Вместо этого он весь вечер обдумывал судьбу новой партии кроссовок, которые могли бы служить как в качестве спортивной, так и в качестве повседневной обуви. Очнулся он, помнится, под радостный свист и улюлюканье остальных посетителей бара, в недоумении огляделся и обнаружил вокруг себя аж четверых длинноногих красоток. На самой одетой из них был лифчик размером с десятидолларовую купюру и трусики… впрочем, наверное, это уже нельзя назвать трусиками. Скажем, так: намек на то, что здесь могли бы быть трусики.
Самое печальное заключалось в том, что Нэш ровным счетом ничего не ощутил. Мужчины вокруг вели себя именно так, как и должны вести себя посетители стрип-баров, а Нэш Оуэн сидел, дурак дураком, и задумчиво смотрел на несколько ошеломленных нимф.
Раньше с ним такого не случалось.
С ним вообще мало что случалось. Все шло по накатанной колее. Учеба в колледже плавно перетекла в университетское образование, природные физические данные привели в сборную университета по баскетболу, девчонки висли на шее гроздьями, солнце светило…
В один прекрасный день Судьба решила, что такое мирное времяпровождение надо разбавить чем-нибудь захватывающим — и Нэш сломал щиколотку и порвал связки коленного сустава во время тренировки. Перелом был не сложный, но крайне болезненный, лежать пришлось довольно долго, однако Нэш Оуэн не стал терять время на жалость к самому себе. Именно во время этого вынужденного простоя он набросал первый в жизни эскиз принципиально новых кроссовок. Этому эскизу суждено было стать первым в длинной череде пар спортивной обуви.
Он закончил университет в двадцать пять лет и, хотя ему прочили блестящую карьеру адвоката, продолжил заниматься спортивной обувью. Родители пережили тяжелое потрясение, но, в конце концов, поняли, что это не пустая забава, а вполне достойное уважения предприятие.
С тех пор жизнь стала еще более безоблачной, перспективы — еще более радужными, а проблем не осталось, кажется, ни одной. Впрочем, нет: мама не давала расслабляться. Последний хит сезона — скорбная песнь Мэри Оуэн под названием «Я мечтаю успеть понянчить внуков».
Обычно Нэш благоразумно не спорил с мамой, но и близко к сердцу ее слова не принимал, однако на этот раз что-то изменилось. Как будто он что-то потерял, какую-то маленькую и не слишком ценную, однако крайне необходимую вещь. Утомительное чувство, особенно из-за того, что не понимаешь причин его возникновения…
Какая-то тень промелькнула за занавесками на балконе. Случайное облачко, прикрывшее луну? Местное привидение?
Нэш скептически ухмыльнулся во тьму и повернулся на бок, решительно взбив подушку. Привидений не бывает.
Но… что-то нырнуло к нему под одеяло. Что-то прижалось к нему. Нэш окаменел.
Это «что-то» несомненно было женщиной. Горячее, нежное тело прижималось к Нэшу Оуэну, а тонкая ручка обвила его талию. Да, небольшое уточнение: тело было абсолютно нагим.
Аромат персика и лаванды коснулся его ноздрей. Мышцы живота непроизвольно напряглись, а еще через секунду Нэш Оуэн с некоторым удивлением понял, что с потенцией у него все в порядке. Даже чересчур.
Он попытался обернуться, но женщина умоляюще прошептала:
— Не надо, прошу вас!
При этих словах ее рука соскользнула чуть ниже, и Нэш явственно вспомнил ту самую ночь в летнем лагере, когда он впервые рассматривал под одеялом непристойный журнал.
На балконе раздались осторожные шаги. Не слишком ли много гостей в эту лунную ночь?
В следующее мгновение незнакомка решительно и властно перевернула оцепеневшего Нэша на спину, а сама оказалась над ним. Точнее — на нем.
Перед глазами Нэша красовались упругие женские груди, увенчанные маленькими твердыми сосками, напоминавшими розовые бутоны. Точно такая же грудь была у той девчонки из бара…
— Не двигайтесь!
Он и так не двигался. Интересно, что она имела в виду? Он практически окаменел. Особенно одна часть его тела…
Дверь балкона вкрадчиво скрипнула, и женщина начала целовать Нэша.
Нет, это не имело ни малейшего отношения к нежным поцелуям, страстным поцелуям, поцелуям понарошку — это было совершенно иным! Губы незнакомки властно прижались к губам Нэша, язык нетерпеливо раздвинул их и проник ему в рот. Острое возбуждение пронзило тело Нэша Оуэна, и он в смятении попытался разглядеть свою… насильницу.
Грива темных, вьющихся волос. Темные глаза, тревожные даже в темноте. Рот… Нэш застонал от возбуждения и запустил пальцы в густую гриву волос, отвечая на поцелуй.
Это было лучше любого эротического сна! Неизвестные на балконе были забыты, Нэшу стало абсолютно наплевать на то, что у него не было ни малейшего представления о том, кто эта женщина и что все это значит, — осталось только чистое удовольствие, незамутненная страсть, жар нежного тела, прижавшегося к нему, и вкус жадных яростных поцелуев.
А потом она начала двигаться… Нэш больше не владел собой. Его пылающая плоть молила, требовала близости, и Нэш в неистовстве обхватил незнакомку за бедра, желая только одного: войти в нее, слиться в мучительных и желанных объятиях, запутаться навсегда в вихре темных волос, захлебнуться прерывистым и душистым дыханием…
Но в этот миг незнакомка вскочила, напряженно всматриваясь в темноту. Нэш глотал воздух, тщетно пытаясь привести мысли и чувства в порядок.
Нимфа оказалась невысокой, очень стройной и физически развитой. Под гладкой белой кожей перекатывались мускулы, на шее пульсировала голубая жилка. Тоненькая талия, великолепные бедра, впалый живот, восхитительной формы ноги…
Она повернулась и посмотрела Нэшу прямо в глаза.
— Мне нужна ваша помощь!
И в тот же миг возбуждение схлынуло, потому что в этом хрипловатом шепоте, в этих прекрасных миндалевидных карих глазах, во всем облике очаровательной незнакомки читалось только одно: она смертельно напугана!
ГЛАВА 2
Сэнди припала глазом к замочной скважине. Очень интересно! Двое из трех вооруженных мужчин вышли из ее номера и шли через холл, но третий парень остался в номере. Ждать ее возвращения, надо полагать? Она едва не шарахнулась от двери, когда самый старший из мужчин перед тем, как войти в лифт, обернулся и мрачно взглянул прямо в ее сторону. Смешно — не может же он разглядеть ее через замочную скважину! Или может?
Она все-таки отошла от двери и повернулась к замочной скважине спиной. О Боже! Очередной мужской взгляд чуть не заставил ее снова подскочить на месте. Хозяин номера, в котором Сэнди Хоук в данную минуту находилась, смотрел на нее во все глаза. И желание его было прямо-таки написано у него на физиономии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});