Читать интересную книгу «Белила»… Книга третья: Futurum comminutivae, или Сокрушающие грядущее - Мирко Благович

Или вот ещё история. На частную строительную фирму внезапно нагрянули налоговики-полицейские. Женщина, главный бухгалтер, не растерялась. Чтобы утаить ключевые финансовые отчёты, она свернула их в трубочку и вставила рулон, извините, себе в трусики. А что оставалось делать? Попав под обыск, жизненно важно было скрыть документацию, которая давала зацепки для будущих следственных действий.

Но устремления насмерть перепуганного главбуха успехом не увенчались. Её затолкали в отдельную комнату, туда же впустили двух женщин – сотрудников полиции. Тётечке нахлестали по щекам (ладонями, картонной папкой, попавшимся под горячую руку каким-то журналом-ордером), заставили раздеться догола и изъяли мешающий её нижнему белью рулончик отчётов. Трусики, правда, вернули на место. Обыскав офис и обшмонав сотрудников фирмы, полицаи не стали тратить время на копирование компьютерных баз данных, а попросту повыдёргивали разъёмы, штекеры, провода и забрали системные блоки на проверку в техотдел. А рыдающую, размазывающую по лицу тушь тётечку-главбуха вместе с грустным шефом фирмы затолкали в легковушку и увезли в свои гестаповские застенки.

В этих застенках теперь должен был побывать и я.

***

На фоне таких историй, рассказов и слухов (или правды?), физическое и моральное превосходство налоговых оперов было вполне очевидным. В тот вечер я просиживал над документами, не спеша терзал клавиатуру компьютера, сводил приходные и расходные отчёты. Когда слышу, какой-то топот в коридоре. И вдруг распахивается дверь, врывается до ужаса перепуганный Юра Константиныч и как давай голосить:

– Николаич, беда! Ох, беда, беда, Ни-ко-ла-ич! Что же делать? Что же делать! А?

– Юрик! – вздрогнув, осадил я бармена. – Беда уже оттого, что ты вломился ко мне и орёшь как резаный!

– Налоговики! Ах-х-х, га-а-ады! Сво-о-олочи какие! Сволочуги! Вот ведь, сволочу-у-уги!

– Кто? Фискальные?

– Хуже! Полицаи!!!

– ???… !!!… О, ё-ё-ё…

Юра, кривляясь, продолжал манерничать:

– Они мне, мол, младой чалаэк! А ну-ка, пятьдесят грамм хорошей водочки подай-ка, будь любезен! То да сё! Покурить… Я их рассчитал…

– А кассовый чек – тю-тю! Да, Юрец?

– Да кто же знал, Николаич? Мы что, чеки часто пробиваем? Совпадение!

Это тоже было правдой. Сокрытие выручки в виде непробитого кассового чека – одно из наиболее распространённых нарушений в розничной торговле и общепите. А куда народу деваться? В то время малый бизнес, преимущественно, работал по упрощённой системе налогообложения. Упрощёнка предусматривала единую налоговую ставку – 10% от общей кассовой выручки. Проще говоря, с каждой 1000 рублей кассы в муниципалитет отчислялось 100 рублей. Путём несложных арифметических действий можно подсчитать, что взимаемые 10% от выручки при средней торговой наценке 20–25% – не что иное, как разбой. Если мы наценим товар стоимостью 100 рублей на 25%, получим розничную цену 125 рублей. После продажи этого товара прибыль составит 25 рублей. А 10% налога от 125 рублей выручки – 12,5 рублей. То есть, скромные 10% Единого налога – это грабёж половины прибыли предприятия, которую законодатели отбирали у бизнесменов и направляли на казначейские государственные счета. А далее крутись как хочешь.

Рядовые предприниматели, оплатив «услуги» всех своих партнёров, выплатив зарплаты сотрудникам, перечислив коммунальные расходы и налоговые платежи, при такой, казалось бы, невзрачной налоговой нагрузке оставались ни с чем. Приходилось химичить. Глупая статья Закона сама же и заставляла нарушать предпринимателей налоговое законодательство.

– Да я что, обвиняю тебя, Константиныч? – успокоил я бармена. – Какие к тебе претензии? Но, веришь, так не хочется в гестапо!

– Да я понимаю тебя, Николаич, – задумчиво протянул Юра. – Понимаю… Так что им сказать?

– Что сказать, что сказать! – разозлился я. – Сто лет нужны им наши байки, если они капусты заявились нарубить! Ладно, Юрик, дуй в зал, скажи, сейчас выйду.

Выпроводив бармена, я быстренько засобирался на неприятные смотрины.

Накинув пиджак и досадливо сплюнув, я вышел в зал ночного клуба. Вижу, а там работа кипит полным ходом! К трём нашим «бандитам» присоединились ещё двое дружков-единоверцев. Видимо, сидели в машине, ждали своего выхода. Теперь этот квинтет по-барски расхаживал у нас за стойкой и, судя по всему, чувствовал себя прекрасно. Они снимали с полок бутылки со спиртным, банки кофе, пакеты с соками, блоки с сигаретами. Что-то из товара возвращалось на место, что-то отставлялось в сторону, что-то складывалось в отдельную коробку – полицаи оформляли конфискат.

Один из бритых проследовал ко мне. В безжизненных рыбьих глазах читалось пренебрежение, на губах стыла презрительная усмешка:

– Хозяин заведения?

– Исполнительный директор, – уточнил я.

