Читать интересную книгу Тайны поля Куликова, или Трилистник дороги - Андрей Синельников

Более всех удивился маршал, потому, как он себя помнил, монах не покидал замка даже для прогулок по лугу. Да и Черный бор не внушал доверия и желания прогуляться по „ему, даже в сопровождении такого эскорта, и самой обворожительной баронессы. Но как говориться «Чем черт не шутит, когда Бог спит».

– Когда вернетесь отец? – Спросил маршал.

– Да вы меня не ждите. Я может, с оказией к епископу заскочу в Вену, или к патриарху в Царьград…, тьфу ты черт в Константинополь, – К удивлению слышавших его сорвалось с языка у благочестивого отца, – Так что, не беспокойтесь, если вообще не вернусь. Маркграфу привет и поклон в пояс – за приют за ласку, – Он хлестнул коня.

Ворота со скрипом затворились за отъезжающими, и стражники с высоты стены еще долго видели, как вилась пыль за маленьким отрядом, удалявшимся по пыльной дороге.

– Ты посмотри, как баронесса-то в седле держится! Любому рыцарю фору даст. Не баба, а кентавр, – Восхитился один из стражей.

– Да и благоверный наш, если присмотреться, то же знает толк в верховой езде. А ведь с первого взгляда и не скажешь. Поп и поп, – Поддержал его второй, – Нет тут дело не чисто. Точно про него молва идет, что он Сатане душу продал. А это видать за его душой сатанинская девка прискакала.

Всадники скрылись в зелени леса, а на стене еще долго обсуждали: и чернокнижника, и его гостью, и их свиту, и пришли к мнению, что точно они от лукового все посланцы. Ну и хорошо, что он их прибрал к себе. Баба с возу кобыле легче.

Отъехавшим все это было не в диковинку и не в тягость. Пусть чешут языки. Они еще и не такое про себя слышали. Когда за спинами сомкнулись ветки передовых деревьев, отделявших опушку от тенистой дубравы, Малка повернулась к Микулице:

– Слушай побратим, „у их всех в черту, давай коней Угрюмам оставим, а сами к Раймону так перенесемся. Надоело в седле болтаться, да и лень, чес™о говоря. Летать-то не разучился? Или без метлы слабо? – Она опять залилась, так знакомым ему, смехом.

– Давай, – Серьезно ответил он, – Не разучился.

– Эй, братцы, – Подозвала она Угрюмов, – Коней возьмите в повод и скачите в Трансильванию к графу Дракуле. У него пока погостюйте. Я вас найду, коли нужны будете, – Она спрыгнула с коня, передавая повод одному из сопровождавших ее верных и вечных своих телохранителей.

Микулица тоже спешился, отдав поводья своего коня другому брату, и они пошли по высокой траве, затерянной среди дубравы поляны. Малка молчала, проводив взглядом удалявшихся по лесной дороге Угрюмов и „а ходу срывая ромашки и еще какие-то цветки. Руки ее автоматически плели венок. Микулица шел так же молча, сбивая „а ходу ВЫСОКО подросшие стебельки. Они дошли до края поляны, и Малка безошибочным чутьем угадала начало совершенно неприметной тропинки, ведущей дальше в чащу леса. Она раздвинула кусты малинника, и смело ступила „а „ее. Они прошли еще какое-то время, и вышли „а совсем маленькую полянку с капищем посередине, затаившимся под развесистыми ветвями векового дуба:

– Смотри-ка, сохранилось еще, – Шепотом сказала Малка.

– Вы что здесь? – В ответ на ее слова раздался требовательный вопрос.

– Ты кто? – Малка разглядела в тени исполинского ствола маленькую фигурку, – Весталка что ли?

– Я здесь Богов храню, – Ответил голос. Теперь и Микулица разглядел говорившего, скорее говорящую, – На тебя похожа, да на Любашу, – Сказал он Малке.

– Мы все друг на друга похожи, лесные феи, – Ответила она, – Выйди защитница и лук опус™. Мы с добром.

– Вижу что с добром. Ты ведь сама Богиня леса? – Осторожно спросил голос, и на полянке появилась маленькая девочка с огромным зеленым луком.

– Ты что здесь одна? – Спросила Малка.

– Одна.

– А где остальные?

– Солдаты убили. Наемники, что по лесам рыскают.

– Ну, иди сюда, малявка.

– Не пойду, с тобой монах.

– Это мой монах. Не бойся.

Девчушка подошла поближе. Микулица разглядел, что на вид ей было лет двенадцать-тринадцать. В оборванном платье, но опрятно заштопанном и босиком, она, однако пыталась держаться с достоинством, как настоящая весталка старых Богов. Волховиня, кудесница. Малка взяла ее за руку, погладила по русой голове.

– Чего делать будем, брат? Угрюмы уже далеко, не вернешь. Надо ее с собой брать.

– Я никуда не пойду. Я капище стеречь буду, – Серьезно сказала девчушка.

– Тебя как звать, защитница? – Стараясь говорить тише, спросил Микулица.

– Ивонна, – Тихо ответила та.

– Ивонна значит. Слушай меня Ивонна, – Малка присела на корточки, – Я как Богиня твоего леса и твоего капища забираю тебя с собой…

– В Ирий, – С испугом спросила Ивонна, и зеленые ее глаза распахнулись от ужаса.

