Читать интересную книгу Форпост. Найди и убей - Андрей Валерьев

Очнулся Иваныч от острой режущей боли в лице. Он задёргал головой, но новый удар боли был такой силы, что в голова прочистилась от обморочного тумана в одно мгновение. Осталась только чистая звенящая боль. Старый таксист замер мумией – малейшее движение причиняло адские мучения. Глаза почему то ничего не видели, он чувствовал что всё лицо залито кровью, рот тоже наполнялся кровью. Иваныч осторожно сплёвывал, стараясь не потревожить лицо. Через минуту сзади раздались удары и толчки в спинку кресла, причиняющие новые страдания. От боли в ушах зазвенело и Иваныч не расслышал, что кричал его пассажир. Собрав последние силы таксист прохрипел:

– Сынок, не шевелись. И снова потерял сознание.

Глава 3 В которой Маляренко впервые в своей жизни делает некоторые вещи

Вся сознательная жизнь Ивана Андреевича Маляренко прошла в самом центре миллионной столицы одной из южных союзных республик, впоследствии – независимого государства. Единственный ребенок в семье, он всегда был окружен заботой и любовью родителей а также бабушек и дедушек. Существует стереотип, что обычно такие дети вырастают самовлюбленными эгоистами, донельзя избалованными и капризными, а также ленивыми и глупыми. В отношении Ванечки был справедлив только один из перечисленных штампов – он был ленив. Обладая хорошей памятью и отличной сообразительностью, он мог бы учиться на круглые пятёрки, но ему было лень. Поэтому Ваня никогда не напрягался, ни в школе, ни позже – в институте. И если бы не титанические усилия обеих бабушек, делавших с ним уроки до девятого класса, то неизвестно чем бы закончилась его учёба в школе. А в остальном это был тихий, спокойный домашний мальчик, совершенно не капризный и не избалованный подарками. Нельзя сказать что он был размазней и слабаком. Пять лет тяжелейших тренировок в волейбольной секции школы олимпийского резерва сделали его весьма выносливым, хотя внешне, при окончании школы, он был тощим и длинным и спортсменом не выглядел. В институте Иван самозабвенно полюбил пиво и гиревой спорт. Учился Иван на инженера-строителя, причём учился спустя рукава. После двух лет учебы лень и пиво одержали вверх над учёбой и гирями и Ванюша ушёл в армию под дружные вопли женской части его семьи и хмурое молчание мужской. Как ни странно, в армии ему понравилось, несмотря на то, что он попал в войска 'по профилю', то есть в стройбат. Особых зверств, о которых он столько слышал на гражданке, не было – командиры старались поддерживать дисциплину изо всех сил. А на мелочи Иван, по складу своего характера, внимания не обращал. Тем более что к двадцати годам своей жизни он превратился в здоровенного кабана ростом под метр девяносто с широченными плечами. Этому сильно поспособствовали гири из институтского прошлого и лом из армейского настоящего. Из армии Иван пришёл обогащенный военно-строительным юмором и умением водить бульдозер. Затем отцовский брат пристроил его в свою фирмочку, занимавшуюся оптовыми поставками продуктов питания и Ивана затянуло в пучину бизнеса. Вынырнуть оттуда, выпучив глаза и жадно глотая воздух свободы, он сумел лишь через пятнадцать лет, послав на хрен и дядю и его, к тому времени, уже крупную компанию и заодно послав куда подальше свою жену, бабу красивую, но вредную и очень жадную. Поскольку детей они не нажили, то из старой дедушкиной квартиры в самом центре города жену он вышиб молодецким ударом ноги в пятую точку. Оглянувшись назад, на прожитые годы, Иван Андреевич обнаружил полнейшую бессмысленность своего существования последние пятнадцать лет, а также то, что его сосед и по совместительству приятель с детства Игорёк превратился в солидного владельца пивного ресторана Игоря Георгиевича. Былая страсть к пиву, сильно притушенная супругой, вспыхнула с новой силой. Так прошел год, деньги кончились и Иван вернулся к тому, что он хорошо умел делать – торговать продуктами. Но к дяде он не вернулся, а пошел к его прямым конкурентам и сумел за пару лет добиться на новом месте непререкаемого авторитета у коллег и искреннего уважения начальства.

