как раньше. У тебя прекрасно получалось. Людям нравится.
– Не могу как раньше. Им не нравится, – Лес указывал рукой на выход из гримёрки, – а они всё равно читают. Потому что все читают.
– Нашёл о чём беспокоиться.
Внутри у Леса похолодело. Он снял со спинки кресла пиджак и накинул на плечи, не всовывая руки в рукава.
– Я нашёл формулу популярности, но произведения получаются плоские. И никто не хочет сказать мне почему. Посмотри, в них нет глубины. Есть драматизм, злободневность, неожиданные повороты. Но нет глубины. Это когда отрываешься от чтения и думаешь про себя: “Конечно же! Я всегда это знал, но не мог сформулировать. И вот наконец-то!” И ещё первое время в ушах вибрирует, а вокруг всё трясётся.
– Пойду заменю микрофон.
– А ты? Что ты думаешь о моих книгах?
Но Рада уже скрылась в сумрачном коридоре, не услышав вопроса. Или, сделав вид, что не услышала. Дело в том, что у Рады была лёгкая формы гипотонии – хронически пониженное артериальное давление. Людям с таким диагнозом сложно долго концентрироваться на чём-то одном, поддерживать разговор – они быстрее устают. Для восстановления сил им требуется больше сна. Рада выработала свой способ борьбы с утомлением: частая смена занятий. Она черпала энергию из интереса к новому, из многозадачности. Но даже если не брать в расчёт особенности организма, что, в сущности, она могла ответить писателю?.
Они дружили с Лесом больше 15 лет. Многие женские (а иногда и мужские!) персонажи, их характеры, манеры, поведение, фразы были списаны с её натуры. В книгах Леса она находила свою одежду, обувь, ямочки на щеках, свои привычки. И это только то, что она видела в себе. А ещё было много того, чего она не замечала. Однажды Рада умилялась над эпизодом в рассказе Леса. Действие происходило в ванне, совмещённой с туалетом. То есть ванна и туалет находились в одной комнате для экономии квадратных метров. По сюжету жена после суточного дежурства любила поспать-поотмокать в теплой воде с солью и с пеной. Сначала, чтобы не беспокоить, муж ходил к соседям. Сосед отнёсся с пониманием и сочувствием, потому что был ровно в такой же ситуации. Они по очереди бегали друг к другу в туалет. До тех пор, пока не поссорились из-за какого-то пустяка. Да и в глазах домочадцев это выглядело очень странно. Все умеют терпеть, а они – нет. Мужу оставалось одно – осторожно будить жену. Постучал. Через пять минут ещё раз постучал. Ещё через пять минут постучал несколько раз. Потом стучал несколько раз и подольше: "Крошка, доброе утро!”. Ещё через пять: “Мне в туалет нужно”. “Крошка, я серьёзно”. “Крошка, я не могу больше ждать!”
“Да, – думала Рада, читая эти строки, – сон в ванне священен, никто не имеет права его нарушать”. Именно так делала Рада, когда они с Лесом задерживались допоздна в творческой мастерской, оборудованной в его квартире. Она, конечно, подозревала, что это про неё, но всячески отгоняла эту мысль. И уж тем более, ей совсем не хотелось говорить о своих слабостях. Вопрос “Что ты думаешь о моих книгах” покушался на её личное.
И всё же миниатюрное лицо Рады спустя короткое время появилось в дверном проёме. Лес стоял на том же месте. Её губки сложились в бантик и произнесли загадочное: “Ты уже сам ответил на все свои вопросы”.
И она снова скрылась в коридоре. Постояв немного в задумчивости, Лес откупорил термос с горячим кофе и уронил в себя две чашки подряд.
Через несколько минут кофе дало о себе знать. Лес ушёл в уборную. Сидя в кабинке, он свайпил комментарии критиков. “Лес Поклонский снова всех удивил”. “Душевный, многослойный роман. Держит в напряжении всю дорогу”. “Реалистичнее, чем в жизни”. “Эта книга уже стала частью Истории”. Даже критики не критикуют. И они туда же.
Вдруг глаз Леса зацепил надежду в одном из комментариев: “Все так восхищены, а здесь не радоваться нужно”. Но в следующий строчке: “Здесь нужно молча аплодировать”. Всё это напоминало всемирный заговор с целью превратить его в безумца.
В WC зашла уборщица, бормоча под нос что-то невнятное. Но Лес отчётливо услышал свою фамилию, слово “сволочарня”, “целый зал”, “расстрелять бы”.
Он поспешно закончил дела, выскочил из кабинки и выпалил: “Прошу прощения, почему меня нужно расстрелять?”
Бабушка с шваброй в резиновых перчатках по локоть ничуть не испугалась, как будто на неё регулярно выскакивают с вопросами в мужском туалете.
“А как еще? Зазвал полный двор свиней! После вас собирай потом стаканчики, семечки, жвачки в ковре. Засобираешься!” – она с силой шмякнула швабру в ведро, обрызгав Лесу штаны. Он даже не заметил, как в уборную зашёл парень в чёрной водолазке.
“Не мучайте Вы человека, дайте спокойно поработать,” – сказал он, споласкивая руки под краном и смотря на Леса через отражение в зеркале. Лес стал отряхивать брюки, что совершенно не помогало им высохнуть. В недоумении он соображал, откуда взялся этот парень. Практически всех работников Театра Драмы Лес знал лично, да он и не был похож на работника. Все поклонники были погружены в виртуальную реальность, да и вряд ли бы фанат начал хамить.
“Это вы мне? – возмутилась уборщица и ещё раз обрызгала Леса. – Он сам ко мне присосался со своими вопросами. Покиньте помещение – идёт уборка!” К тому времени как она закончила фразу, чёрной водолазки уже не было в туалете. Лес вышел в холл и заметил, что парень возвращается в зал.
“Пожалуй, и мне пора,”– посмотрел он на часы.
За кулисами его ждала Рада.
Она улыбалась: ”Микрофон поменяла. А ты по-прежнему сам не свой”.
Она поправила Лесу взъерошенные волосы и заметила сырые штаны: “Так нельзя выходить на сцену. Пойдём скорее в гримёрку, у нас ещё есть 5 минут”.
В гримёрке Лес расположился в кресле, а Рада включила фен на максимум и направила горячую струю воздуха на брюки.
”На следующей неделе нас пригласили на ужин с послом Индии. – Фен громко шумел, поэтому Раде приходилось кричать. – Оказывается, он давний поклонник Вашего творчества, мистер Поклонский”.
Искусственная напыщенность была ей к лицу. Экстренность ситуации её нисколько не смущала, а наоборот даже заводила. Лес почтительно кивнул головой.
Рада продолжила: “Один режиссёр обещал заглянуть в гости. Фамилия вылетела из головы. Он приехал родственников навестить. Заодно с тобой переговорить. Думаю, будет предлагать адаптировать одну из книг под сценарий фильма”.
Лес удовлетворительно моргнул.
“Может быть, – кричала Рада, – кинематограф откроет глубину Ваших произведений, сэр”.
Она