Читать интересную книгу Знаки-собаки. Знаки-собаки - Сергей Cупремов

«Обычно хозяин ходит медленнее», – заключила собака.

Проговорив с Анжали около часа, старик и девочка стали продвигаться к выходу.

«Их встреча заканчивается. Хозяин останется один», – на этой мысли Дару потянуло к входной двери, чтобы выклянчить внимание людей. Попрошайку остановил взгляд Серафима. Немыслимым образом Дара прочитала в его глазах все, что мужчина от нее хотел.

«Он не сказал слова. Не сказал! Он не хочет, чтобы я ходила к ним. Хозяин хочет, чтобы я осталась на месте. Так и будет. Так!» На последнем мысленном «так» Дара сдержанно гавкнула, еле слышно визгнула и махнула хвостом. Девочка обернулась от двери и помахала собаке рукой, а псина не выдержала и дала полный голос.

Когда дверь закрылась, к Даре снова вернулась мысль:

«Хозяин быстро задернул ткань. Почему?»

Глава 7

– Мы должны обсуждать это по телефону? Тем более сейчас… Ло-ра! – полковник усилием воли удержал крепкое слово, – я на задании, понимаешь? Давай вечером об этом.… Не увиливаю, ты просто не вовремя.… хорошо, если настаиваешь. Твоя Дара – глупое животное. Уж поверь мне, специалисту. У нас в резерве есть сыскные собаки. Умнички! Любую травку-муравку за сто метров различают. Команды смыслят, легко дисциплинируются, послушные: клад, а не собаки! Твоя псина им не чета. Мы от таких избавляемся. Ее не заставишь слушаться, она не подчиняется приказам. Как ею можно управлять?… Да нет, я знаю! Зна-ю! Без тебя я пробовал, она меня куснула. Я ее припугнул… по-легкому – ни в какую! Она что-то себе там соображает. Не должны собаки думать. Понимаешь?! Для этого люди есть. А животные должны слу-ш-а-ться! Так, давай в субботу вдвоем на полигон съездим, я тебе покажу, что такое служебная собака. Могу с ребятами поговорить – они нам щенка организуют. НОРМАЛЬНОГО! Понимаешь, а не это… Прости, не могу говорить! Вечером».

– Что, прекрасный пол лютует? – полюбопытствовал шофер.

– Все со своей собакой, – с отчаянием произнес полковник и на время замолчал. Дорога уходила в лес, и вскоре большие деревья стали стеной по обе стороны и забрали на себя весь шум от машины. Стало тише, и старший по званию продолжил, чтобы заполнить ненавистную для него тишину.

– Притащила домой непонятного щенка. Кто просил? Она меня не спрашивает! Но я не об этом, – осекся полковник, – пусть бы псина была нормальная. Нет, какая-то дворняга или лайка. Хвост колесом. И ладно, так не нормальная же бестия. Ни одной команды учить не хочет. Я ей втык. Она раз – и укусила.

Полковник завернул рукав на правом запястье, где до сих пор виднелись розоватые следы укуса.

– Дура! Мы и не такие нравы ломали. Но все собаки, как собаки. Эта же – вампир какой-то. Смотрит на тебя, изучает. Будто мысли читает. И то наперекор, и се наперекор. Животный рудимент!

– Не переживайте так, это еще наверное щенок… – попробовал встрять шофер.

– Откуда ты-то знаешь? По щенку видно, какая вырастет масть. Если бы я не знал, так молчал бы. Понял!

– Так точно! – отскочило от зубов у шофера.

Бывалый военный продолжал, и словно уже не для шофера, а ради проверки своей памяти:

– Семь лет назад на полигоне появился у нас щенок. Неясно как – словно кто подсунул. По холке, по хвосту его мамка должна быть супер! Вот детеныш ни в кого пошел. Все знают – у нас работают одни доки! По пять поколений одной породы через их руки проходит. Сатурна, так кобелька звали, стали натаскивать на команды да на запахи. И вроде все как у других. Но только дюже он на людей засматривался. Как будто хочет в их мысли вникнуть. Стоит только сержанту на другую собаку не по делу накричать – ну, настроение сорвать, смотришь, Сатурн волком на сержанта смотрит. Мол, говорит: парень, незаслуженно ты выступаешь. Но это ладно!

– В полку тогда были свои дела, междоусобные, – вояка замолчал, раздумывая, как деликатнее продолжить, – кто-то кого-то заложил. Вышел конфликт, нашлись виновные. И все бы разрешилось, если бы Сатурн по фазе не подвинулся. Вот буквально! Мы-то всем собакам уколы от бешенства делаем. А на него, видно, не подействовало. Медицина, как говорят, оказалась бессильна!

Полковник замолчал.

