Читать интересную книгу О кораблях и людях, о далеких странах - Гец Рихтер

Не знает он, что матрос первой статьи Иогансен после войны сбежал в американском порту Балтимора на берег искать счастья на "обетованной" земле. Не знает, что Иогансен во время инфляции снова оказался в Гамбурге, потому что по ту сторону океана он не научился "делать доллары" и чуть не стал бродягой. Что в Гамбурге он поступил на верфи "Блом и Фосс" и что там нашел своих настоящих друзей, которые стали называть его "товарищ Иогансен". Не знает Руди, что двое таких товарищей погибли в большом лагере с прожекторами, высокими сторожевыми башнями, огромными собаками и охранниками в черных мундирах, давно уже потерявшими человеческий облик. Не знает юнга: боцман Иогансен только потому не погиб в одном из таких страшных лагерей за колючей проволокой, что товарищи, несмотря на муки и пытки, не выдали его. Не знает юнга, что рослому боцману всегда грозит опасность, потому что он и среди команды "Сенегала" ищет таких людей, которые могли бы стать настоящими товарищами. Не знает Руди, что боцман Иогансен никогда не перестанет думать и действовать!

А что знает юнга о боцмане, если он всего этого не знает? И как ему тогда понять вопрос боцмана Иогансена?

Вечером Руди спрашивает своего приятеля:

- А ты хочешь снова в гитлерюгенд?

Куделек сидит за столом и читает. Услышав вопрос, он резко вскидывает голову и говорит:

- Да они у нас только билеты отняли. Вот вернемся из плавания, нам их и вернут.

- Ну, а если они тебя там спросят, признаешь ли ты свою ошибку, раскаиваешься ли в том, что ты затеял на "Пассате"?

Куделек листает книгу.

- Да они и не знают, как оно было на самом деле. Медуза им все наврал. Мне они и сказать-то ничего не дали,

- Видишь, и мне не дали. А когда мы вернемся, ты что, думаешь, дадут они нам говорить?

Куделек встает и захлопывает книгу.

- Вот дьявол! - ругается он. - Да мы же ничего плохого не сделали!

Долго оба молчат. Затем Куделек, глядя на своего друга, говорит:

- Ничего, как-нибудь обойдется!

III

Шторм в Бискайском заливе. - Куделек попадает в беду. - Руди

остается один. - Удивительный подарок.

1

Вот он каков, настоящий шторм! Именно о таком Руди мечтал с той поры, когда отец рассказал ему о мысе Горн.

Сколько читал о штормах Руди, сколько раз ночью стоял во сне за штурвалом парусного корабля и слышал, как воет ветер в реях. Но все его мечты, все его представления оказались ничем по сравнению с действительностью.

С утра Руди забрался в кубрик и оттуда выглядывает через маленький иллюминатор на палубу. Он стоит по щиколотку в воде, которая переливается по всему полу. Фите, матросский старшина, тот самый, что в тумане стоял рядом с Иогансеном, дал Руди свои огромные сапоги. Две ноги юнги свободно влезают в один такой сапог, ведь Фите - великан. Но зато они не промокают. Клаус Прютинг - маленький черноволосый матрос подарил Руди две пары шерстяных носков и сказал при этом: "Правда, они дырявые, но, если надеть сразу обе пары, дырок не видно будет". А Фите, вручая Руди сапоги, сказал: "Все равно они мне малы". Сейчас Фите стоит рядом, набросил Руди на плечи одеяло и объясняет: - Первый шторм всегда самый страшный. Ну что, тепло так?

Руди кивает:

- А вы сами не простудитесь?

Фите смеется в ответ:

- У меня за двадцать лет ни разу и насморка-то не было - я к сырости привык. Но если ты мне хоть раз скажешь "вы", то я тебя так вздую, что тебе сразу жарко станет. - И он дает Руди понюхать свой огромный кулачище.

Руди краснеет.

- Нет, лучше не надо, Фите! - просит он тихо.

Широкоплечий матрос хохочет от всей души.

В матросском кубрике собралась почти вся команда.

Многие лежат на койке, кое-кто спит. Этого уж Руди никак не может понять. Качка такая сильная, что он еле удерживается на ногах. Руди хорошо чувствует, когда корабль поднимается на волну, потом на минуту как бы замирает...

Руди быстро хватается за что-нибудь: сейчас нос корабля ринется вниз, в пропасть между волнами, а та, первая волна, уйдет под ним за корму. С грохотом волна за волной ударяются о борт, перекатываются через палубу, налетев на надстройки, разлетаются на тысячи брызг. Люки, лебедки - все исчезает под водой, и, только когда корабль вновь взбирается на огромную водяную гору, вода двумя мощными потоками несется через боковые проходы к корме и выливается за борт. От мостика к носу протянуты штормовые лееры, но уже с десяти утра никто не осмеливается перейти сюда. Скоро наступит вечер. Нос отрезан водой от командного мостика.

С утра, еще в начале седьмого, в буфетную зашел кок.

Руди как раз кипятил воду. Одной рукой он ухватился за столик, другой придерживал примус, чтобы тот не упал.

Вааль забрался в угол между холодильником и стенкой.

