Читать интересную книгу Сорок из Северного Далласа - Питер Гент

— Ну, он не прав. По-моему, де Голль был не так уж плох.

— Вот это видел, запасной?! Я вызову тебя со скамейки, когда рак свистнет.

— Сэт, зачем же переходить на личности. Я нужен тебе для блага команды.

Дверь захлопнулась, и я остался один. Горячая вода била меня по спине и шее. Я решил, что, если перееду к Шарлотте на ранчо, мы будем проводить больше времени в постели и меньше — занимаясь философией.

Когда я вошёл в спальню, Максвелл опускал телефонную трубку.

— Хут?

— Да. Он высылает за мной лимузин. Хочешь, поедем вместе?

— Нет, спасибо. У меня свидание.

— На Саттон Плэйс? — Он прочитал письмо Джоанны.

— Да.

— Будь поосторожнее, — предостерёг Максвелл. — Для деревенского парня вроде тебя воевать с деньгами — безнадёжное дело.

— Я надену тёплое бельё, — ответил я, выковыривая из носа запёкшуюся кровь.

Максвелл достал из чемодана тетрадь игрока и принялся за чтение.

— Не забудь про заслон и фланговый прорыв, — напомнил я ему.

— Точно, — кивнул он. — Гиллу придётся здорово потрудиться на поле.

— Это уж точно.

Таксист вёз меня на Саттон Плэйс через Сентрал-Парк. Я знал, что это не самый короткий путь, но не возража. Мне всегда нравилось в парке, я любил смотреть на конные экипажи, торжественно едущие вдоль обочины. В Далласе нет лошадей.

Было девять часов сорок минут, когда такси остановилось у подъезда. Джоанна ждала меня у лифта. На ней было мини-платье из сетчатой ткани и высокие, до бёдер, сапоги. Я подошёл поближе и увидел острые соски её грудей под платьем; единственным, что разделяло её и нью-йоркскую осень, были трусики телесного цвета: мини-платье — всего лишь сетка, простая иллюзия. Коричневое кожаное пальто, отороченное шиншиллой, было переброшено через плечо. Джоанна выглядела неправдоподобно прекрасной и до безумия желанной.

Мы вошли в лифт и начали подниматься.

— Ты потрясающе выглядишь, — сказал я с восхищением, — хотя немного непристойно.

— Спасибо, ты тоже. Хотя недостаточно непристойно.

В дверях нас встретила приветливо улыбающаяся женщина с седыми волосами.

— Добро пожаловать. Я — Маргарет Мак-Найт. Проходите и чувствуйте себя как дома.

Квартира состояла из двух этажей. В углу была винтовая лестница, ведущая в гостиную. По лестнице поднимались и спускались люди.

К нам подошёл высокий худой* мужчина с растрёпанными волосами.

— Хэлло, Джоанна, — сказал он. — Я так рад, что ты пришла.

— Гэри, — после механического поцелуя сказала Джоанна. — Познакомься, это Филип Эллиот.

Он сжал мою ладонь с такой силой, что ясно было — на отработку рукопожатия ушло немало времени. Я решил было упасть на колени и завопить от боли, но потом передумал.

— Меня зовут Гэри Кэссэди, Филип, — сказал он, сморщив лоб. — Я много раз следил за твоей игрой. — М он начал описывать эпизоды матчей, которые видел по телевидению. Я сразу понял, что он говорит о Вилли Эллисоне из Лос-Анджелеса. Не прерывая его рассказа, я кивал и улыбался, когда Гэри описывал мои сверхчеловеческие усилия по пути к неугасимой славе.

Время близилось к полуночи, когда из прихожей раздался неподражаемый техасский выговор Максвелла.

— Очень рад, мадам, что вы пригласили к себе простого деревенского парня, — говорил он.

С ним были Хут и толстая девушка, на голове которой покачивалась ковбойская шляпа Максвелла. Наконец на вечеринке образовался центр притяжения. К Максвеллу подходили, обменивались рукопожатиями, похлопывали по плечу.

Низенький коренастый мужчина, оказавшийся писателем, пробился через толпу и пожал руку Хуту, который представил его Максвеллу. Они заговорили о чём-то.

Внезапно мужчина подпрыгнул в воздух, поразительно неуклюже имитируя пас в прыжке. Его движения — по грациозности и элегантности — напоминали предсмертные судороги курицы, которой только что отрубили голову. Максвелл и Хут вопросительно посмотрели друг на друга, перевели взгляд на писателя, потом снова друг на друга. Хут пожал плечами. Максвелл заметил меня и Джоанну.

— А-а-а, — замычал он. — Привет. Познакомьтесь с моей подругой. Скажи им «хэлло», крошка. А где тут туалет?

— По-моему, вон там, — показал я.

Максвелл сорвал свою шляпу с головы девушки и дружески подтолкнул её в нужном направлении.

— Хочу убедиться, что твоя репутация — не пустой звук. — Он подмигнул мне, и они скрылись в коридоре.

