засыпали ею расщелины. И добрели горы, покрытые виноградными лозами, фруктовыми деревьями, кизиловыми и ореховыми кустарниками.
В горных лесах водилось много дичи, а горцы были меткими стрелками. Но они не злоупотребляли оружием и натягивали тетиву лука только тогда, когда им нужна была пища.
Селение горцев богатело с каждым годом…
Прослышали о Тавриде в далекой Элладе, и задумали греки покорить эту богатую землю.
У берегов Тавриды появилось множество кораблей. В них сидели вооруженные эллины. Они хотели под покровом ночи подойти к берегу и напасть на спящих горцев. Но море вдруг засветилось голубоватым пламенем, и горцы увидели пришельцев. Греческие корабли шли словно по серебру. Весла разбрызгивали воду, и брызги мерцали, как звезды на небе. Даже пена у берегов светилась голубым мертвым свечением.
Всполошилось селение горцев. Женщины и дети спрятались в пещеры, а мужчины приготовились отразить натиск. Они поняли, что битва будет не на жизнь, а на смерть: греков было бессчетное множество.
Но тут словно тучи закрыли звезды. Это гигантские орлы-грифы взлетели со скал и устремились к морю. Распластав огромные крылья, орлы стали кружить над греческими судами. В испуге закричали эллины и закрыли головы щитами. Но тут раздался грозный клекот грифа-предводителя, и птицы своими железными клювами стали долбить деревянные щиты, обтянутые кожей.
Обрадовались горцы, увидев поддержку с неба, и начали сталкивать в воду огромные валуны.
Взбунтовалось море, заштормило, поднялись огромные волны. Такие огромные, что соленые брызги, пробив мрак ночи, добрались до солнца и вызвали дождь. Над морем стоял сплошной стон и грохот.
В страхе повернули эллины свои корабли обратно. Но мало кто возвратился к своим берегам.
С тех пор греки стали называть это море Понтом Аксинским — Негостеприимным морем. И наказали детям своим, чтоб никогда не поднимали оружия против жителей Тавриды и никогда не пытались пройти по Понту Аксинскому.
Мало ли, много ли прошло времени с тех пор, только снова стало тянуть греков на солнечные берега богатой Тавриды. Но они хорошо помнили наказ своих предков, и не тысячи кораблей вышли в Понт Аксинский, а всего лишь пять. И сидели в них не вооруженные воины, а мирные послы с богатыми дарами для горцев.
И договорились горцы с греками, и поклялись, что никогда не поднимут оружия друг против друга.
С тех пор и поселились эллины вдали от Эллады и счастливо зажили под солнцем Тавриды. Стали они выращивать виноград и розы. Вели торговлю с горцами и удивлялись: почему такое ласковое море названо Аксинским — Негостеприимным?
Нет, это доброе и гостеприимное море. И назвали греки море Понтом Эвксинским — Гостеприимным морем…
Так и повелось с тех пор. Кто идет к Черному морю с открытым сердцем и мирным флагом, оно всегда гостеприимное — Понт Эвксннский. А для врагов наших — Понт Аксинский. Негостеприимное.
ГИКИЯ — ГЕРОИНЯ ХЕРСОНЕСА
[13]
ыло время, когда цветущим многолюдным Херсонесом[14] правил первый архонт Ламах. Был он очень богат, имел много золота и серебра, скота и земли. Не давали покоя богатства Херсонеса царю соседнего Боспорского[15] царства Асандру. Пытался он овладеть городом, но потерпел поражение. Тогда решил Асандр хитростью добиться своего. Знал он, что у Ламаха есть единственная дочь Гикия, и предложил херсонеситам выдать ее замуж за своего сына. Надеялся он, что после смерти Ламаха власть над Херсонесом перейдет в руки сына.
Царь посвятил сына в свой замысел, и тот согласился действовать так, как задумал отец.
Херсонеситы ничего не подозревали и разрешили Ламаху брак Гикии с сыном Асандра, правда, они поставили условие: муж Гикии никогда не должен покидать Херсонеса, даже ради свидания с отцом. Боспорцы приняли это условие, и сын Асандра женился на Гикии.
Через два года умер Ламах. На совете именитых граждан было решено поставить во главе управления городом не сына Асандра, зятя Ламаха, а другого видного херсонесита, Зифа, сына Зифова.
Рухнули планы мужа Гикии. Но он не отказался от своей мечты и лишь ждал удобного случая, чтобы осуществить свой замысел.
В первую годовщину смерти отца Гикия пожелала почтить его память и с разрешения совета города устроила поминки. Она пригласила к себе многих граждан города и раздавала им вино, хлеб, масло, мясо, рыбу — все, чем полны были кладовые ее богатого дома.
Городские власти разрешили Гикии так отмечать ежегодно годовщину смерти отца.
Этим решил воспользоваться муж Гикии. Он послал преданного раба в Пантикапей к отцу с известием, что нашел путь, как завладеть Херсонесом.
Отец стал присылать сыну морем по десять-двенадцать отважных юношей будто бы с подарками для него и Гикии. Лодки боспорцев входили в бухту Символон[16]. Сын Асандра посылал туда лошадей, на которых боспорские юноши привозили подарки. Отъезд гостей муж Гикии приурочивал к позднему вечеру. Отойдя на некоторое расстояние от города, боспорцы сворачивали с дороги, выходили к тропам, по которым шли стада Ламаха, и через отдельные ворота в городской стене незаметно пробирались в Херсонес. Здесь их прятали в подвалах дома Гикии.
Сын Асандра посвятил в заговор трех рабов, вывезенных из Боспора. Один из них сопровождал боспорских юношей до бухты, а затем возвращался в Херсонес и докладывал городской страже, что гости уехали; другой провожал боспорцев до ворот в городской стене; третий вводил их в дом Ламаха.
За два года боспорский царевич тайно собрал около двухсот воинов. Он рассчитывал, что в день памяти архонта все херсонеситы будут допоздна веселиться и изрядно опьянеют. Когда они улягутся спать, он выведет спрятанных в подвалах заговорщиков и захватит город. Флот его отца готов к нападению на Херсонес.
Случайное происшествие раскрыло заговор.
Одна из любимых служанок Гикии провинилась и в наказание была заперта в комнате, находившейся над подвалом, где прятались боспорские воины. Служанка пряла лен и нечаянно уронила пряслице, которое покатилось к стене и попало в глубокую щель. Чтобы достать его, девушка подняла кирпич пола и сквозь отверстие заметила вооруженных людей.
Осторожно опустив кирпич на место, служанку