Обеими руками он держал кофейник, обернутый в полотенце.

- Ну, Фреди, как дела? А ты, Генрих? Ты чем тут занят? Такого ветерка у вас в Саксонии небось не бывает? - шутит кок.

Руди не отвечает ему: вот-вот должна закипеть вода, и он лихорадочно соображает, как лучше всего перелить ее в кофейник. Буфетчик грозился убить Руди на месте, если юнга брызнет ему на руки кипятком.

- Впять тридцать прошли горло канала, - говорит буфетчик коку.

- Ну, тогда скоро начнется. Вот и все, что мне надо было знать. А ты, Генрих, держись: твой предшественник мне в Бискайском всю плиту заблевал. Я пошел.

В Антверпене все в последний раз сидели вместе в салоне: капитан, первый штурман и стармех. С тех пор в салон заходил один стармех. Капитан и штурман вечно торчат на мостике, и Руди приказано приносить им туда еду.

И Руди таскал им обычно крепкий кофе и бутерброды. Но сколько же это может продолжаться?

Когда Руди сегодня в первый раз вышел на палубу, ветер чуть не сбил его с ног. Он дул так сильно, что вздохнуть не давал. Но Руди, согнувшись в три погибели, побыстрее перебежал палубу и влетел на мостик. Там оказались капитан, первый штурман и Тюте, бледный второй штурман. Тюте тут же пошел в штурманскую рубку и что-то там все измерял циркулем. Руди видел, как он, сдвинув фуражку, чесал затылок.

Рулевой не сводил глаз с компаса и все время поворачивал штурвал. Трудно было вести корабль точно по курсу.

Потом Руди послали за кофе для капитана. Но на первой площадке он все же остановился и посмотрел за борт.

Ветер трепал волосы. Небо было серое, над морем низко ползли клочки туч. А впереди один за другим накатом шли валы. Они походили на огромные черные стены с белой каемкой наверху и поднимались все выше и выше, потом вдруг с грохотом обрушивались и разлетались брызгами, словно белый снег по черной воде. И уже следующая волна гасила их. Руди казалось, что вода течет вверх, в гору. Постепенно на гребне этой горы собиралось все больше пены, но очередной шквал вдруг сбивал ее.

Руди стоял, вцепившись в железные поручни. В лицо хлестал ледяной ветер. Стало очень холодно. Валы шли на корабль косо, по левому борту. "Сенегал" с трудом поднимал нос, пробивал вздымающуюся водяную стену, отряхи вался, словно намокший зверь, и бросался вниз, в пропасть водяными горами. Порою нос уходил под воду, а корма вылезала вверх. Винт с грохотом вращался в воздухе, и Руди чудилось, что весь корабль стонет. Волны захлестывали бак и мидльдек. Ветер выл вокруг мачт, словно бритвой срезая дым над трубой.

На палубе почти никого не оставалось. Только Иогансен и два матроса закрепляли спасательные лодки. Все трое были в штормовых куртках и зюйдвестках. Руди, увидев боцмана, не зная даже сам почему, быстро побежал вниз...

2

В буфетной Вааль ругался на чем свет стоит: из-за большой качки без конца билась посуда. Казалось, будто здесь готовились к свадьбе. Руди перескочил через осколки и достал совок и метлу.

После завтрака они вместе с Кудельком отнесли матросам и кочегарам в кубрик кофе, хлеб, масло, колбасу и повидло. Дедель - юнга кочегаров - один не управился, а палубный юнга Билле лежал на койке с высокой температурой. Два раза ребята бегали из буфетной на бак, и все сходило благополучно. Перед тем как броситься вперед, Руди всегда пережидал, пока пройдут самые большие волны, и брал старт в тот момент, когда палуба поднималась вверх, но в третий раз он вдруг поскользнулся и упал в воду, ринувшуюся ему навстречу. Руди выронил ведерко с повидлом. Чтобы поймать его, он даже отпустил леер, но ведерка уже и след простыл. Вскочив, Руди мельком взглянул в сторону моря и, ни о чем не думая, со всех ног бросился вперед. Когда новая волна обрушилась на палубу, Руди уже держался за ручку двери. Вода залила бак. Руди сразу промок до нитки и чуть не захлебнулся. Он нерешительно посмотрел назад. На выкрашенном в белую краску мостике виднелось огромное лиловое пятно. Руди вспомнил, что в ведерке было его любимое малиновое повидло. Нет, ему во что бы то ни стало надо вернуться и притащить новое ведерко! Но в этот момент нос корабля ухнул куда-то вниз и с грохотом погрузился в пучину. Руди, вцепившись обеими руками в дверную ручку, пригнулся. "Вот пройдет эта волна, и побегу. Всего-то сорок метров, не больше!" - подумал он. Когда вода сбежала с палубы, пятна на белом мостике уже не было видно. Руди как раз хотел броситься назад, но палуба снова оказалась под водой. Вся храбрость Руди, о которой он грезил в спокойные солнечные дни, куда-то исчезла, он весь дрожал, сразу превратившись в маленького мальчика, затерянного среди чудовищного грохота и воя. В этот момент кто-то изнутри открыл дверь, и чья-то огромная лапища схватила его и втащила в кубрик.