Читать интересную книгу Приговорённая - Максим Дымов

Кира просунула обе руки в решётку и обхватила ими руку отца. Слёзы неудержимо потекли по её щекам. Отец старался держаться спокойно.

– Мне-то хоть скажи, чтобы хотя бы я знал, – попросил мужчина.

– Я его не трогала, я подошла, чтобы помочь, а он…

– Я верю. Только им этого не объяснить. Я постараюсь тебе чем-нибудь помочь, ты только держись.

Кира молча смотрела на него, едва сдерживаясь, чтобы не разреветься.

Дверь вновь открылась.

– Время, – негромко сказал охранник и огляделся по сторонам.

– Я люблю тебя, – дрожащим голосом сказала Кира, сжав руку отца. Губы её задрожали, плечи затряслись, слёзы потекли по подбородку.

– Я тоже тебя люблю. Держись, может, там кто-то тебе поверит и поможет.

Он отошёл от клетки, смотря на дочь, крепко сжавшую стальные прутья руками.

– Быстрей, быстрей, – поторопил охранник.

Отец, хромая, вышел, дверь сразу захлопнулась. Кира сползла на пол и закрыла лицо руками.

Спустя несколько часов снова вошли. Это были двое полицейских и ещё какой-то мужчина в гражданском.

– Встать, – потребовал тот, в гражданском.

Кира сидящая на полу, опустив, голову не отреагировала.

– Встать, оглашается приговор, – немного борзо снова потребовал мужчина.

– Идите вы на… – непечатно выругалась Кира.

– Я так смотрю, на официальную форму можно забить. Ты приговорена заочно к изгнанию и запретом на укрытие в любой крепости Альянса, сроком на три года. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Один из полицейских открыл клетку и, подняв Киру за плечо, вывел.

Спустя какое-то время её вели по техническому коридору крепости. На немного опухшей правой её кисти – свежая наколка. Изображён человеческий череп, за ним две пятиконечные звезды со сложной окантовкой и символами, снизу дата 14.05.0015. – дата вынесения приговора. Это была ещё одна особенность наказания, ведь даже по истечению срока наколка остаётся, и все сразу понимают, что это за человек.

В зависимости от тяжести преступления было разное количество звёзд, от одной до пяти. Звёзды – это печать, наносимая специальным аппаратом практически мгновенно, в отличие от черепа и даты, набиваемых по-старинке. Скопировать печать вручную было крайне сложно. Наносилось клеймо на разные части тела. Дело в том, что конечности, на которые набивались наколки, могли быть утеряны в бою, и не только в бою…

Наколка с пятью звёздами имела больший размер и набивалась на лице и частично на шее. Также, в зависимости от тяжести преступления, изгоняли с разным набором амуниции. К примеру, за убийство более трёх лиц с особой жестокостью осуждённого вывозили подальше от крепости и оставляли связанным по рукам и ногам, не оставляя ничего. В таком случае смерть была почти неминуема. Или приговаривали к казни на электрическом стуле.

Приговорённую ввели в комнату. Это напоминало обычную однокомнатную квартирку, только без кухни. Обстановка тут была обычная, домашняя. На стене напротив двуспальной кровати висел ЖК-телевизор, через USB-вход к нему был подключён носитель со множеством фильмов и музыки. Правда, полки были полупустыми. На них стояли в основном фото городов и природы в рамках и стопки дисков. По закону, приговорённый проводил последние сутки в этой квартире. Ему давали возможность выспаться на нормальной кровати, хорошо кормили, вне зависимости от степени тяжести его преступления. Ведь в большинстве случаев приговорённые по истечению срока не появлялись в крепостях по разным причинам, в основном они погибали в первые полгода наказания, в большинстве случаев от болезней и химического отравления.

Дверь за спиной плавно закрылась. Кира подошла к окну. Комната находилась в стене крепости под самым потолком первого этажа. Окно было без решёток, но стеклопакет был сплошной и не открывался.

Она села на подоконник, обхватила колени руками, голову положила на холодное стекло. Сквозь собственное отражение в стекле она смотрела на город, на серые крыши, на слабо светящиеся улицы-трещины, расползшиеся меж бетонных коробок, настроенных вплотную друг с другом. Хотя сам город её абсолютно не интересовал, она ушла глубоко в себя и смотрела в никуда. Слёзы больше не текли из её серо-зелёных глаз, они будто кончились.

Просидев так несколько часов, пока освещение в городе не переключили с бледно-жёлтого на белое и синее, что означало наступление полуночи, она лениво сползла с окна. Она приняла душ, пробыв там почти час. После она развалилась на кровати.

