Читать интересную книгу "ВСПОРОТЫЙ ЖИВОТ КУБАНСКОЙ КРЕОЛКИ." - Владимир Чекмарев

Взгляды генерала Гомеса на этот предмет были совершенно иными: считается, что он стремился воевать методом выжженной земли, и меньше думал о материальном обеспечении восстания. 17 июня 1895 г. Гомес напал на город Альтаграсия в провинции Камагуэй и приказал разрушить его. Впоследствии множество городов - свыше пятидесяти было уничтожено, а их жители переселены в горы. Такая политика на Кубе получила название политики концентрации, когда с насиженных мест насильно срывали десятки тысяч обывателей. Не щадил генерал Гомес и плантации с фабриками, превращая их в пепел и руины. Но кого разорял и кого выселял генерал Гомес? Тех, кто поддерживал испанцев. Территории "карамельных баронов" он обходил стороной.

Испанцы, не придумали ничего более умного, как перенять у Гомеса политику концентрации и стали сгонять население деревень и плантаций в города, где их можно было контролировать, так сказать "по месту регистрации". Считалось, что таким образом, кубинские повстанцы лишатся "призывного контингента" для вербовки пополнения и сочувствующих. Жителей, согнанных в города кормили по сути "по карточкам". Однако, вследствие казнокрадства и хищений значительная часть продуктов не доходила до "концентрированного" населения и оно вымирало от болезней, эпидемий и голода. Совместными усилиями Гомеса и испанцев, население Кубы было уменьшено за три года восстания на 250 тысяч человек - примерно на 1/6 от первоначальной численности.

Возникает вопрос, откуда у Гомеса родилась идея "концентрации" населения и создания концентрационных лагерей? Все достаточно просто, если вспомнить, откуда направлялась революция. По сути "концлагеря" - типичный продукт американского изготовления - улучшенная версия "резерваций для индейцев" для более быстрой оптимизации населения.

Помимо борьбы с оптимизацией населения, революционная война на Кубе постепенно подтачивала военные резервы Испании - все больше и больше подкреплений направлялось на остров, где солдаты умирали от болезней и голода (то же казнокрадство), и на замену требовались все новые и новые. Обеспечение действий испанских войск на Кубе, подтачивало и без того хлипкий военный бюджет Испании, деньги больше тратились на сухопутную армию, хотя требовалось готовить флот к возможной войне с САСШ. В конце концов, в САСШ, решили, что Америка готова, и можно начинать войну. 20 мая 1897 г. была принята резолюция американского сената, признававшая состояние войны на Кубе и объявлявшая кубинцев воюющей стороной. Дело оставалось за малым - найти подходящий повод….

15 октября в Ки-Уэст отправился броненосец I класса "Мэйн". Его командир, кэптен Чарльз Д. Сигсби, передал американскому консулу в Гаване, генералу Ли, условный сигнал "Два доллара", которым броненосец следовало вызвать в случае "необходимости". Такая "необходимость" появилась в конце января 1895 года. Помощник государственного секретаря Уильям Дэй 24 января 1895 года сообщил испанскому послу Депьюи де Лому, что Президент САСШ решил послать в Гавану "Мэйн", якобы для того, чтобы -свидетельствовать признание Соединенными Штатами успехов испанской в политики умиротворения на Кубе. Одновременно на телеграфе в Ки-Усте приняли короткую телеграмму "Два доллара". Уже 25 января броненосец красовался на рейде Гаваны….

Путанши, Гардемарины и броненосец Мейн.

Ранним утром, 12 февраля 1898 года, на как всегда оживленный Гаванском рейде, нарисовался очередной "заморский гость" - Броненосный крейсер Императорского флота "Россия". Он сразу затмил броненосец флота Североамериканских Соединенных Штатов, Мейн. Белый Российский крейсер, выглядел намного солиднее своего американского коллеги. И размерами крупнее и пушек побольше, да и на семь лет помоложе. Глаза всех русских моряков были прикованы к белоснежным строениям Гаваны. После долгого океанского перехода, все предвкушали долгожданное увольнение на берег. Правда двое гардемаринов Морского Кадетского корпуса, уделили внимание американскому броненосцу и были весьма удивлены большому количеству негров среди команды, но как и вся остальная команда очень скоро перевели свои мысли и бинокли на Гавану.

Гардемарины Сергей Пятигоров и Анатолий Маштаков, во всем белом великолепии летних мундиров, шли по Гаванскому порту. Лес мачт у причала, какофония звуков, цветов и запахов, все это обрушилось на молодых моряков некоей экзотической симфонией. Вынырнувшие из портовой суеты, несколько очаровательных сеньорит всех оттенков кожи, под аккомпанемент двух уличных музыкантов, стали грациозно и одновременно зажигательно, отплясывать вокруг оторопевших юношей, то ли румбу, то ли сальсу. Из ступора, гардемаринов вывел только знакомый ироничный голос, на чистом русском языке провозгласивший -

- Вот отпускай гардемаринов в увольнение, и сразу вокруг сеньориты гурьбой, все про вас кузине Леночке расскажу -

Перед ними стояли одетые по последней моде, юнкера Константиновского Артиллерийского училища - Владимир Глебовский, Александр Балакин и Николя Голицин. Сергей и Владимир были в дальнем родстве, а Анатолий ухаживал за кузиной Владимира, заканчивающей Смольный институт благородных девиц. Дачи у них были рядом и там сложилась общая, и не смотря на некоторый разрыв в обществе между воспитанниками морских и сухопутных корпусов, дружная компания.

