рядом с тобой и, что мне до того другого. Он, что же лучше, ему всё, а мне то что с того? — чувствовалось, что он горячится, что выплёвывает в бессильной злобе вопросы как в представшего перед ним, невидимого судью, — а если бы ему выпала такая ноша, справился бы, смирился? И ради чего ты мне скажи? Нет, нет мне пользы никакой от смирения, страдаю и не вижу спасения в смирении. Тогда я верил, решил: смирюсь и настанет покой, может услышит меня кто-то поймёт, да ссадит с этой проклятой машины, — он сильно выругался, — но нет, смиряйся, не смиряйся, то то одно верно, что нельзя сойти там где не уготовано, и проехать туда куда не предназначено, каждому по багажу его, так, что оставь надежду всякий входящий сюда — вот девиз наш. Рассказанная философом история больше подошла бы поэту, — он чиркнул зажигалкой и внезапно замерев дрожа в голосе произнёс, — бесценный подарок в этой страшной мгле, — затем горько усмехнувшись вложил её мне в руку, и твердым голосом поставил точку, — забери.
Больше мы с ним не разговаривали, я не видел его во мраке, но точно знаю, что он сидел сгорбившись, и смотрел в черноту своим страшным взглядом, и сердце его окутывала точно такая же безысходная, беспросветная чернота. Потом, я почувствовал как он рванул с места, врезаясь и шурша подошвами по мелкой гальке, а его место, в миг, заняла новая тень. Я снова остался один на один с собой, не смотря на то, что с новым соседом мы едва не касались плечами, мы сидели так близко к друг другу и в тоже время были так далеки. Я посмотрел в его сторону и по едва различимому всхлипыванию, понял, что рядом со мной сидела девушка. Интересно, слышала ли она когда-нибудь историю одного философа..?