Читать интересную книгу Бог-Император - Михаил Соколов

Это была не вода. Когда Николай понял, что это такое, он стал торопливо срывать с себя одежду. Ткань, стекленея на глазах, хрустела под пальцами. Ноги едва успели вырваться из сапог, зазвеневших при падении. Хорошо еще, что вовремя отскочил в сторону: на кожу сквозь одежду просочилось совсем немного. Лишь кое-где на сгибах хрустели, отрывались кусочки твердой ткани и сочилась кровь. Дешево отделался. Однако волосы придется сбрить: на голове застыл твердый шлем.

В потолке зияла оплавленная черная дыра. Николай методично, с легким остервенением выжег все пять дверей. Одинаково запущенные кабинеты и коридор-прихожая за каждой из дверей. Кожа рук сочилась кровью. Шея проворачивалась с болезненным хрустом. Николай вошел в коридор-прихожую, запертую с противоположной стороны полированной металлической плитой. В одном месте обнаружился бугорок. Он нажал и отступил.

Плита стала прозрачной, Николай смотрел, словно в стену аквариума, где, медленно перемещаясь, плавали мертвые рыбы. Аквариум размерами не уступал тому колодцу с мрачной водой, где он сам недавно плавал, словно рыба. Живая рыба. А здесь, в хорошо освещенном пространстве медленно перемещались рыбы-люди, рыбы-копты, рыбы-звери… Все — спящие, мертвые, — приближаясь, смотрели на Николая невидящими глазами, уплывали дальше по кругу, сменяли друг друга… Люди, одетые в звериные шкуры, люди, одетые в ткани, настоящий кентавр, мерзкое двуногое существо, отдаленно напоминающее обезьяну… древнее оружие: луки, топоры, мечи. Звери… Олень, собака… огромный, словно медведь, волк… птица, покрытая перламутровой чешуей, с приоткрытым, полным острых зубов клювом…

Вдруг что-то тяжело и твердо опустилось ему на затылок. Упав, Николай с удивлением сообразил, что лежит не на твердом полу, а в невидимых объятиях силового кокона анабиозного саркофага. И сразу вокруг него выросли белые фигуры, в которых он узнал — не коптов, нет, — людей, облаченных в медхалаты.

Глава 2. ПРОБУЖДЕНИЕ

Кто-то тряс его за плечо, и в жаркой испарине, с гулко бьющимся сердцем Сергей очнулся. Сознание медленно возвращалось к нему. Воспоминание, насильно вторгшееся в память, таяло в глубине, в той бездне, где он стремился похоронить все, относящееся к ужасам каторги.

Окружающие предметы медленно, с резиновой инерцией получали имена: люди в белых комбинезонах — персонал медотсека, на стене — эстампы, круглые электронные часы, увиденные им сквозь кошмар, бежевые анабиозные саркофаги, в одном из которых, очнувшись, лежал он.

Заметив, что Сергей очнулся, оператор уступил место долговязому офицеру в черной форме, приблизившему в резких морщинах лицо. Офицер внимательно разглядывал его, а потом что-то быстро спросил.

— Что? — переспросил Сергей, и офицер повторил:

— Волков! Ваш серийный номер?

Он не понял, но вдруг в памяти всплыла цепочка цифр — фиолетовых, жестких, — и, непроизвольно называя их: ХХП-635718, Сергей вспомнил все.

Пепельные от звезд ночи, страшные и безумные, как и все на Уране — планете-каторге, где он сумел выжить эти долгие десять лет своего тюремного срока, роение огней в зонах, затянувшаяся партия в шахматы с тем могучим парнем с Альдебарана, съеденным коптами три года назад, сухой и сладкий запах, затаившийся во мраке подсознания, незабываемый вкус удачно переброженного вина в старом деревянном чане, случайно обнаруженном под лестницей блока лагерного старосты, известие о собственном освобождении, долгие увещевания вмиг налетевших вербовщиков вступить в гвардейские роты разных планетных систем, где так ценились прошедшие Уран бойцы, — все это плыло в его сознании, пока в сопровождении оператора Сергей шел на обязательный медосмотр. И хотя в отдельности эти мысли и воспоминания ничуть не были какими-либо новыми или особенными для него, они в совокупности образовали, быть может, наиболее благоприятную среду для вспышки, для резкого, как щелчок, упорядочивания того хаоса, что недавно властвовал у него в голове.

Волков медленно выходил из послеанабиозного ступора.

Сидя в кресле под колпаком сканера, вынюхивающего возможные отклонения в еще не проснувшемся теле, Сергей пользовался передышкой себе во благо — восстанавливая в памяти события последних месяцев, он в который раз оценивал правильность своего решения приехать в метрополию, на планету, являвшуюся столицей всей Империи, — в Мечтоград.