Юнкера, по их словам путешествовали находясь в отпуске по болезни, но Сергей слышал от Леночки, что несмотря на молодость "три мушкетера" (как их звали все друзья, были как то завязаны с Военно-ученым комитетом Главного штаба, где служил Леночкин батюшка. Вобщем веселая кампания направилась в уже освоенный юнкерами кабачок "Флоридита", сеньориты числом аж шесть штук, радостно их сопровождали. Прекрасные маркитантки, были естественно заслугой юнкера Балакина, который смог бы мобилизовать нужное для отдыха количество смазливых и покладистых представительниц прекрасного пола, даже на Северном полюсе. А в местных сеньорит он был просто влюблен. Когда один французский коммивояжер, спросил у молодых месье, где мол они нашли таких очаровательных путан, Сашка набил ему морду и сказал что путаны это во Франции, а тут сеньориты. Нет, конечно же этих девиц можно было отнести к работницам древнейшей профессии, но они были настолько веселы, компанейски и очаровательны, а после второй встречи уже просто смотрели на ребят не как на клиентов, а как на друзей по веселому времяпровождению и желали обойтись просто угощением и юнкера и гардемарины, придумывали какие то мелкие услуги, что бы был предлог заплатить этим милым девицам. А в кабачке веселье началось, уже до их прихода. Молоденький энсин (фактически не энсин, а сублейтенант) с "Мейна", пытался объясниться с хозяином, двумя полицейскими и компанией солидных торговых моряков. Преамбула конфликта была следующая… Энсин завалился в кабак с двумя сеньоритами, сделал шикарный заказ и приступил к празднику жизни, но тут прибежал усатый мачо и представившийся братом невинных девиц, принялся качать права резко переходя к шантажу, за что получил по носу и свернув свеженакрытый соседний столик, удалился в месте с лишенными дивчиности дивчинами и как позднее выяснилось с кошельком энсина. Хозяин естественно хотел получить деньги за заказ, а добрые шкипера за погибшие напитки (закуски к счастью еще не принесли). Гардемарин Глебовский погасил конфликт в зародыше, бросив хозяину империал, Николя Голицын наделил альгвазилов малой толикой песо и все стороны, будучи абсолютно довольными, вернулись кто к занятиям связанным с работой, а кто и к усладам души. Счастливый хозяин, заставил стол молодых русских угощениями. Креольское ахико, отварной лангуст, тортуга по-гавански, тасахо, свинина с черной фасолью, цыплята с рисом… Но начать обед предложил с Канелазос-рома и квезильо, ну и естественно не обошлось без крепчайшего кофе и полного диапазона любимого напитка пиратов, от золотого Carta Oro, до старого доброго Anejo. Пирушка шла по нарастающей, но чувствовалось, что Энсина что-то гнетет. Он то впадал в неестественное веселье, то вдруг предавался кратковременному унынию. А когда Глебовский спросил у Джоржа, а почему в команде броненосца столько черных, Энсин весь перекосился и на несколько минут настолько ушел в себя, что даже не реагировал на смелые действия соседки слева, по имени Кончита. Новые друзья старались привести его в норму, старым дедовским способом, без конца наполняя рюмки и фужеры ромом. На коленях у американца постоянно пребывали две сеньориты, и постепенно он впал в абсолютную расслабленность, а потом вдруг вроде бы протрезвел и потребовал удалить из "руум" женщин, ибо собирается сообщить нечто весьма важное. История что он поведал русским морякам, была слишком фантастическая, что бы быть неправдой, а началось все вот с чего… Старший офицер повадился дергать энсина, во время отдыха после вахты. А, учитывая что это были не приказы, а просьбы сделать что либо, или кому-нибудь помочь, то отказать было невозможно. И Джорж, так звали энсина, придумал гениальный ход. В кают-компании было капитанское кресло, которое ставили к столу только тогда, когда капитан бывал приглашен в общество офицеров, а без приглашения, по старой флотской традиции, капитан не мог здесь присутствовать. Короче, капитанское кресло в часы простоя, пребывало в нише за портьерой. И энсин, повадился тайком туда пробираться и сладко там подремывать. Так случилось и в этот день. Отстояв собаку, поспав несколько часов в кубрике и позавтракав, Джорж решил придавить еще пару часиков в любимом кресле, тем более что после завтрака кают-кампания была пуста как поверхность луны. Разбудили энсина голоса и в одном из них он, содрогнувшись опознал голос своего мучителя - лейтенант-коммандера Ричарда Вэйнврайта. Он разговаривал с кем-то и разговаривали они о вещах ужасающих. Оказывается, броненосец должны были взорвать и не кто-нибудь, а сам несчастный энсин. Лейтенант-коммандер и второй собеседник, обсуждали операцию по взрыву корабля во всех деталях. На американском пакетботе прибудет человек в белом чесучевом костюме, желтой шляпе и с багажом в чемоданах и сумках обшитых шотландской тканью. Вэйнврайт пошлет к этому человеку энсина, взять и принести на броненосец два морских рундучка, в которых будет специальная бомба, в виде нескольких кусков угля, эту бомбу надо будет расположить в угольной яме А16, не позднее 19-00, 15 февраля. К этому времени все офицеры корабля будут на берегу и единственным вахтенным начальником, останется энсин Джордж Питер Блоу, а нигеров напихали в команду вместо белых, что бы не сильно страдать по их безвременной кончине. Гардемарины и юнкера призадумались… Только Сашка Балакин, со свойственной ему прямотой, хлопнул своего американского приятеля по плечу и задушевно сказал: