Читать интересную книгу "Лета любит Роя" - Макар Троичанин

          Рой сел, обнажив свою безобразно белую рыбью грудь, заросшую спутанными рыжими волосами с медным от загара треугольником вверху, переходящим в такого же цвета шею, и, ткнув себя большим пальцем под горло, назвался:

          - Рой!

          Она поняла и повторила его жест на себе:

          - Лета!

          Обрадовавшись удачному началу представительского диалога, Рой стал подниматься, но вспомнил про своё неглиже, засмущался и сел, спрятав срамные места исхудавшего донельзя тела под покрывалом, провёл от шеи до колен по туловищу, спросил с надеждой, протянув просительно руки ладонями вверх:

          - Где? Дай.

          Лета поняла, вздохнула, виновато опустила свои морские втягивающие глаза, немного помедлила, не решаясь расстаться с нечаянно приобретённым добром, потом пошарила рукой под настилом хижины, достала шляпу с нательным крестиком на донышке, с сожалением положила рядом с Роем и смиренно затихла, не глядя на него и ожидая негативной реакции ограбленного пришельца. Тот понял, что больше ничего не получит: всё, что ей досталось, она отдала, а остальное, конечно, поделено между её собратьями и безвозвратно потеряно. Он невесело усмехнулся, представив себя в шляпе и нагишом. Уловив его настроение, Лета сняла с боковой жердины и подала сплетённую и связанную ею травяную юбочку, украшенную перьями, и, радостно и горделиво расширив и без того большие глаза-океаны, ждала похвалы и благодарности. Что ж, приходится одеваться по местной моде, в шляпе он будет даже щёголем. Внутри её, в потайном кармашке остались в сохранности игла с нитками, булавки, крючки для рыбной ловли с шёлковой лесой и небольшое увеличительное стекло, с помощью которого Рой раскуривал свою пропавшую ореховую трубку. Сразу же нестерпимо захотелось курить, но с этим придётся повременить, если не отвыкнуть совсем.

          Когда он всё же встал и, отвернувшись от Леты, не в пример ей стесняясь своей наготы, путаясь в лиановых завязочках, напялил кое-как юбочку, портниха звонко рассмеялась, радуясь и тому, что он, наконец, ожил по-настоящему, и тому, что хоть чем-то стал похож на соплеменников, а значит роднее и безопаснее, а потом нырнула в гущу кустов, как испарилась, а Рой занялся знакомством со своим обиталищем, в которое неизвестно как попал, хотя и предполагал, что брошен здесь капитаном умирать после того, как не смог подняться с койки для корабельной работы, - это Рой ещё помнил – а выжил, благодаря Лете и туземцам.

          А вот и они, легки на помине. Неизвестно когда и как появились, вдруг разом встали полукругом, даже и кусты не пошевелились, все как один друг на дружку похожи, раскрашены чёрной, белой, жёлтой и красной красками, только вглядевшись, можно заметить, что узор у каждого свой, тем и отличались, но в пестряди красок, в ряби узоров все выглядели одинаково, и только один, что стоял чуть впереди, вносил дисгармонию в цветастую мозаику напяленной на себя одеждой Роя, которую тоже успел измазать краской. По тому, что вся она - куртка, рубашка, штаны, полуботфорты, - досталась ему, легко понималось, что это вождь, глава племени. Как его приветствовать? Рой снял шляпу и махнул медленно в сторону, выставив левую ногу и наклонившись, далеко выпятив обнажившийся тощий зад, словом, всё сделал так, как делают при встречах распетушонные щёголи и как ему самому нравилось.

          Не того мнения был местный владыка. Он величаво животом, надутым как барабан, так что на нём не сходилась куртка, а рубашку пришлось разорвать вдоль, вперёд приблизился к воскресшему чужаку и резко ударил по плечу, оставив давящую пухлую свою ладонь на месте удара. Рой не понял, что от него требуют, и стоял, насторожённо вглядываясь в изувеченное красками и избытком жира лицо повелителя аборигенов. Выручила Лета. Она опустилась на колени рядом с незадачливым новоиспечённым подданным, оперлась ладонями о бёдра и смиренно склонила голову. Матрос понял подсказку и сделал так же. Подсказка оказалась с подоплёкой. Искоса, неудобно взглядывая снизу на местного сатрапа, Рой увидел удовлетворённую улыбку, превратившуюся из-за раскраски в устрашающую гримасу. Так, улыбаясь то ли сатанински, то ли божески, не поймёшь, закамуфлированный повелитель соизволил наклониться над смиреной парой, соединил правые ладони Леты и Роя и что-то свирепо пролаял, вызвав троекратный одобряющий рёв подчинённых, салютовавших словам вождя поднятыми и сотрясаемыми копьями, а Лета приблизила своё хотя и раскрашенное, но уже привычное и не такое отталкивающее лицо к лицу пленника, потёрлась своим носом о его нос, обняла за плечи, и Роя осенило: его, помимо его воли, окрутили, он как в сказке воскрес, чтобы стать не простым забулдыгой-матросом, а царским зятем. Что ж, за спасение он готов стать родственником хоть самого дьявола, который уж точно опекает это племя, по крайней мере, похож на них обличьем.

          Свершив своё злое-благое дело, вся пёстрая колючая свора разом исчезла так же, как появилась, не шелохнув ни листочка, ни веточки, а Лета потянула Роя за руку вслед неторопливо уходящему вождю по хорошо протоптанной тропе, завешанной густыми зарослями переплетённых лиан, вглубь острова, туда, наверное, где было их стойбище.

          Так и оказалось. Скоро они вошли в широкий круг пальмовых хижин, подобных той, что стала лазаретом-изолятором для Роя, но больших размеров, вплотную окружённых нетронутыми джунглями и перенаселённых чертями и чертенятами, высыпавшими наружу, чтобы увидеть нового необычного соплеменника, подаренного морем. В центре вытоптанного и утрамбованного босыми ногами круга нестерпимым жаром, пересиливающим солнечный, дышало, медленно замирая, бронзово-пепельное зольное основание огромного костра. Огненные змейки неожиданно пробегали по нему, обнажаемые от пепельно-серой золы лёгкими порывами ветра, и снопы тусклых искр поднимались, опаляя здоровенную тушу свиньи, упокоившуюся на вертеле. Рядом, с двух сторон, на параллельных длинных вертелах скупо истекали янтарным жиром какие-то ободранные птицы и мелкие звери. Поодаль несколько женщин с сильно отвислыми грудями что-то толкли, месили, взбалтывали в бадьях, выдолбленных из целых стволов деревьев, пользуясь только руками, блестевшими хорошо вымытыми в болтанке светлыми ладонями и розовыми ногтями. Всё живое, включая длинноногих кур, жёлтых тощих и тоже длинноногих собак и густо обросших чёрно-бурой щетиной и, естественно, длинноногих свиней, было в возбуждённом непрерывном движении, подогреваемом горячими парами преющего и запекающегося мяса. Очевидно, готовился пир по случаю получения Роем местного гражданства и свадьбы дочери вождя.