стезёй плотских утех, никогда не ночуя в одной постели дважды. Лучшие друзья все как один на поверку оказывались эгоистичными манипуляторами. Открытое Каном дело по производству декоративной гарнитуры было прихвачено бандитами. Наконец, занявшись физическим трудом и от рассвета до заката вкалывая на лесопилке, Кан постепенно влился в компанию алкашей-неудачников и начал быстро терять человеческий облик. Однажды решив поменять всё, он бросил дом и записался в армию, где из него окончательно выбили способность доверять кому-либо, кроме самого себя.
Самым молодым из четвёрки был Нил. Выросший в деревне и всё ещё не разучившийся удивляться неповторимой многогранности вселенной, он с шестнадцати лет был втянут в водоворот гражданской смуты. Представшие перед ним картины насилия, жестокости, безумного и беспричинного кровопролития огрубили его сердце, но не смогли омрачить душу. Ныне же в свои двадцать он умел обращаться с оружием не хуже товарищей по отряду, а деньги, которые исправно платил ему Орланд, не давали ослабнуть надежде на светлое беспечное будущее.
…Из приоткрытого окна, играя занавеской, подул слабый ветерок, внося в душное помещение порцию свежего воздуха. Нил, лежавший прямо под окном, заворочался и отвернулся к стенке. Где-то у двери зашушукались Харт с Каном.
— Что думаешь о нашем проводнике? — шёпотом поинтересовался жизнелюбивый Харт.
— Он мне не понравился, — так же шёпотом ответил Кан.
— Да тебе все не нравятся. Хотя признаю, мужик стрёмный. А псину его видел? Не пёс, а лошадь! Я как в глаза его посмотрел, у меня аж поджилки затряслись…
— Ну-ка тихо! — прикрикнул на них Гай. — Спите. Завтра вставать рано.
— Слушаюсь! — задорно выдал Харт и заворочался в одеяле.
Вскоре всё успокоилось, и тишину нарушал лишь негромкий храп Кана. Нил долго не мог уснуть, ощущая смутную настойчивую тревогу. Тоненький голосок разума, в обычное время заглушаемый дисциплиной, предупреждал и вопил об опасности. И чем дольше Нил пытался разобраться в своих предчувствиях, тем страшней и неотвратимей казалось ему приближение неведомой беды.
Лишь к середине ночи сон поглотил его, измученного и доведённого до крайности. Но снилась ему всё та же комната, с той лишь разницей, что он был в ней один. А за окном, и в реальном мире, и в мире сна, мерно поблескивал в вышине тонкий и призрачный силуэт Кольца.
Эпизод 2. В путь
* * *
На рассвете четверо наёмников ожидали появления Брока перед домом проводника. Тот не заставил себя долго ждать. Раскрылась дверь, и первым из внутренней темноты навстречу светлому прохладному утру выскочил огромный пёс. За ним, покачиваясь, вышел хозяин, придерживавший за лямку объёмную заплечную сумку цвета засохшей земли.
Ничего не сказав ожидавшим его людям, он двинулся по улице бок о бок со своей собакой. Четверо мужчин молча последовали за ним. Хоть час был ранний, но вокруг уже начиналось оживление. Хмурые, сосредоточенные люди покидали жилища, спеша по каким-то своим делам. Ветер ещё не поднялся, и постепенно наливавшееся лазурью небо было свободно от туч.
Из дворов доносилась возня животных, лай собак, блеяние коз, кудахтанье кур. Проснувшиеся первыми среди насекомых мухи вяло кружили над покрытой влагой травой. Небесное Кольцо казалось призрачной паутинкой, протянутой над деревьями и уступами крыш.
Заглянув в таверну, Брок перекинулся парой слов с оставшимся здесь Орладном и оставил ключ от своего дома Говарду. Из таверны он вышел, ни с кем не попрощавшись. Наёмники молчаливыми тенями следовали за ним.
У северных ворот, обычно закрывавшихся на ночь, образовалась толпа взволнованных зевак, сгрудившихся над чем-то, лежавшим на земле.
— Что там? — спросил одного из прохожих Гай.
— Демона убили! — выпучив глаза, поведал впечатлительный незнакомец.
Протолкавшись к деревянному палисаду, наёмники и проводник увидели нечто, показавшееся им сначала телом человека. Возможно, это существо когда-то и было человеком, но ныне его облик был осквернён жуткими изменениями. Посеревшая кожа местами потрескалась и облезла, обнажив чёрные мышцы. Вместо ногтей пальцы венчали острые когти. Черты лица заострились. Широко распахнутые изумрудные глаза невероятной чистоты обратили удивлённый взгляд в небо. Тело казалось тощим, иссохшим, но при этом в нём чувствовалась сокрытая мощь. Из одежды его укрывали лишь жалкие разодранные лохмотья.
— Под утро прорвался, падла! — рассказывал кому-то один из стражников, дежуривших у стены. — Хорошо, вовремя заметили! Сразу трое наших подняли его на пики. А он брыкался, тварь такая! Вопил, когтями размахивал. Слюной брызгал. Еле упокоили! Вот же как, никогда так близко к посёлку не подходили. Вообще, далеко так от Кратера не забредали. Что ж творится-то такое…
— Надо идти, — поторопил своих спутников Брок и первым повернул к воротам. Их провожали задумчивыми взглядами. Хоть все и понимали, что Лиарский лес всё равно будут навещать искатели, в том числе и сами жители Глорда, но впечатление от появления демона оказалось слишком сильным, чтобы можно было быстро избавиться от сомнений и страхов.
Неширокая, заросшая травой дорога вела к недалёкой тёмной кромке леса. Этим путём хоть и пользовались ежедневно, но был он куда менее оживлённым, чем две другие дороги, ведущие из посёлка на юг и запад.
Люди шли вперёд, не вняв грозному предвестию в виде напавшего на город обезумевшего демона. Тьма поджидала неосторожных путников, беспечно вошедших в её пределы.
Лес ждал.
* * *
По обе стороны от дороги поднимались хвойные исполины, заслоняя раскидистыми ветвями солнечный свет. Вполне обычно гудели комары, норовя укусить побольнее. Между деревьями расстелилось зелёное одеяло мха, над которым возвышались заросли папоротника. Иногда можно было увидеть посреди редких полян низенькие кустики черники и нетронутые семейства грибов. В воздухе стоял запах мокрой земли.
Дорога была неширокой, едва способной вместить небольшую телегу. Она извивалась, огибая могучие сосновые стволы, так что не было видно, что находится за поворотом. Её истоптанное полотно подобно взбухшим венам пересекали древесные корни, между которых валялись старые раскрывшиеся шишки.
Время от времени наверху поднимался ветер, качая верхушки сосен и создавая зловещий гул. Не верилось, что в этом лесу может обитать нечто потустороннее, не принадлежащее этому миру. Было заметно, что дорогой пользовались часто. От неё в густую чащобу уводили приметные тропинки. Иногда вдоль дороги попадались выброшенные вещи. На стволах частенько встречались сделанные ножом насечки.
Маленький отряд бодро шагал сквозь лес, внимательно оглядываясь по сторонам. Пёс убежал вперёд, временами опуская нос в растущую вдоль дороги поросль и что-то вынюхивая. Харт решил воспользоваться этим и попытаться разговорить молчаливого проводника.
— Приятель, а скажи-ка мне, где ты нашёл такую собаку?
К его удивлению, пёс как будто услышал, что говорят о нём, остановился, развернулся и недобро