Продолжая формально оставаться узником до посадки в пассажирский ракетный модуль, он еще мог передумать и улететь на любую из планет Империи, жаждущих как приза получения урановского бойца. Его убеждали, что шум, гам, толкотня обезличенная суета, оскопленный игрушечный риск, мятная приторность лишенной остроты столичной жизни сведут его с ума. Сергей соглашался, но твердо держался своего выбора: никто не знал, что это не просто сумасшедший каприз уставшего супермена.

— Сколько вам лет? — внезапно задал вопрос проследовавший и сюда за Сергеем офицер.

— Не помню, — признался он. Это была чистая правда, потому что год назад катастрофа с вулканом Грозным начисто стерла не только его память, но и половину их зоны. Последовавшая за катастрофой амнезия устояла даже перед оперативным сканированием: он помнил лишь то, что ему помогли усвоить потом.

— Если я правильно понял, — продолжал черный офицер, — вам было под тридцать, когда вас осудили. Вы десять лет провели на Уране (он непроизвольно поежился), а компьютер утверждает, что ваш биологический возраст около 25 лет. Вы — долгоживущий?

— Не знаю.

Сергей этим действительно не интересовался, хотя все, что касалось его моложавости, было предметом нескончаемых дискуссий среди товарищей-каторжан. Как всякое явление, не способное принести на Уране немедленных материальных выгод, этот факт когда-то перекочевал на хранение на задворки его сознания.

— Мне об этом никто никогда не говорил, — продолжил Сергей. — Я даже не знаю, делали мне прививку Фролова-Коршунова.

— Почему вы решили приехать в столицу? — поинтересовался офицер.

— Как искупивший свою вину перед гражданами нашей Империи, я имею право быть там, где захочу.

— Вы были осуждены за убийство на Радуге — сектор пять, четвертый уровень Лебедя. Почему вы не хотите вернуться домой, где, возможно…

— У меня нет дома, — резко перебил его Волков. — Мне что, хотят запретить высадиться в Мечтограде?

— Нет. Это остается на ваше усмотрение, — поспешно заверил сопровождающий, — но я бы советовал…

— Плевать я хотел на ваши советы, офицер. Если не трудно, я попросил бы оставить меня в покое.

Офицер удалился, явно недовольный, а Сергей стал размышлять, что ему делать дальше в этом совершенно незнакомом городе?

Глава 3. ТАКИХ НЕ НАДО ПУСКАТЬ В СТОЛИЦУ

Больше они не разговаривали.

Попытавшись отключиться от беспокоящих мыслей, Сергей стал рассматривать вырастающий под ним гигантский диск планеты. Он ведь видел это раньше по визору и помнил ошеломляющее впечатление от редкого и органичного синтеза красоты и утилитарности. Теперь он мог это лицезреть воочию.

Модуль снова вошел в тень планеты, и его объяла ночь, в которой они, казалось, медленно тонули. Как все это было прекрасно! Зеркало, отразившее танец радужных созвездий! Пыльца туманностей, светлячки одиноких гигантов, сумасшедшее фанданго протуберанцев — ночная сторона планеты-столицы вполне могла соперничать по красоте со звездным небом. Но не это, не это! Посреди, в центре этого искусственного мироздания, одиноким колоссом вздымался пылающий массив немыслимых очертаний, зыбко дрожащий, словно мираж, от переливов красок: все цвета радуги!.. или глаза просто не могли воспринять всего!.. словно застывший взрыв салюта, пестрые шлейфы тянулись вслед за взлетевшими звездолетами, неожиданно заканчиваясь воронкой входного отверстия для приземляющихся ракет.

Сергей посмотрел вверх, туда, где нависала искрящаяся плащаница звездного неба, и увидел, что к ним, стремительно увеличиваясь в размерах, приближается одна из звезд. Через мгновение можно было разглядеть подлетающий челнок. Казалось, он летел прямо к ним. Вероятно, пилот тоже заметил их корабль. В последний момент, когда столкновение казалось уже неизбежным, их модуль сделал ошеломляюще крутой вираж, и встречный корабль пронесся мимо. Никто из пассажиров не обратил на маневр никакого внимания. Ускорения Сергей тоже не ощутил. Видимо, летательные аппараты здесь, в Мечтограде, работали по иному принципу, чем у них на Радуге или Уране.

Модуль стремительно падал вниз. Планета росла, и вместе с ней расползался сверкающий и блистающий город внизу. Столица становилась все больше и больше, хотя, казалось, увеличиваться дальше уже невозможно. С такого расстояния было видно, как что-то, похожее на снаряды или пули, пронзало сияющий ореол города под разными углами. Казалось, словно со всех сторон велся обстрел города цветными трассирующими очередями.