— В том-то все и дело, — покаянно подтвердил Эрни.
— А где же взятые под необеспеченный вексель деньги? Их надо немедленно вернуть. Тогда уже не будет оснований обвинять тебя в мошенничестве. Если ты вернешь основную сумму, с процентами мы как-нибудь справимся…
Предложение Мэри энтузиазма у брата не вызвало.
— Видишь ли, — Эрни так мялся, что было очевидно — правда дается ему с трудом. Но все же следовало рассказать Мэри правду, иного выхода он не видел. — Денег у меня уже нет. Ни пенса. Я проигрался на бегах… Если уж человеку не везет, то не везет всегда и во всем! Нет, ты не думай, я не настолько легкомысленный человек, и ставку я делал не просто так, с бухты-барахты. Дело-то казалось вполне надежным — один жокей по секрету шепнул мне, какая лошадь придет в заезде первой… Выигрыш ожидался колоссальный. Я был уверен, что многократно увеличу эту сумму, смогу быстро расплатиться с долгом и поправить наши дела. Тем более пора платить по закладной за дом. Ну разве я виноват, что кобыла захромала? Это просто невероятное, ужасающе нелепое стечение обстоятельств!
— Боже, и что же будет? — прошептала Мэри, которая все острее понимала масштаб разразившейся катастрофы. — Ты не можешь заплатить по векселю, и его вот-вот опротестуют…
— Ты еще не знаешь самого главного! — горько выдохнул Эрни. — Мой вексель попал в руки совершенно бессердечного человека — маркиза Транкомба. Он грозит мне судебным преследованием. Причем, как ты понимаешь, при плохом развитии обстоятельств я попаду даже не в долговую тюрьму, а на каторгу, где и буду пребывать среди воров, убийц и прочих подонков общества. Спаси меня, сестра, ради памяти нашей матери, спаси!
О боже, ради памяти матери! Ясно, что за возвышенной риторикой Эрни скрывает обычный страх и собственный эгоизм. Но… как только Мэри представляла себе брата, бредущего в кандалах и с мотыгой на плече во главе колонны преступников на каторжные работы в каменоломне, ей становилось дурно.
— Что я могу для тебя сделать? — напрямую спросила она.
— Маркиз сказал, что, если ты согласишься отработать мой долг, он не станет подвергать меня судебному преследованию…
— Если я соглашусь отработать? А в качестве кого я должна отрабатывать твой долг? В качестве поденщицы? Или содержанки без содержания, поскольку все, что я могла бы заработать своими услугами, уже растрачено моим дивным братцем? Я так понимаю, что, будучи не в силах расплатиться с долгами, ты решил продать меня в рабство? Это во всех смыслах омерзительно!
— Мэри, прости. Прости, моя дорогая! Это все ужасно, просто ужасно. Но ни о чем непристойном речь не идет, поверь; маркиз все-таки джентльмен, он не позволит себе ничего лишнего. Наверное, предложит тебе должность секретаря. Он ведь по службе часто бывает за границей и ведет оживленную переписку с иностранцами, а ты владеешь несколькими иностранными языками… русским, французским и по-немецки худо-бедно читаешь, и на хинди говоришь. Ты такая способная, особенно к языкам.
— А кто это рассказал маркизу о моих лингвистических способностях? Не говори ни слова, я знаю, это был ты. Постарался сделать мне рекламу, чтобы продать повыгоднее в обеспечение своего долга.
— Ну если тебе твоя гордость дороже, чем моя судьба и честное имя нашего рода… — начал было Эрни.
Но Мэри не захотела продолжать неприятную дискуссию — она уже направилась к столу, достала листок почтовой бумаги, обмакнула перо в чернила и набросала несколько слов:
«Ваша светлость!
Мне стало известно, что Вы желаете сделать некоторые предложения по вопросу, касающемуся моего брата, мистера Мэлдона-младшего. Прошу Вас назначить день и час, когда я могла бы встретиться с Вами и переговорить по данному делу, так как судьба брата мне не безразлична.
С уважением, Мэри Мэлдон».
— Ты ангел, — прошептал брат. — Я повторяю, для тебя все вовсе не так уж и страшно. Маркиз — настоящий джентльмен, он умеет вести себя с женщинами, и тебе ничего не грозит.
Что ж, с одним джентльменом, мистером Мэлдоном-младшим, Мэри общается регулярно. Теперь придется иметь дело с другим джентльменом, маркизом Транкомбом. Если эти джентльмены стоят друг друга, ближайшие годы не обещают быть простыми и легкими для бедной Мэри.
Глава 2
Королева Виктория с утра пребывала в неприятных раздумьях. И опять эти раздумья были связаны с Россией и русским царем. Царя Александра II британская королева давно уже считала своим главным врагом на мировой политической арене.
Отзывались друг о друге монархи весьма неодобрительно: «Опять эта упрямая старая ослица!» — говаривал царь приближенным, когда речь заходила о королеве Виктории. «Снова этот напыщенный болван», — аттестовала Александра королева…
Сейчас уже трудно представить, что несколько десятков лет назад юные Саша и Вики были без памяти влюблены друг в друга.
В 1839 году Виктории исполнился двадцать один год, но она уже была королевой и, повинуясь монаршему долгу, подыскивала себе достойного супруга, ради благополучия империи и продолжения Виндзорской династии.
Случилось так, что наследник императорского престола из далекой России, великий князь Александр Николаевич, путешествуя по миру, нанес официальный визит молоденькой английской королеве.
Виктория принимала его по-родственному: дядя наследника, император Александр I, был ее крестным отцом (после победы над Наполеоном этот монарх долго пользовался необыкновенной популярностью в Европе вообще, и в домах европейских монархов в частности). Александра-старшего уже давно не было в живых, но Александр-младший живо напомнил Вики ее крестного.
То, что молодые люди с первого взгляда понравились друг другу, заметили все. Визит наследника-цесаревича в Британию несколько затянулся — расставаться Вики и Саше не хотелось. «Я совсем влюблена в великого князя, — записала вскоре Виктория в своем дневнике, — он милый, прекрасный молодой человек»…
Полковник Юрьевич, адъютант Александра, прикомандированный к великому князю, чтобы наблюдать за ним в поездке, направил в Петербург паническое сообщение: «Цесаревич признался мне, что влюблен в королеву, и убежден, что и она вполне разделяет его чувства»…
И было из-за чего удариться в панику! Этого брака не хотел никто — ни в Британии, ни в России. Английское правительство под благовидным предлогом вынудило молоденькую королеву перебраться в Виндзор, чтобы затруднить влюбленным встречи, а император Николай стал торопить сына с возвращением домой.
Дело в том, что супруг английской королевы вовсе не мог рассчитывать на то, чтобы стать королем и разделить с женой трон; он получал лишь титул принца-консорта и превращался в бледную тень венценосной супруги. Это было совершенно неприемлемо для члена династии Романовых, наследника одной из самых больших и влиятельных империй в мире.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});