Читать интересную книгу Бретёр - Андрей Акцынов

Что касается образования, то весь этот мусор, понятное дело, не нужен, ось абсцисс и ось ординат – вся эта галиматья. Это все делается для того, чтобы детей чем-нибудь занять. Если бы дети во время уроков переставляли скамейки с места на место или лазили по деревьям – это принесло бы гораздо больше пользы.

Единственное оправдание школе – скопление молоденьких женских тел. Они, хоть и упакованные в однотипные костюмы, уже пышут свежей зрелостью – мама еще не научила их пользоваться всеми возможностями гигиены, делать свое туловище стерильным, как кусок мыла из хозяйственного магазина. Сидишь на задней парте, и все эти запахи сбиваются вместе, получается взрывная и сокрушительная вещь… Стоп! – подумал Бретёр. Вечно твои рассуждения скатываются в похоть со всеми вытекающими последствиями. Отставить!

Он вдруг вспомнил, как однажды задремал на уроке и представил такую картину. Он вообразил, что все вдруг встает с ног на голову и школа из воспитательного заведения превращается в чудовищный разнузданный балаган.

Когда звучит звонок, дети наваливаются на учителей, скручивают их и берут в заложники. Все парты переворачиваются, с грохотом падают полки с книгами. Школьницы, даже самые маленькие из них, кое-как наносят макияж, быстро срывают с себя одежду и устраивают на шкафах свои адские танцы. К этому времени кто-то из шустрых мальчиков уже успел поджечь пару автомобилей за окном, туда же летят учебники, карты и прочая школьная утварь.

Школа объявляется государством детей, а учителя становятся рабами. За малейшую провинность наступает телесное наказание или смертная казнь. Ученики делятся на несколько коммун и создают свои базы в разных концах здания, чтобы немного погодя начать беспощадную войну всех против всех…

На этом месте кто-то толкнул его в бок, и он очнулся.

5

Дома он открыл книгу «Дневник неудачника», он был классическим начинающим неудачником и начинал интересоваться глубиной этой темы. Погрузиться в книгу помешал телевизор. Перед ним мелькнули кадры задержания боевиков в лесной заснеженной глуши. Он было подумал, что это Чечня или Дагестан, но голос за кадром переубедил его.

«…задержан в глухой таежной деревне на Алтае. Именно оттуда по версии ФСБ писатель попытался организовать революционное вторжение в Казахстан…»

Первый кадр, показано крупным планом: мощный могучий лес, небольшой отряд войск спецназначения в полной амуниции крадется по заснеженной тропе по грудь в таежном снегу.

Кадр второй: среди снега и деревьев стоит бревенчатая изба, из нее по очереди выводят десяток ребят, руки за голову, кто в тренировочных штанах, кто в тельняшке.

Кадр третий: крепкий, жилистый, наполовину седой мужик с троцкистской бородкой, по виду командир отряда, большие замерзшие очки, спокойно смотрит вперед глазами человека-машины, терминатора.

«Следователи ФСБ объявили его одним из самых страшных террористов современности и выдвинули против него ряд тяжких обвинений: попытка свержения госстроя, государственный терроризм, попытка создания незаконного вооруженного бандформирования…»

Он взглянул на заднюю обложку книги и сделал потрясший его вывод, что автор – интеллигентный, профессорского вида тип с очками и тонкими запястьями – и человек-терминатор из новостей – одно и то же лицо.

Его звали Эдуард Лимонов.

Это не на шутку взбудоражило фантазию Бретёра, и он занялся выстраиванием логических цепочек. Получалось, что только неудачники с самого дна могут возвыситься так высоко, чтобы бросить вызов целому государству. Пасть на самое дно, чтобы воспарить.

Значит, становясь плохим и опускаясь вниз, он двигается в верном направлении.

Закрыв глаза, в сером тумане он увидел своих товарищей, лежащих с заломленными руками на полу, разбитую голову кассирши, грузчиков и ментов. Услышал крики. Их взяли, а ты улизнул… ты мог попытаться их отбить… Все равно он почувствовал прилив сил и гордости: он сделал пусть самый крохотный, но шаг в сторону силы из состояния покорности и трусости. Отныне он решил, нарушая любые запреты, двигаться по направлению к собственному страху, и чем мощнее страх, тем сильнее должна быть скорость.

