Шторм при пасмурной погоде в этой стране несет кораблю неизбежную гибель; даже самая вернейшая карта этого архипелага не могла бы от этого избавить, ибо течение здесь весьма быстрое, земля низменна, а ветер бывает чрезвычайно сильный, и нет возможности, в случае большого приближения корабля к рифу, удалиться от него посредством лавирования. На расстоянии 200 саженей от берега морское дно недосягаемо, поэтому и лот не может заблаговременно предостеречь об опасности, даже якори оказываются бесполезными, так как в некоторых местах в 50 саженях от берега встречается 50 саженей глубины и грунт — острый коралл. Из этого описания всяк уразумеет, почему мы радовались, когда опять вышли в открытое море. Однако я, презирая все опасности, остался бы здесь еще на несколько дней для завершения описи различных групп островов, если бы необходимость достичь в определенное время Берингова пролива не заставила меня дорожить каждой минутой.
Изображения бабочек из коллекции, собранной естествоиспытателями, участвовавшими в экспедиции на «Рюрике»
Рисунки художника Л. Хориса
Итак, следуя данной мне инструкции, я взял курс к NW, где предполагают Бауманновы острова.
Широта середины островов Крузенштерна 15°00′00″ ю., долгота ее 148°41′00″ з.; склонение компаса 5°37′ О.
Ночью шел сильный дождь, сопровождавшийся жестоким ветром от NO, и мы тем более считали себя счастливыми, что вышли из лабиринта коралловых островов. Несмотря на крепкий ветер, поверхность моря была очень ровна; поэтому надо было полагать, что в NO имеется земля, и предосторожность заставила нас нести только немногие паруса.
28 апреля. Широта 14°2′ ю., а долгота 154°38′ з. В 6 часов вечера мы находились там, где должны лежать Бауманновы острова, но не заметили никаких признаков близости земли. Мы держали к NW, чтобы следовать по линии, на которой предполагают острова Роггевейна и Тинговена, но на другой день прошли все это пространство, не найдя совершенно ничего; почему я полагаю, что этих островов, существование которых уже было подвергнуто сомнению, нет вовсе. Теперь я направился к Пенриновым островам, виденным только издали и никем не исследованным [42]; но так как это должно было продлить наше плавание, то я нашел необходимым уменьшить обыкновенную порцию воды и с нынешнего дня давать каждому только по одной кружке.
30 апреля в 5 часов пополудни мы увидели Пенриновы острова, которые казались подобными всем прочим коралловым островам. В 5 часов мы находились в 5 милях от южной части этой группы и ясно видели, что острова соединены между собой коралловыми рифами и составляют круг, в середине которого находилась лагуна со множеством камней. Мы были удивлены, когда нашли, что эти острова покрыты густым лесом кокосовых пальм, но нами овладело крайнее восхищение, когда мы увидели дым, показывающий, что эта небольшая группа островов, весьма удаленная от других обитаемых земель, населена людьми. В подзорные трубы мы вскоре увидели множество людей, бегающих по берегу; заход солнца заставил нас отложить исследование до следующего дня. Наслаждаясь прекраснейшей погодой, мы лавировали близ берегов и забавлялись множеством бонитов, окружавших «Рюрика».
1 мая с наступлением дня мы старались приблизиться к островам и привести корабль к ветру, чтобы при спокойном море пристать к берегу. Уже в 8 часов мы находились в спокойных водах в 2 милях от берега и ясно видели множество людей, одни из которых бегали взад и вперед, другие поспешно спускали лодки на воду, а иные с отдаленнейших островов уже плыли к нам. Население этих островов казалось мне, по отношению к их размерам, столь многочисленным, что я и доныне не понимаю, как все эти люди находят себе пропитание. Увидев множество гребущих к нам лодок, я велел лечь в дрейф, и мы с нетерпением ждали знакомства с этими дикарями, а особенно мены у них свежих съестных припасов. Некоторые из этих лодок, могущих поднять от 12 до 15 человек, были снабжены парусами; на каждой находился старик, вероятно, начальник, ибо он сидел в лодке с некоторой важностью, имел на шее пальмовый венец и, подняв левую руку вверх, держал в ней пальмовую ветвь (обыкновенный знак мира у островитян Южного океана). Приблизясь к «Рюрику» на расстояние 20 саженей, лодки остановились, дикари запели заунывную песню; по окончании этой церемонии они безбоязненно подъехали к кораблю, не поднимаясь, однако, на шканцы. Вскоре мы увидели, что жестоко обманулись в надежде получить свежие съестные припасы; островитяне меняли только незрелые кокосовые орехи на гвозди и обломки железа; поэтому, чтобы хоть чем-нибудь воспользоваться, я отменил свое прежнее приказание не выменивать ничего, кроме съестных припасов, и разрешил всем приобретать изделия дикарей по своему усмотрению. В короткое время «Рюрик» был окружен 26 лодками, которым было позволено становиться только на одной стороне корабля, поскольку экипаж был слишком малочислен, чтоб охранить весь корабль от трехсот дикарей. Мена производилась очень живо и чрезвычайно шумно; каждый старался поскорее сбыть свои товары, и их усилия доходили иногда до того, что лодки опрокидывались; однако самый жестокий спор оканчивался всегда только смехом и шутками. Те, которые из-за тесноты не могли приблизиться к «Рюрику», забавлялись в своих лодках пением и плясками. Поскольку они не всходили на корабль, мена производилась посредством бросаемой к ним веревки, к которой они без малейшей недоверчивости прикрепляли свои товары и спокойно ожидали уплаты, доставляемой им таким же образом. Один из их начальников, наконец, отважился подняться по боковой лестнице (трап) «Рюрика» так высоко, что поравнялся головой со шканцами и с большим удивлением и любопытством рассматривал чуждые ему предметы, но другие, подняв плачевнейший крик, стащили его обратно; когда же он опять был в лодке, то его окружили, и он с самыми живыми телодвижениями начал очень много рассказывать, показывая полученные от нас подарки, которыми мы его наградили за неустрашимость.
Островитяне становились мало-помалу смелее и крали сколько могли, не обращая ни малейшего внимания на наши возражения, над которыми только смеялись; наконец, они стали нам грозить. Их храбрость происходила, конечно, от того, что они не имели понятия о европейском огнестрельном оружии и считали себя сильнее нас, поскольку намного превосходили весь наш экипаж числом вооруженных копьями людей. Не будучи в состоянии управиться с ними, я велел выстрелить из ружья; это произвело желаемое действие: в то же мгновение все островитяне бросились из лодок в море и скрылись под водой. За ужаснейшим шумом последовала мертвая тишина; казалось, что все они поглощены обширной могилой; потом мало-помалу одна голова за другой показались на поверхности моря. Страх и ужас были изображены на всех лицах; они осторожно оглядывались, чтобы усмотреть вред, нанесенный страшным ударом, и возвратились в свои лодки, только когда увидели, что им не причинено никакого зла. Их докучливость обратилась в скромность. Из всех наших вещей больше всего им нравились большие гвозди; нам удалось только на них выменять несколько копий, весьма чисто выработанных из черного дерева, а также некоторые другие виды их оружия.