Хут подошёл к нам. Он был пьян не меньше Максвелла, однако лучше владел собой.

— Привет, мистер Эллиот, — прохрипел он, доставая изо рта огромную изжёванную сигару. Максвелл рассказывал, что Хут — близкий друг Клинтона Фута и хорошо знаком с руководством лиги, регулярно снабжает их девочками.

Минут через двадцать в дверях показался Максвелл, обнимая девушку, на голове которой снова красовалась его шляпа. На их лицах были широкие улыбки.

— Хут, ты был совершенно прав, — сказал Максвелл и повернулся к нам. — Поехали, — пригласил он. — У подъезда нас ждёт большой чёрный «кадиллак» с большим чёрным шофёром. Будем веселиться. — Он наклонился к девушке и снял шляпу с её головы. — Видишь того парня, крошка? — сказал он, указывая на коренастого писателя. — Это — знаменитый драматург, и он хочет познакомиться с тобой. А завтра я тебе позвоню. — Не обращая внимания на её расстроенное лицо, Максвелл пошёл к лифту.

Через несколько минут мы сидели в автомобиле, мчавшемся по ночным улицам Нью-Йорка. Сначала мы заехали в изысканную дискотеку, где встретили Алана Клариджа. С рубашкой, расстёгнутой до пояса и открытой ширинкой, он отчаянно отплясывал с сорокалетней женщиной. За соседним столом сидел Энди Кроу-форд, щупая чью-то девушку. Когда мы вошли в зал, музыка и танцы прекратились. Глаза всех были прикованы к Максвеллу.

Кларидж приветливо махнул нам рукой и начал снимать с себя брюки.

— Вон там сидит Кроуфорд, — сказал я Сэту. — Они уже дошли до точки. Хорошо бы отправить их в отель.

Максвелл помог Клариджу одеться, затем проводил его и Кроуфорда к лимузину, пообещав встретиться в отеле.

Когда Максвелл вернулся к столу, Хут достал капсулу с наркотиком и раздавил её. Мы передавали её из рук в руки, глубоко вдыхая пары. Через мгновение мы все покраснели и начали хохотать, как безумные. Как только веселье уменьшалось, Хут доставал очередную капсулу, и истерический смех продолжался. Джоанна вскочила на стол и завопила, что все в зале, кроме нас, дерьмо. Мы уже истощили весь запас, когда к нам подошёл официант и предложил или прекратить швырять в окружающих раздавленными капсулами, или покинуть дискотеку.

Максвеллу принесли записку. Сидящие за длинным столом в глубине зала приглашали его выпить вместе с ними.

— Ага, они хотят выпить с Королём, верно? — произнёс хриплым голосом Максвелл. — Разве я могу отказаться? Ведь я — простой человек.

Он поднялся и двинулся, пошатываясь, к пригласившим. Пожилой мужчина встал и пожал ему руку. Затем Сэт вскарабкался на стол и пошёл по нему, стараясь ступить ковбойскими сапогами из крокодиловой кожи в каждую тарелку. То и дело он наклонялся, пожимал руки и называл себя «любимым мальчиком Марты». Кто-то нервно засмеялся. Сэт добрался до конца стола и спрыгнул на пол.

— Рад был с вами всеми познакомиться, — сказал он и запрыгал к нам на одной ноге.

— Теперь они могут рассказывать детям, что познакомились со звездой, — засмеялся Максвелл, опускаясь в кресло и вытирая сапоги скатертью.

После дискотеки мы заехали в бар. Он был празднично украшен, и на сцене играл оркестр. Выпивка стоила 3,75 за стакан. После нескольких стаканов (я потерял счёт после пяти) мы выбежали из бара и умчались, не заплатив по счёту.

Около пяти утра мы подъехали к отелю, высадили Джоанну перед входом и несколько раз объехали квартал. Затем мы с Максвеллом с трудом вылезли из «кадиллака» перед въездом в гараж. Пока я прощался с уже бесчувственным Хутом, Максвелл сел на бордюр тротуара и начал стаскивать сапоги, потом подарил их шофёру.

— Ты — превосходный нигер, — сказал Максвелл. — Посылай всех, кто с этим не согласен.

— Спасибо, мистер Максвелл, — улыбнулся чернокожий водитель.

Огромный чёрный автомобиль исчез в грязных предрассветных сумерках, унося с собой спящего Хута.

Мы пересекли вестибюль и остановились у лифта. Когда двери раздвинулись, мы увидели на полу тренера Бадди Уилкса. Бывший свободный защитник, включённый в символическую команду Америки, сидел в углу. Он был настолько пьян, что не мог двигаться. Невидящие глаза Бадди были широко открыты и наполнены слезами.

— Мерзавцы, — бормотал он. — Мерзавцы.

— Привет, Бадди, — сказал Максвелл, входя в лифт и хлопая его по плечу.

Тренер поднял голову и попытался посмотреть на трехчетвертного.

— …ребята ненавидят меня, верно? — едва выговорил Бадди. Из его рта на подбородок текли слюни.