Читать интересную книгу Крестоносцы - Режин Перну

Самое поразительное свидетельство в этом отношении, столь часто цитировавшееся, предоставляет арабский путешественник Ибн Джубайр, очень враждебно настроенный к франкам, который, тем не менее, около 1184 г. писал следующее о своей поездке из Дамаска в Акру.

«Мы двинулись из Тибнина (Торона) по дороге, вдоль которой тянулись фермы, где живут мусульмане, пребывающие в великом благополучии под франками — да сохранит нас Аллах от подобного искушения! Условия, навязанные им, заключаются в уступке половины посева в период жатвы, выплата поголовного налога в один динар и семь кират, и вдобавок легкий налог на фруктовые деревья. Мусульмане являются владельцами своих домов и управляют собой как сами разумеют. Таково устройство ферм и поселений, где они обитают на франкской земле. Сердца многих мусульман исполняются соблазна осесть там, когда они видят положение своих собратьев в областях, управляемых мусульманами, ибо состояние тех весьма далеко от процветающего. К несчастью для мусульман, — добавляет автор, — в странах, где правят их единоверцы, они всегда жалуются на несправедливость своих владык, но зато хвалят поведение франков, правосудием которых могут только гордиться».

Очень важно отметить эту похвалу араба франкскому правосудию. Из текста также видно, что завоеватели не практиковали никаких грабежей местного населения в свою пользу. Участь местных жителей можно сравнить с положением любых фермеров, и персональный налог, который мусульмане выплачивали своим сеньорам (1 динар 7 кират эквивалентны одному безанту, в свою очередь, равному 12 золотым франкам), был правилом, а не исключением.

Тот же путешественник пишет далее:

«Мы остановились в пригороде Акры. Управитель, ответственный за надзор, оказался мусульманином; он был назначен франками и приставлен управлять земледельцами, жившими в этом месте».

Выходит, что мусульманам было оказано доверие даже в сфере администрации. Не лишним будет вспомнить и одного арабского кади по имени Мансур Ибн Набиль, которому князь Антиохии Боэмунд III поручил управление всеми мусульманскими делами в регионе Латтакия.

Наконец, с не меньшим удивлением мы узнаем все из того же повествования (автор которого был особенно непримирим к франкам), о двух мечетях в Акре, превращенных в церкви, где мусульмане имели право собираться и молиться, по своему обычаю обратившись в сторону Мекки — случаи подобных одновременных богослужений можно встретить гораздо позже правда, крайне редко), в деревушках южной Франции, где пастор и кюре собирали свою паству в одной и той же церкви. Наш случай не был исключением, так как о том же сообщает еще один арабский писатель, Усама, который, гостя в Иерусалиме, мог молиться в мечети, превращенной в часовню, где его единоверцы получили позволение отправлять свой культ. Труды западных (Фульхерий Шартрский) и мусульманских (Ибн-аль-Каланиси) историков изобилуют примерами дружеских отношений, которые мало-помалу устанавливались по всей Палестине между населением, особенно между сельскими жителями и завоевателями.

Историк Клод Казн справедливо заметил по этому поводу:

«Установление франкского владычества не повлекло за собой никаких значительных перемен для коренного населения. Новый господствующий класс сменил старый, чтобы править прежним сельским обществом: не зная местных земельных условий, он, естественно обратился к этому обществу, чтобы продолжать его эксплуатировать в пользу новых хозяев, но уже исходя из своих собственных традиций».

Курьезная вещь, но приходится признать, что в фискальном отношении мусульмане находились в лучшем положении, чем христианское население, — ведь христиане были вынуждены платить церковную десятину, от которой мусульмане были избавлены. Армяне, намеревавшиеся поселиться в Иерусалиме, сетовали на подобное неравенство. Все это подтверждает, что по отношению к мусульманам режим крестоносцев был более толерантным, чем это принято утверждать. Не забудем и о существовании туркоплов, этих вспомогательных отрядов, которые очень быстро приняли участие в сражениях в Святой Земле на стороне франков. Но если роль, которую играли в военных действиях эти легковооруженные конники, похожие на всадников Востока, подробно изучена, то вопрос об их происхождении по-прежнему остается спорным. Шла ли речь о солдатах, просто-напросто «вооруженных на турецкий манер» или же о настоящих мусульманах? По крайней мере, часть из них действительно была мусульманами, возможно принявшими крещение, что объясняет ярость Саладина, приказавшего перебить в 1169 г. всех пленных туркоплов, находившихся на службе у тамплиеров, — возможно, он имел дело с вероотступниками.

