Аля.
— Ну сошла, и что дальше?
— Я не в том смысле… Разве можно так говорить о себе? Ведь если ты не будешь любить себя, то и другие тебя тоже не будут любить… Это же азбука!
— Но что поделать, если я себя на самом деле не люблю?
— А ты полюби себя… Сначала поешь вот… Гранаты… Они очень полезны. Бутерброд, хочешь, я тебе сделаю?
— Ты столько денег тратишь на меня… Когда я с тобой расплачусь?
— А ты радуйся. Ведь это говорит о том, что я верю в то, что ты скоро поправишься, устроишься на работу, заработаешь и вернешь мне… Мы же с тобой подруги…
— Как бы мне хотелось сделать что-нибудь приятное для тебя… Думаю, сделав тебе подарок, я получила бы огромное удовольствие… Там, в моей прежней жизни, я часто делала подарки подругам…
— И где они сейчас, эти твои подруги? — Аля бросила презрительный взгляд в окно, словно подруги столпились где-то там, под окнами.
— Они-то остались, это меня нет. С ними все в порядке, в отличие от меня. Они-то своих мужей не предавали, напротив, они держатся за них и очень крепко… и, думаю, продолжают держаться… После того, что я натворила, разве могла я отвечать на их звонки, что-то объяснять? Тем более что я до сих пор не могу понять, как так могло случиться, что я поцеловалась с этим Эролом в ванной комнате у Караваева…
— Я вот никак тоже не пойму: ты что, тогда много выпила, что ли?
— Не знаю…
— А может, этот Эрол твой подсыпал тебе что в стакан?
— Тоже не знаю… Но только мне вдруг стало как-то легко на душе, смешно… я даже смутно помню, как вышла с ним на лестничную площадку, как целовалась, а потом мы спустились с ним на лифте вниз, взяли такси и приехали сюда…
— А что потом?
— Утром его уже не было. И колец моих тоже… И колье…
— Он ограбил тебя, и никого ты не предавала… Думаю, этот тип нарочно пришел к Караваеву, чтобы снять какую-нибудь дамочку, усыпанную драгоценностями… Он сидел рядом с тобой?
— Да… Конечно, иначе как бы мы познакомились?
— Послушай, мы уже говорили с тобой об этом… Я понимаю: для тебя это неприятные воспоминания, но я хочу сказать тебе об одном — ты ни в чем не виновата… Этот Эрол (ну и имечко! Наверняка он его выдумал!) подсыпал тебе в вино или сок что-то такое, после чего ты перестала отвечать за свои поступки…
— Да какая теперь разница.
— Большая! Если ты не виновата, значит, тебе не должно быть стыдно возвращаться к своему Сергею.
— А откуда ты знаешь, как зовут моего мужа? — Люба повернула голову и внимательно посмотрела на подругу. — Ты что, с ним знакома?
— Люба, ты же сама сколько раз упоминала его имя… — Аля говорила чистую правду.
— Ну и ладно… Все равно… ничего уже не вернуть…
— Тебе надо было вернуться сразу же после того, как ты пришла в себя…
— Но разве он поверил бы мне, что между нами ничего не было? Что он привез меня сюда, ограбил и исчез так же внезапно, как и появился…
— А хозяйка квартиры? Она что-нибудь о нем знает?
— Нет. Она, когда увидела меня, подумала, что мы с ним вместе, и потребовала плату… Ей все равно, кто и с кем живет… Она даже имени его не знает… Я же не могла ей сказать, что не имею к нему никакого отношения, что меня сюда просто привезли, как овцу на заклание…
— Хорошо еще, что он не изнасиловал тебя.
— У меня были брильянты.
— Но ты все-таки как-то продержалась некоторое время, платила за квартиру, чем-то питалась…
— У меня на ноге была платиновая цепочка и заколка для волос была тоже из белого золота, усыпанная настоящими рубинами… Эрол, вероятно, подумал, что это обычная дешевая заколка… Словом, он увидел то, что увидел… Ладно, хватит об этом… Я устала… Аля, спасибо тебе за все… Как говорит Сергей: Родина тебя не забудет…
Подруги обнялись.
— Я эгоистка страшная, мы постоянно говорим только обо мне… А что у тебя? Как дела? Помнится, у тебя были долги… Ты ремонт закончила?
— Еще нет, но долги растут, — искренне призналась Аля, совершенно забыв о том, что она привезла подруге продуктов на довольно большую сумму. При долге в три тысячи долларов благотворительностью заниматься затруднительно. Но и раскрываться, признаваться в том, что все это купил для нее Сергей, она тоже не имела права.
— Аля… Ты моя хорошая… — прослезилась Люба. — И ты при таких долгах покупаешь мне икру… Интересно, сколько она сейчас стоит?… Подожди… Одна баночка, помнится, в нашем супермаркете стоила тысячу рублей.
— Нет, это подешевле будет, моя знакомая привезла из Астрахани… — порозовела не привыкшая лгать Аля.
— Ладно, даст бог — расплачусь.
Аля вдруг вспомнила, что ей надо срочно домой, что должен прийти мастер-сантехник, что она опаздывает. Уже в передней, прощаясь, она пообещала поговорить с Валентиной Николаевной, чтобы Любу восстановили на работе, и уже за минуту перед тем, как уйти, не выдержала и сказала:
— Я с парнем одним познакомилась… Приятный такой молодой человек… Пригласил меня в субботу на свидание, а мне пойти не в чем, представляешь? Пересмотрела весь свой гардероб и поняла, что совершенно не готова к свиданиям… Раньше-то как было? Работа — дом, дом — работа. А сейчас мне надо выглядеть… У меня только джинсы, майки, свитера… Ну ладно, что-нибудь придумаю… А ты держись… Все, я пошла…
Она поцеловала Любу и ушла.
И с ее уходом квартира словно умерла. Стало так тихо, нехорошо, словно в дом снова вернулась болезнь…
3
Сон пошел ей на пользу. Она проснулась в три часа дня. Квартира наполнилась душным желтым солнцем. Люба поднялась, подошла к окну и распахнула его. И тотчас в комнату хлынул свежий, живой воздух. Она вздохнула полной грудью… Потом встала на стул и сняла грязные занавеси, собрала все, что показалось ей несвежим (кухонные полотенца, носовые платки, салфетки), и сунула в корзину с грязным бельем.
Окна помыла простой теплой водой и вытерла насухо при помощи старых газет. Не понадобилось ничего из той рекламируемой химии для мытья окон, чем пользовалась в свое время ее домработница… И стало легче дышать. Потом она прибралась на кухне, вычистила плиту…
Когда в подъезде мальчишки рванули петарду, она выронила кастрюлю… Та упала со страшным грохотом на пол… Откололся кусок эмали… Мысленно она купила и новую кастрюлю, и