Шофер нутром понимал, что расспрашивать дальше не стоит, и следующих пятнадцать минут они ехали в безмолвии. Но в зеркало парень видел, что мысль о том Сатурне не выходит у полковника из головы.

– У тебя радио есть? Включи что-нибудь, а то все дрянь в голову лезет. Вспомнил, называется. Тьфу!

– Никак нет, мы далеко от города, может, только военную волну поймаем, – отчеканил шофер.

– Давай волну или что есть. Не трястись же в пустоте!

Зазвучали сигналы морзянки, шипение и треск – ничего интересного, но вакуум заполнился. Полковник почувствовал себя лучше и стал смотреть в карты. Потом откинулся на спинку и принялся набирать чей-то номер.

– Леонид? Здорово! Как твои питомцы? Ты в субботу будешь? Хочу с женой приехать, твою славную гвардию ей показать. Она толка в собаке не знает… так ты ей продемонстрируй, что есть боевое качество служебного долга. А-а?!

– … Вот еще, – полковник покосился на шофера, но решил продолжить, – ты мне тогда расскажешь, что там ученые про Сатурна сказали… Так позвони им, до выходных еще день. Спроси, чем все закончилось? Ага! Сейчас не надо, тут связь может прерваться. В субботу поговорим. По рукам? Бывай!

– Вот так, – прогремел военный чин, – в армии приказ одинаков, что для человека, что для животного! Без этого нет армии. Суждения и домыслы оставляй дома: жене, матери. А тут изволь слушаться… и не лезть в чужие мысли, особенно старших по званию. Все понятно?!

– Так точно, – выпалил шофер, еще больше заинтересовавшись судьбой собаки Сатурн.

Глава 8

«Умная зверина», как нередко Лора называла свою собаку, на следующий день оказалась одна. Она откуда-то знала, что Серафим ушел достаточно далеко и может до вечера не возвратиться. Дверь хозяйской комнаты осталась приоткрытой. Несмотря на это, Дара провела не меньше получаса, прежде чем решилась приблизиться к заветной комнате. Два раза возвращалась на свое место, долго принюхивалась, вытянув шею, насколько позволял позвоночник.

Дару атаковала нерешительность, причиной которой был неопределенный запах и противоестественная энергия, исходящая из комнаты Хозяина. В букете ароматов она могла уловить известные, те, которые она знала, искупавшись в шампуне. Вперемешку с ними витало множество сладких и терпких запахов, не известных дотоле.

Доминировал диковинный аромат, который буквально опьянял рассудок животного. Его-то Дара и побаивалась. Собаку также волновала тайна – хозяин слишком быстро нырнул тогда в комнату, с тем только, чтобы закрыть штору. Ни разу прежде он не делал быстрых движений. Эта поспешность упрямо зацепилась в памяти животного.

Превозмогая неуверенность, Дара ступила в комнату. Запахи усилились. Собака отпрянула, но опять возобновила свою мягкую поступь. Вот она, шторка!

Дара без труда встала на задние лапы, передними оперившись на стену. Снова начала принюхиваться. Запахи жгли: незнакомые, приторные, пряные и одурманивающие. Но совершенно не съедобные. Может, назад? Ничего съестного. Все, как Лорины краски у зеркала, – одна чепуха!

Как ни пыталась собака не отвлекаться на жжение, но ароматы атаковали ее, и чем ближе, тем больше.

Сперва Дара нежно схватила зубами ткань, но поняла, что так не сумеет ничего разглядеть. Тогда носом она принялась толкать край занавески, но та неизменно возвращалась на прежнее место. Это раззадорило молодую натуру, и она стала хватать уголок занавески со всей силой. Такой маневр ничего не менял. Тогда Дара, насколько могла, вытянула лапу и, удерживая зубами край ткани, ударила поверх своего носа. Раздался щелчок, и ткань обрушилась собаке на морду, одним краем продолжая висеть на стене. Дара открыла глаза и поняла, что совершила что-то отчаянно плохое. Очень, очень плохое, и ей за это влетит!

Но за шторкой оказалось то, что сразило ее наповал. В нише наподобие оконной она увидела маленькую… Лору, только темную, закостенелую, неподвижную и в непонятной одежде. Контуры тела были Лорины, но что-то отличалось. В руке темная «Лора» держала палку, а в другой непонятно что: круглое и с глазами.

Вся эта сцена ужаснула собаку до глубины. Что было сил, Дара пустилась прочь из комнаты на кухню, в душевую, снова на кухню под стол, переползла под стул, заскулила. Ее сердце стучало как бешеное. Даре казалось, что оно вот-вот вырвется из груди. Кровь ударяла в мозг, а тот шквалом сыпал страшные картинки, которых Дара не могла видеть при жизни. Собаку терзал древний инстинкт страха, тяга к самосохранению в ущерб всему, любой ценой.