Когда Иван сумел сесть на заднем диване 'Волги' и собрать в кучку зрение его глазам открылась жуткая картина. Вся передняя часть салона была забита кучей ободранных веток торчавших из проема, где должно было находиться лобовое стекло. Шофер, сидел неестественно прямо и не шевелился, потому что был буквально нанизан на несколько особо толстых веток словно какой-то мотылек в коллекции энтомолога. В голове у Ивана зашумело в десять раз сильнее, его замутило. Вида чужой крови он никогда не переносил. А крови было много, очень много. Иван не видел лица водителя, но и того, что он видел сзади, ему хватило. Вся шея и плечи в крови. В салоне автомобиля было довольно темно, Иван присмотрелся к ближайшей от его лица ветке – на обломанном конце ее висело окровавленное и порванное ухо. Ваню вырвало. Ничего не соображая, он царапал скобку, чтобы открыть дверь и выйти из машины, но дверь почему то не открывалась. Иван закрыл глаза и попробовал проделать тоже самое – только спокойно и не торопясь.

«Крючок потянул. Так. Щелкнуло. Теперь толкнуть дверь. Сука, что ж ты не открываешься? Чуток идет и упирается. Бля-аа…» Иван открыл глаза и уже не торопясь огляделся. Все окна в машине были густо укрыты массой зеленой листвы, причем так густо, что свет едва пробивался сквозь нее. Теперь Ивану стало понятно почему он не смог открыть дверь – её прижало ветками и стволами.

«Так! Спокойно» – громко сам себе сказал Иван – «Я выберусь. Я смогу». Он достал из сумки телефон и включил его. Аппарат послушно засветился, но толку не было никакого – сигнала не было. Иван выключил и включил телефон снова. Результат был тот же. Связи не было.

«Ладно» – всё так же вслух продолжил он. – «Будем думать что дальше». Иван помолчал, глядя на пожилого водителя: «Деда жалко – наверное, хороший был человек. Надо бы проверить, может еще есть пульс. Да нет – вон как его всего истыкало».

Ваня видел в кино как врачи трогали шею и сразу все определяли, но он не знал где и как надо щупать, кроме того он боялся трогать окровавленного покойника. Всё-таки, несмотря на спортивное и армейское прошлое, Иван был, в сущности, типичным представителем офисного планктона, способного существовать только в рафинированных условиях бизнес-центров. К такому столкновению с реальностью Маляренко не был готов совершенно. Кроме того, он пока не представлял, как ему выбраться из машины. Иван снова взял и включил телефон. Сеть не находилась.

– А-а-а… – Иваныч почувствовал боль и захрипел. Он до сих пор ничего не видел, но, то ли он притерпелся к боли, то ли что-то другое, но чувствовал старик себя немного лучше.

– Вы живы! Потерпите немного – я вам сейчас помогу! – проорали сзади.

– А-х-х-а – согласно выдохнул таксист.

От неожиданного хрипа деда Иван испуганно вздрогнул.

«Дед живой? Быть того не может! Он же весь в дырках» – пронеслось в секунду в его голове.

– Вы живы! Потерпите немного – я вам сейчас помогу!

«Что делать? Надо как то помочь. А как? А пока я думать буду – он же умрет. Нужно деда оттащить… а как? Он же в спинку сиденья упирается. Идиот! Она же должна как то назад откидываться. Так. Ага. Вот. Ручка. Тянуть. Есть. Что за…???? Дед – потерпи.»

Спинку сиденья Иван положил вниз, таксист от боли замычал и дернулся, но между спиной деда и откинутой спинкой оказался ремень безопасности. Самодельно обточенная пряжка ремня никак не поддавалась и не хотела выходить из паза, сколько Иван не пытался ее вытащить. Видимо таксист забил ее туда намертво. Наконец ремень поддался и отстегнулся. Ивану было очень страшно: дедок хрипел и дергался, временами начиная тихо выть. Больше всего на свете в этот момент Ивану хотелось проснуться. Уже почти не соображая, что делает, вконец одурев от запаха крови, Маляренко крепко взялся за правое плечо деда, а левой рукой обхватил его голову и изо всех сил рванул старика на себя. Дед коротко вскрикнул и повалился на Ивана, заливая его кровью.

– Дед, а дед! Ты чего? – Маляренко, в панике чуть было не стал по киношному лупить старика по щекам, но увидел, что обе его щеки порваны. Особенно жутко выглядела левая сторона лица водителя. Вся распухшая до такой степени, что ничего не было понятно, она явно была не там где надо. Из под глаза старика торчала оголенная кость. Иван остолбенело таращился на эту страшную картину секунд двадцать. Кровь текла ручьем. Спохватившись, Маляренко отпустил деда, и, вытащив из сумки сменную рубашку, принялся бинтовать старику голову. Использовав почти все свои сменные вещи Иван, весь перепачкавшись кровью, сумел кое-как перевязать пострадавшего. «Так. Что дальше? Дыхание. Вроде дышит.»

– Дед, а дед? Ты меня слышишь?

«Нет. В отключке. Блин, руки трясутся. Всё, успокойся. Всё будет нормально. Помощь обязательно придёт. Мы ж где то возле трассы. Вылетели ночью из-за дождя в кусты. Должен же хоть кто-то проехать.»