В долю секунды погода за окном изменилась в такт его безумным идеям: влажный жар позднего лета сменяла здоровая и мощная гроза. Это был своеобразный привет из метафизического мира, нелишне было добавить торжественных декораций и духа трагедии. Высшие силы так реагировали на его новое, неожиданное перерождение.

6

– Нас оставили под подпиской! – сказал Вася.

Они прогуливались недалеко от Гостиного Двора. Через несколько недель они встретились, и он узнал отличную новость: эта проделка почти сошла им с рук. Суд продолжался, однако красивая дама-следователь симпатизировала обвиняемым. Возможно, в глубине души она питала тайную страсть к молодым преступникам. Потерпевшие, несколько охранников и кассирша-героиня с сотрясением мозга, вели себя неорганизованно, путались в показаниях, не появлялись на очных ставках и ругались. Победа была практически в кармане. Про Бретёра никто даже не упоминал.

На улице справа от выхода из метро толпились книготорговцы, со стороны они напоминали городских сумасшедших и бомжей. Они торговали полузапрещенной литературой радикального толка, красно-коричневым коктейлем, излюбленные герои книг – Сталин и Гитлер.

Чуть дальше стояли пятеро парней с флагами и газетами, он сразу узнал нацболов. Они подошли, чтобы рассмотреть всю эту компанию поближе. Красные флаги, черный серп и молот в белом круге, такие же повязки. Газета «Лимонка», которую они держали, по своему внушительному формату больше походила на огромный плакат с гигантской гранатой и рубленым заголовком на обложке, текст можно было прочесть издалека.

– Можно посмотреть? – спросил он и протянул руку к газете.

– Бери! – ответил один из парней.

Вася пролистывал газету, но с куда меньшим интересом, чем Бретёр. Ему же газета понравилась. Она была мощной и жесткой и, казалось, сочетала в себе все темы, которые его интересовали – от фашизма Муссолини и «Красных бригад» до стихов, секса и всего остального. Он купил газету и с довольным видом положил себе под куртку.

– Приходите, сегодня у нас будет собрание! – сказал крупный парень, похожий на казачьего атамана.

– А где? Во сколько?

– В девятнадцать часов у метро «Чернышевская»! – Второй, тонкий, с самым ответственным лицом, тут же по-деловому подключился к разговору.

– Хорошо. Мы будем.

Бретёр прекрасно понимал, что для того, чтобы стать крутым, недостаточно соучастия в пустяковом ограблении магазина. Хороши любые средства. Очень хорошо для этого подходила радикальная политическая организация.

Они спустились в подземный переход.

– Не нравятся мне они, какие-то кислые.

– Да ну, вроде нормальные.

– Это ты сейчас так думаешь. Совки они все одинаковые.

До собрания оставалось несколько часов, они купили на двоих один баллончик с краской и поехали расписывать железнодорожные пути Финляндского вокзала.

Вася придерживался радикально правых взглядов, Бретёр – право-левых. Они писали свои граффити отдельно, на большом расстоянии. Надписи были взаимоисключающими, и пассажиры поезда могли заподозрить шизофрению в голове автора.

Вася писал что-то из серии «СССР – чума XX века!», а Бретёр писал:

Революция!7

Они стали искать нацболов в толчее людей. Разгневанные толпы народу с криками и воплями просачивались в двери метрополитена и выплевывались из них наружу. На крохотной площадке было массовое столпотворение. Они с Васей только что пришли пешком к метро «Чернышевская» от Литейного.

На выходе справа – неопределенная компания, состоящая из крепких рабочих ребят, нескольких старомодных панков и просто довольно странных людей. Молодые революционеры выглядели экзотично и эклектично.

– Приветствую! Я Барт. – К ним подошел тот самый парень, похожий на казака, и по-отечески пожал им руки.

Они подошли ближе и со всеми поздоровались. Ребята встретили их вполне дружелюбно, вот, дескать, подоспели новые боевики, посмотрим, на что они способны…

Бретёр тогда слабо представлял, как функционирует полузапрещенная партийная ячейка. Чтобы усилить эффект новых, непривычных ощущений, он стрельнул покурить, – и вот уже грубый, едкий дым недорогой сигареты приятно пощипывал горло. Он всегда курил, либо когда очень плохо, либо когда окунался в пугающую и приятную неизвестность.

Дождавшись еще нескольких опоздавших, они организованной группой проследовали за несколькими лидерами.

– А где будет проходить собрание?

– Сейчас все увидите.