В нише с небольшим окошком возле двери появился поднос с едой. Кира почувствовала ароматный запах, но кусок в горло не лез.

Она взяла валяющийся на кровати пульт и включила первый попавшийся фильм. Как на зло, это оказался один из новых триллеров о группе людей, выживающих в руинах бывшего города. Она не вникала в сюжет, она просто смотрела на мелькающие кадры, погрузившись в себя.

На следующий день, когда принесли завтрак, Кира всё же не отказалась от него, пара дней голодовки дала о себе знать.

Через пару часов в комнату вошёл парень лет двадцати, в синем военном камуфляже, в бронежилете, но без оружия. Его коротко остриженные светлые волосы и гладкое лицо с карими, слегка прикрытыми глазами имели спокойный, но в тоже время собранный вид. Манера его движений и не громкая, но чёткая речь, говорили многое о его характере. Его нельзя было назвать простым и понятным парнем, капля скрытности всё же присутствовала в этом светлом с виду человеке.

Он положил на кровать сложенную чёрную форму с широкой серой полосой по бокам, сверху положил чёрную кепку, на пол поставил ботинки.

– Оденешь это. На выход через три часа, – мягко сказал парень, подойдя ближе к Кире, сидящей на окне и наблюдающей за прохожими внизу.

– Я это не одену, – заявила Кира, не поворачиваясь к парню.

Это был её бывший одноклассник Антон Тихий, с пятого по одиннадцатый класс они сидели за одной партой. Хотя они и не были лучшими друзьями или что-то вроде того, всё же хорошо общались и подумать не могли, что вот так окажутся по разные стороны закона.

– Кир, не обрекай себя на очередную унизительную процедуру. Не наденешь сама, тебя оденут, но повезут тебя только в этом и ни в чём другом, – всё так же мягко и тихо говорил Антон. – Дело сшили быстро, белыми нитками, но… похоже, всё не так просто.

Кира сидела молча, презрительно глядя на бывшего одноклассника.

Он подошёл ещё ближе и заговорил вполголоса: «Кто будет тебя конвоировать, уже известно, в их число вхожу и я. Я кое-что успел подготовить. Немного, конечно, но всё же лучше, чем ничего. Там, где тебя оставят, стоит старый автобус, заглянешь под него. Выслеживай патрули. Время патрулирования нашего отряда, в котором я с недавнего времени, с 9:40-ка до 12:40-ка. Просто высматривай меня и дай знак, желательно, чтобы заметил его только я».

Кира недоверчиво покосилась на Антона.

– Тихий, тебе чо от меня надо?

– Ничо мне от тебя не надо, расслабься.

– Ну и зачем тогда всё это? Давай выкладывай.

– Мы с тобой с пятого класса вместе. Похоже, я второй человек в крепости, который тебе полностью верит, я и твой отец.

– А если всё-таки я его убила? – Спросила Кира, внимательно смотря ему в глаза.

Антон ничуть не смутился и ответил сразу же: «Это не могла быть ты».

Он многозначительно улыбнулся и торопливо вышел.

Кира, в чёрной форме с серой полосой по бокам и солдатским мешком-рюкзаком за спиной, шла в сопровождении двух бойцов спецподразделения отряда «Тигр». Руки её были скованны наручниками. Они шли по кабельному коллектору, над головой светили голубоватые лампы дневного света. Местами пол был решетчатый и под ним проходили то жёлтые газовые трубы, то паропроводы, то какие-то провода.

Спустя двадцать минут они вышли из подвала одной из многоэтажек. На улице ждали ещё четверо бойцов «Тигр».

Киру закованную в наручники вели по одной из главных улиц, под конвоем шестерых бойцов с автоматами, готовыми выпустить очередь на любое неверное движение приговорённой. Это было очередное унижение, приговорённую должны были вести несколько кварталов до ворот по наполненной людьми улице. Специально, разумеется, граждан никто не предупреждал во избежание столпотворений и провокаций. Хотя такие случаи были редкостью, этот нюанс был прописан как один из обязательных пунктов приговора.

Один из конвоиров повернул кепку Киры козырьком назад, козырёк до этого был опущен на глаза. Люди расступались перед конвоем. Кто-то смотрел на Киру с презрением, кто-то с ненавистью, кто-то показывал пальцем, а кому-то и вовсе не было никакого дела.

Наконец её довели до огромных ворот. Двустворчатые огромные ворота толщиной около полуметра были выпуклой формы. Выпуклыми во внешнюю сторону крепости они были для того, чтобы лучше выдерживать взрывную волну от ядерного удара. Таких ворот было семь.