Местное население можно было встретить и в личном окружении баронов. Камерарием самого Балдуина I был сарацин, который, уверяет нас хронист, был очень близок к королю, гордившемуся им больше чем кем-либо из своих подданных.

«Он был сарацином, но некогда, стремясь к благому делу, испросил крещения, причем, казалось, так истово, что сам король снизошел до него: он приказал крестить его, сам держал над купелью, и дал ему свое имя; затем же он принял его в свой дом».

Сам же король от этого и пострадал, ибо спустя много лет этот сарацин попытался его отравить. Рено Сидонский принял к себе на службу мусульманина (который так и не принял крещения), ставшего его «писцом». Ко всему прочему франкские сеньоры для управления своими новыми владениями испытывали слишком большую потребность в услугах толмачей, «драгоманов», чтобы пренебрегать их службой: но известно, что в большинстве случаев завоеватели охотно доверяли им, что показывает, как между франками и сарацинами могла возникнуть столь неожиданная приязнь. Гильом Тирский свидетельствует, что сирийские врачи снискали благорасположение «пуленов» (франков, рожденных в Сирии), если ему верить, то мода предписывала пользоваться их услугами; наоборот, некоторые трактаты арабов учитывали медицинские традиции франков. «Люди с Запада, мы превратились в жителей Востока Вчерашний итальянец иль француз стал галилеянином или палестинцем Житель Реймса или Шартра теперь обратился в сирийца или антиохийца Мы позабыли свою родную страну Здесь же один владеет домом и слугами с такой уверенностью, как будто это его наследственное право с незапамятных времен Другой берет в жены сирийку армянку, или даже крещеную сарацинку Третий живет в семье местных Мы все говорим на нескольких языках этой земли».

Эти строки Фульхерий Шартрский написал около 1120 г. Поскольку этот хронист принял участие в первом крестовом походе в звании капеллана Балдуина I и осел в Святой Земле ему выпал шанс своими глазами увидеть, как происходило заселение франками Сирии Каждый историк, занимавшийся крестовыми походами так или иначе цитировал этот текст ибо в нем представлено одно из самых удивительных свершении в истории крестоносного движения — стремительное освоение франками захваченной страны в невероятных условиях, поскольку все им было чуждо и незнакомо — и климат, и этнос, и язык и, прежде всего, религия В вопросах религии франки противостояли сарацинам, но национальность не была для них препятствием Христианин не стеснялся жениться на сарацинке при условии, что она приняла крещение Для человека XII в. не существовало расизма, с помощью которого работорговец XVI в. старался узаконить свои коммерческие операции Если христианин сражался с мусульманином, то, по крайней мере, он рассматривал его как равного себе если сравнить подобное поведение с колониальными методами XVII в. или предрассудками XX в. приведшими, например, к сегрегации, то представления крестоносцев могут показаться на удивление «прогрессивными» Ни один крестоносец не чурался взять в жены уроженку страны.

Как и в случае с национальностью, в латинских королевствах не существовало языковых затруднений В Святой Земле говорили на языках всех проживавших там народов Естественно, бароны и сержанты общались меж собой на своем родном языке, который в большинстве случаев был северофранцузским (он преобладал в Иерусалиме и Антиохии), а в Триполи, владении Сен-Жиллей — провансальским (ланг д'ой) Многие из баронов впоследствии обучились арабскому, те же, кто родился в Святой Земле (их звали пуленами), считал для себя естественным знать язык коренного населения Таковы были многочисленные персонажи, которых мы уже встречали на страницах книги — не только ученый Гильом Тирский, но и бароны — Рено Сидонский, Онфруа Торонский, в свое время отказавшийся стать Иерусалимским королем В прибрежных городах был слышен итальянский говор, язык большинства купцов, которые прибывали туда из Генуи, Пизы и Венеции.

Наконец, вся история латинских королевств подтверждает, что крестоносцы очень быстро осознали разобщенность мусульманского мира и воспользовались ей Они сумели извлечь для себя выгоду из многочисленных распрей, раздиравших ислам В мирное время они заключили соглашение с султанами Дамаска (1115) этот союз неоднократно расторгали, особенно во время опрометчивой экспедиции, предпринятой против Дамаска вопреки мнению баронов в рамках второго крестового похода, но затем опять возобновляли Кроме того (и это одна из главных страниц в истории крестовых походов), латинские королевства вступили в союз с Египтом.