– Нетне в Ирий, – Улыбнулась Малка, – Сначала в сказочный чертог, а потом посмотрим. – Согласна?

– Согласна, – Страх в глазах девочки пропал.

– Тогда вот тебе напиток, – Малка протянула ей пузырек, – Пей.

Та без опаски взяла питье из ее рук, выпила и тут же заснула, мягко оседая на траву. Микулица подхватил ее и положил себе на локоть.

– Ну что Лучезарная полетели?

– Полетели. Только не в Мдину на Мальте, а в новую крепость на Гоцо, что Раймон недавно построил. Это рядышком с Мальтой островок небольшой. Смотри, не урони малышку.

– Обижаешь, Богиня, – С усмешкой сказал Микулица.

С высоты птичьего полета Мальта с тремя своими товарищами – островами Филфла, Комиио и Гоцо, казалась просто вершиной горной гряды, покрытой морской волной Правда, Гоцо все-таки походил немного тоже „а остров, не в пример своим меньшим братьям, напоминающим из поднебесья просто потерянные кем-то кусочки земли. На зеленой вершине, возвышавшейся над Гоцо сопки, белым овалом резко выделялись на фоне буйных кустарников, сахарные стены новой цитадели хозяина этих островов. Сложенные из гигантских каменных блоков, они в зародыше гасили мысль о возможности их штурма. Под охраной этих стен гордо вознес в голубое небо такие же белые стены Соборі посвященный Деве Марии, к величественному порталу которого вела широкая мраморная лестница.

– С чего это Раймон такую крепостицу отгрохал? – Мысленно спросил Микулица.

– Опасается, – Коротко ответила Малка.

– Милости прошу, – раздался в головах надтреснутый голос Раймона.

– Рады, рады свидеться, – В унисон ответили гости и очутились на широком дворцовом дворе.

Раскрыв объятия, к ним шел Раймон, бывший первый Великий Магистр Братства всадников госпиталя Святого Иоанна Иерусалимского или Ордена Иоаннитов, Ордена Госпитальеров, коротающий свой вечный век на островах. Микулица, ожидавший увидеть, если и не дряхлого старца, то, по крайне мере, хорошо знакомого ему Иерусалимского епископа, седого, и в годах, оторопело смотрел на приближавшегося моложавого и щеголеватого господина в наброшенном на плечи плаще испанского покроя, и добродушно улыбающегося во франтоватую бородку, именуемую эспаньолкой.

– Удивляешься брат? – Удовлетворенно хмыкнул Раймон, – Видать давненько на себя в зеркало не смотрел. Но к тебе я потом. Сначала к Ослепительной. Здравствуй, свет мой Малка. Здравствуй Дева Мария, Мари Петит, Малышка наша любимая, – Он еще шире раскрыл объятья.

– Здравствуй, Здравствуй. Не стареющий, неунывающий милый мой Мастер, – Они расцеловались.

– Здравствуй друг мой сердешный Микулица, – Он повернулся к монаху, – Это что у тебя на руках-то? – Он удивленно прищурился, – Это ж надо, живое чудо! Где взял, старый ловелас? – Разглядев девчушку, пошутил он, – Али это дитятко твое?

– Не ерничай Раймон, – Остановила его Малка, видя, как наливается кровью шея Микулицы, – Это ученица моя.

– В дом, в дом, – Приветливо позвал Раймон, – В ногах правды нет. Да и хозяина стол хвалит. Слуги мои в вашем распоряжении. Они вам все покажут и все дадут. Пойду других встречать. А стены эти против гадости всякой, что по морям болтается, – Отвечая на вопрос Микулицы, закончил он.

Пвонна протерла глаза, сладко зевнула и огляделась. Она лежала на мягком ложе. Над головой ее, кажется, улетая в небеса, высились ажурные стены. Она повернула голову. Рядом в благоухающем каким-то неземным ароматом бассейне, в розовой пене плескалась Богиня. Золотисто-красные ее волосы были покрыты этой пеной и черная, как уголь, служанка мыла их и расчесывала. Две другие в сторонке готовили волшебные наряды. А на столике, прямо у ложа, стояли какие-то флакончики и коробочки.

– Проснулась? – Голос был, как журчание лесного ручья, – Иди сюда. Приведи себя в порядок. И скидывай свои лохмотья. Только без обид. Лохмотья, они лохмотья и есть. Сейчас из тебя будут маленькую богиню делать. Ну-ка девочки, возьмите ее.

Мягкие руки служанок сняли с нее платье, подхватили ее и опустили в эту же розовую пену. Распустили волосы, начали мять ее и поливать водой. Когда она раскрыла глаза еще раз, Богиня уже сидела на низкой кушетке в накинутом на плечи восточном халате изумрудного цвета. Ивонну достали из воды, завернули в мягкое, теплое полотенце и начали расчесывать ее русые волосы. Потом вытерли насухо, втерли в тело какие-то ароматные масла, а в голову жидкости и благовония. Она опять закрыла глаза. Потом долго вертели и крутили, разглядывая со всех сторон. Потом начали что-то надевать на нее, снимать и снова надевать. Пока не раздался голос: