приглушенными бульками, наполнил стопки.

   - Ну, что, Василий Иванович, - обратился я к посетителю, - как говорят у нас - дернем! - и шумно выдохнув, опрокинул в глотку обжигающую жидкость.

   Господин Суслов, покосясь на меня, повторил мои действия. Выдохнул, опрокинул, замер пораженный крепостью напитка, через силу продавил его в глотку и закашлялся от неожиданности.

   - Господи, какая крепкая, - просипел он, восстановив дыхание. - Я раньше только кагор пил.

   - Ой, совсем забыл про закуску, - опомнившись, сказал я и бросился к двери. Поймал первого попавшегося человека, всучил ему трешку и заставил сбегать в ближайший кабак, потребовав купить только качественную еду. Через пять минут ко мне в кабинет стали подтаскивать разнообразные салаты и разносолы. Мы с господином Сусловым повторили еще по стопарику.

   Мой посетитель с непривычки слегка захмелел. Он улыбнулся счастливо, расстегнул верхнюю пуговицу косоворотки. Взял двумя пальцами соленый огурец с тарелки и с наслаждением от него откусил.

   - Забыл представиться, - обратил я на себя внимание осоловевшего гостя, - меня зовут... Василий Иванович...

   Брови господина Суслова взлетели вверх - удивился. Затем удивляться пришлось мне, потому что он пошутил моими же словами:

   - Чапаев?

   - Рыбалко, - поправил я его, улыбнувшись. - Я являюсь одним из главных акционеров "Русских заводов".

   - Очень приятно, Василий Иванович, - и он протянул мне ладонь для рукопожатия. Алкоголь слегка его расслабил и снял стеснительность. - Так что вы мне ответите на мое предложение? Вы хотите продать мне свои акции?

   Я склонил голову, не желая давать скоропалительный ответ.

   - Я не могу вам пока ничего ответить, - сказал я, наблюдая, как господин Суслов с интересом поглядывает на прозрачные капли на дне стопки. Предугадывая его желание, разливаю по третьей. - Дернем!... Итак, я не могу вам пока ничего сказать, уважаемый Василий Иванович. Нам с компаньоном надо подумать, да и с ценой необходимо определиться.

   - Как же, как же, понимаю. А во сколько вы вообще оцениваете ваше предприятие? - спросил он, когда третья стопка охмеляющей волной докатилась до его мозга. - Я тут прикидывал на днях и пришел к мнению, что ваш заводик может стоить около восьмидесяти тысяч. Ну, если вы поторгуетесь, то я, так и быть, накину вам еще тыщь пять, не больше.

   О-о, это был широкий жест, что ни говори. Завладев богатым наследством, господин Суслов, кем бы он там ни был в прошлом, почувствовал себя хозяином жизни и впал в наивное заблуждение, что все в этой жизни можно купить. Вот и сейчас, когда алкоголь его раскрепостил, он решительно взмахнул рукой, а потом резко распахнул полы пиджака и вытащил из внутреннего кармана на свет божий новенькую, еще пахнущую типографской краской чековую книжку. Бросил ее на стол, потянулся за моей перьевой ручкой. Я пока не отвечал ему, наблюдая за пьяным представлением, с ухмылкой пододвинул чернильницу.

   - Восемьдесят пять! - выкрикнул он, нацелив на меня конец перьевой ручки, словно пытаясь выстрелить. - Восемьдесят пять тысяч я вам плачу за ваше предприятие, господин Чапаев! И завтра же переписываем его на меня. Вы довольны? - и, не дожидаясь моего ответа, макнул перо в чернила. И, высунув кончик языка от усердия, вывел в книжке первые каракули.

   А я, пока он подписывался, еще раз наполнил стопки. Пододвинул одну господину Суслову. Тот, на секунду оторвавшись, проглотил огненную воду, сморщился и, откусив от огурца, мокрыми от рассола пальцами снова взялся за перо.