Силь выросла в этом городе. Она часто про него рассказывала.
И всегда добавляла, что если когда-нибудь мы потеряем друг друга, то… Впрочем, нет. Ничего подобного она не говорила, это уже я сам придумал. Силь вообще не верила, что мы можем проиграть.
Когда сталкеры притащили меня в деревню, я плевался кровью, хрипел, но все равно пытался повторять ее имя.
Сильвия.
У меня только оно и осталось. И еще талисман – подвеска из «пустынной слезы», сплавленного в зеленоватый ком песка. Когда-то я сам дезактивировал его и подарил Силь на счастье. Жаль, что оно оказалось таким коротким.
Но… я ведь не видел ее мертвой. Может, она и не погибла?
Я дойду до Оазиса. И подожду, пока она не придет. Если понадобится, я умею ждать долго.
Пистолет бы. Любой, хоть самопал мусорный. Ржавые гвозди и нарезанная проволока сойдет вместо дроби, если садить в упор. Знали бы вы, с кем связались, ублюдки!
Солнце медленно уходило за край мира. Во рту пересохло, горячая, густая, как смазка, слюна горчила, неимоверно хотелось пить.
Надо найти подходящий схрон. Неприметное местечко, где можно переждать, пока не утихнет искательский пыл моих алчных друзей. Глядишь, ночью вообще заплутают, собьются со следа.
А утром я буду уже далеко.
Я рискнул взобраться на верхушку очередной дюны и аккуратно, стараясь не слишком высовываться, осмотрелся. Опасно, но уже не так, как час-два назад: темнеет, видимость ухудшается. Главное, следить, чтоб ничего не светило в спину, иначе закрасуешься, как модифицированная пушка на витрине оружейного магазина.
В пустыне ведь никогда не бывает по-настоящему темно, даже в самую безлунную ночь. Сначала, в последние закатные часы – вот как сейчас – запад пульсирует красным, а в центре нарывающим волдырем торчит солнце. Небо потом еще долго продолжает светиться, а когда гаснут последние лучи, сквозь мутную пелену нет-нет да и пробиваются звезды. Облака здесь – большая редкость, но поднятая последней бурей песчаная взвесь долго висит над барханами. Чуть выше нервно перемигиваются зеленые и сиреневые сполохи. Однажды в баре подвыпивший инженер долго объяснял мне, что раньше это сияние называли северным, но после огненной купели Того Дня пульс неба виден везде, даже у нас. Что-то он там плел про радиоактивные частицы с большим временем полураспада и высокую ионизацию. Не знаю, может, и не врал… хотя инженеры со своими пси-подавителями, турелями и киберминами любят выпендриваться.
На востоке уже начали вспыхивать первые искорки – верный признак, что сияние не заставит себя долго ждать.
Плохо. Могу и не оторваться при такой иллюминации.
Где же тут спрятаться, ядрена мать?!
А ведь отвык я. Забыл уже, каково это – ходить по пустыне без оружия, сканера, оптики и электронных увеличителей. Минут двадцать разглядывал соседние барханы, пока не приметил скальный выступ, занесенный песком. Неплохое местечко. Чуть подкопаться, и в тени нависающего гребня меня не разглядишь.
На всякий случай я еще раз проверил, нет ли где движения. Медленно пополз вниз – уставшие ноги повиновались с трудом. На полпути запнулся, выворотил несколько глыб кремнезема. Увлекая за собой целые груды песка, они с шумом покатились к подножию.
Замечательно. Еще можно сигнальный костер разжечь: ау, мол, парни, я здесь. Ладно. Если найдут – пускай соображают, что я здесь делал.
«Соберись! Постарайся хотя бы дальше не наследить!»
Пригибаясь, я добрался до скалы. Вблизи схрон не выглядел таким надежным, как показалось поначалу. Спору нет, если правильно подкопаться – не найдут, но хорошо бы в процессе не обвалить себе на голову полтонны песка. Слежаться с недавней бури он еще не успел, тронь не в том месте – и привет.
Нож осторожно врезался в грунт под скалой, с каждым ударом я с опаской поглядывал наверх: выдержит ли? Песчаная груда угрожающе подрагивала, время от времени сверху сыпались тонкие струйки. Когда они попадали мне на голову и за шиворот, я ругался вполголоса, но работы не прекращал, параллельно стараясь отогнать некстати появившуюся мысль, что рою не схрон, а собственную могилу.
Но… обошлось. Яма получилась глубокой и – что самое важное – неприметной. Я заровнял следы раскопок, накидал сверху сухого саксаула и забрался внутрь.
Вот и славненько. Осталось теперь прикинуться абсолютно неподвижным камушком, дышать через раз и не отсвечивать.
Довольно странное ощущение – когда охотятся на тебя. Раньше как-то не доводилось попробовать. Лоб в лоб сталкивались, напарывались на заслоны, в засаду сколько раз попадали, но вот так, чтобы сидеть и ждать, еще не было. По логике вещей, у меня, наверное, должны трястись поджилки, а в каждом шорохе – обязательно чудиться враги.
Но сейчас мне, честно говоря, больше всего на свете хотелось отдохнуть. Я, конечно, не новичок в пустыне, силы распределять умею: если понадобится – пробегу еще столько же и в таком же темпе. Только вот голод не обманешь. Припасы от щедрот мамы Коуди закончились еще утром – я ведь рассчитывал сегодня дойти до Оазиса. Вдобавок вечерняя парилка, когда жара в пустыне пышет не только с неба, но и от земли, вытянула из меня всю воду вместе с большей частью сил.
Я приложился к фляге, сделал пару глотков. Напиток сталкера – очищенная вода с парой крупинок лимонной кислоты – освежил меня, немного унял жажду. Постепенно в голове прояснилось, затихли молоточки в ушах.
Тишина. Ветра почти нет, и потому смолк вечный шелест песков. Дневные хищники здесь не показываются, а ночные пока сидят в норах, ждут.
Я тоже жду. Прислушиваюсь. Не слышно ни шагов, ни обрывков разговора, ни клацанья металла.
Потеряли след? Может, и так, но, если настойчивости мародерам не занимать, они скоро сообразят, что сбились с верного пути, разойдутся в разные стороны и снова начнут прочесывать пустыню.
Ну-ну, ребятишки. Ищите. Надеюсь, у вас хватит сил и воды для ночных пробежек.
Вымотался я сегодня изрядно, несмотря на всю браваду. И даже не заметил, как заснул.
Пробуждение оказалось не слишком приятным. В лицо сыпанули каким-то мусором, похоже, просто поддели ногой песок.
– Вставай, последыш! Ну! И держи руки, чтобы я их видел.
Я открыл глаза, мало что понимая спросонья.
– Давай, потроши карманы, ядрить тя болтом! И мешок сюда.
Нашли-таки, твари.
Стараясь не делать резких движений, я медленно высвободил руки из-под свернутого плаща-накидки, служившего мне подушкой, и повернул их ладонями вперед. Чуть приподнялся и, испуганно моргая, попытался рассмотреть врагов.
Первый навис надо мной в угрожающей позе – ноги широко расставлены, в правой руке невесомо плясал пистолет, левая поддерживала снизу. Для баланса при быстрой стрельбе. Второй стоял чуть поодаль, тоже вооруженный. На шее у него болтался допотопный бинокль.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});