Чтобы лишний раз не беспокоить родителей, когда-то я и придумал этот манёвр. Если придётся принимать важные решения – буду принимать их как хозяин. А если много начнут спрашивать, превращусь в маленького вольнонаёмного директора. С которого как с гуся вода. А хозяева, можно соврать, далеко, и приехать не могут. Поэтому давайте решать вопросы со мной. Но много заплатить я не смогу, поскольку всего лишь наёмник. Такой вот был хитрый расклад.

– Да мне как-то по барабану, хозяин ты или халдей! – грубо отрубил бритый. – Незарегистрированный кассовый чек, недолив водки в мерную посуду, пачка сигарет без акцизной марки. Клёво ты попал… хм, директор.

Ничего себе! Дело в момент сшили. Знает, халтурщик, что подставляет. И при этом глазом не моргнёт. Ситуация откровенно попахивала крахом. Тем не менее, я постарался держаться невозмутимо и независимо.

– Да я уже понял, что попал, – как можно бесшабашнее согласился я с бритым. – Вопрос в том, где и как искать. Что, мужики, жалобы на нас? Или дорогу кому перешли?

Я попытался выстроить беседу в доверительном ключе. А там, глядишь, и за отдельный столик затащить сумею. Смажем разговор напитками, подкрепимся салатиками. Через полчаса девчонки подадут горячую курятину по-французски. Дружбу закрепим конвертиком с несколькими купюрами. В общем, как обычно. Первый раз в первый класс, что ли?

И я тут же взялся за деликатное дело. Попробовал намекнуть на обоюдно выгодное уединение в гостевой кабинке. Вижу, партнёр не ведётся. Ещё раз намекнул. Нет ответа. Пришлось сказать в лоб, что у нас готовят самые лучшие в Евразии отбивные, а к ним ещё и подают великолепное чешское пиво. Не-а, и тут не получилось! Стреляный воробей попался, матёрый. Либо задача другая. Да, скорее всего. Если бы захотел – уже давно бы пьянствовал со своей когортой в одной из наших кабинок. А следом и карман под конверт оттопыривал бы. И точно. Мои догадки тут же подтвердились.

– Да ты, типо́к, в натуре, не напрягайся. Отбивнухи, пивасик, энто, сдаётся мне, бомбический расклад. Но не севодни. Мы, в натуре, гы-гы, на службе. Так что севодни ты в пролёте, братэлло! Ща конфискуем, опишем, актик, а там под белы ручки – и с нами. Хотя, нет… гоню, в натуре. Поздно уже. Куда тебя, штемпа, тащить? Сам завтра явишься к нашему шефу. На ковёр, гы-гы.

Ну точно, тридцать седьмой год! Ладно. Не забирают – уже неплохо. Значит, я оказался прав. Загадочный шеф полиции познакомиться захотел.

Обыск подходил к концу. Девчонки-официанты, сбившись в стайку испуганных синичек, тихо сгрудились в сторонке. Закончив шерстить бутылки со спиртным, великолепная пятёрка засобиралась. Оглядевшись по сторонам, главный из них неожиданно вежливо окликнул меня:

– Можно вас… пожалуйста.

Издевается, редиска! На публику играет. Я подошёл, а он мне участливо так и говорит:

– Распишитесь, пожалуйста, в акте. Будьте добры. Во-о-он там, где галочки. – И тычет пальцем: – Здесь, здесь и здесь. Ага, ещё вот тут – объяснение. Какое? Ну, типа, с актом согласен, про нарушения не знал, не успел проконтролировать, больше не буду, исправим в кратчайшие сроки… Ага. Типа того. Спасибочки.

И уже тише – мне на ухо:

– Слышь, дёррик, хвать твою за ногу! Завтра, в десять ноль-ноль – у нас. Смотри мне, шобы как штык! Адрес в акте написан. Если не хочешь, мля, иметь проблемы со свободой передвижения, четкаря в десять и прируливай. Сечёшь поляну? Водяру, ясный перец, мы забираем. Конфискат. Акцизных марок нету… И на табаке их тоже нема…

– Так был акциз, – перебив полицая, наивно начал я доказывать свою правду. – Водка с документами, легальная. У нас с этим строго. И сигареты тоже. Сам проверял. Был акциз.

– Был да сплыл. Кто видел? Кто докажет? Я сказал – акцизных марок на пузыре нет. На сигаретах его тоже, гы-гы, нет. Я так понимаю, подделка. Контрафактом банкуете!

Вот оно как! Посрывали акцизные марки, злодеи. Подставляют. А это действительно статьёй может закончиться. Вяжут по рукам и ногам. Нет, не так выразился. Готовят к беседе со своим шефом. Вот.

***

Ровно в десять утра я прибыл в районное отделение налоговой полиции. Хозяин кабинета встречал меня, вальяжно развалившись в роскошном кресле и забросив ногу за ногу. Полноватое лицо, модная короткая стрижка, дорогущий, чёрной замши, пиджак, вишнёвая водолазка и толстые навороченные часы на руке. Прикид главного полицая дышал состоятельностью и шиком. Направляясь на так называемую беседу, я тоже одел самое дорогое, что присутствовало в моём гардеробном арсенале. Но куда мне было тягаться с полицейским шефом! В шикарном кабинете я чувствовал себя нищим старцем-схимником во владениях персидского эмира. Мне бы ещё в руки палку какую-нибудь корявенькую, сухую. Для полноты картины. И сгорбиться чуть-чуть. Определённо, будто за подаянием припёрся! А ведь так оно, по сути, и было.