Все.
В этот самый момент я уносила ноги. Иногда целые ноги, иногда расцарапанные, в синяках или порезах, а деньги за работу забирала у Тони, но только то, что мне причиталась за вскрытые замки, но никогда процент от потенциальной суммарной стоимости украденных вещей, хоть он и был неоднократно предложен.
А теперь на моей кровати лежала чужая вещь, едва ли не именная, и это напрягало. Такую невозможно было потерять по случайности или выбросить, за такой хозяин бы зорко следил, возможно, поставил бы внутрь маячок. А если так, значит, скоро в дверь могут постучать. Хотя… Нож, это стало ясно при близком осмотре, не один день пролежал в канаве, а хозяин за ним так и не вернулся. Значит, маячка нет.
Мысли путались.
Чтобы отвлечься, я встала с постели, стянула с ног сырые джинсы и повесила их на спинку стула, затем, во второй раз за вечер, включила чайник. Вернулась на кровать, замотала ноги в одеяло.
Итак, что мы имеем?
Ценную потерянную вещь, которая кому-то была дорога, и телефонный номер ее владельца.
Возможно, несуществующий более…
Возможно. Но если номер окажется действующим, хозяин может очень обрадоваться, узнав, что нож был найден.
Обрадоваться настолько, что вознаградит за честность?
Или разозлится и надает по шее.
Ну, к последнему не привыкать…
Внутри против воли затеплилась надежда — вдруг, если позвонить, он (она?)… нет, скорее всего он, почувствовав прилив благодарности, даст, ну, пусть не тысячу или даже не сотню долларов, но хотя бы пятьдесят? Даже двадцать… Супермаркет на углу открыт до утра. Внутри есть сыр, хлеб, мясная нарезка, сок… шоколад.
Рот наполнился слюной.
Внутри тут же высунула личико маленькая Меган — ее обнадежило слово «шоколад».
Не смей надеяться.
Она обиженно почмокала губами и скрылась из поля зрения. Ей, мелкой, было все равно, что я, большая Меган Райз, должна, несмотря на трудности, оставаться рассудительной, логичной, уметь терпеть ущемления и где-то постоянно (непонятно из чего) черпать силы, на то, чтобы жить дальше.
Кроха, ты маленькая мечтательница. До сих пор веришь в доброту, в заботу, в сказки. Хочешь красивую квартиру вместо этой промозглой дыры, любишь смотреть на далекий ночной Солар и представлять себя живущей там, где тепло, где любят… Да, любят и понимают.
Я бы обняла ее, если бы могла, утешила бы, сказала, что все еще придет, однажды обязательно придет, но маленькая Меган уже ушла в недра сознания.
Стало грустно. Взгляд снова упал на нож; чайник на плите закипел. Рассерженно буркнул желудок — хоть бы кусок плесневого батона к чаю, но откуда? Если только позвонить… Позвонить по странному номеру, переливающемуся на лезвии.
Но ведь на дворе почти ночь?
Ночь, которую придется провести в голодных судорогах, если не попробовать.
Что, действительно? Звонить непонятно кому и пытаться объяснить, что ко мне в руки по ошибке попал чужой предмет?
Я вздохнула, прижалась затылком к холодной стене и закрыла глаза.
Бездействие еще никогда не помогало выжить, а вот действие… Да, оно порой подводило под риск и заканчивалось плачевно, но изредка все же приносило доход, способный обернуться куском колбасы или сыра.
Я выругалась вслух.
И это на ночь-то глядя. Свихнулась я должно быть уже… Не хватало, чтобы меня еще и побили за кражу.
Одеяло резко отлетело в сторону. Лязгая зубами теперь уже не только от холода, но и от волнения, я пересекла комнату, выключила плиту и застыла у стола, мысленно собираясь с силами. Ладно, пью чай, потом звоню.
И будь, что будет.
* * *
Как сердце узнает, когда начинать бешено колотиться? Подумаешь, телефонная трубка в руках… Ведь ни единая цифра еще не набрана, всегда можно отступиться, тогда зачем так стучать, как будто мир через секунду рухнет?
Ладони тоже дрожали.
Совсем нервы ни к черту.
Нож рядом, телефон в ожидании, пальцы медленно обводят плоские черные кнопки, не решаясь нажать.
Все, поехали. Если не сейчас, то уже никогда.
Ежесекундно сверяясь с голограммой, я принялась набирать номер — первый пик, пауза, еще два, снова пауза… восемь, девять, четыре, три, двадцать два, триста сорок пять. Когда раздался первый длинный гудок, трубку пришлось вжать в ухо, чтобы не выскользнула из трясущихся пальцев.
Что я делаю?… Даже если ответят в двенадцатом часу, то сразу же пошлют и будут совершенно правы.
Второй гудок… Тишина. Третий. Казалось, все тело превратилось в единый ходящий ходуном пульс.
Наверняка, номер заброшен, иначе каждый бы звонил… Настороженность сменилась сначала радостью, затем облегчением. Четвертый гудок. Все, уже не возьмут…
— Да.
В своей жизни я часто радовалась раздающимся щелчкам, означавшим «у меня получилось открыть замок», но именно этому щелчку, возникшему при соединении абонентов, я почему-то не обрадовалась совершенно. Ответивший голос принадлежал мужчине.
— Здравствуйте.
Только бы не лепетать и не заикаться, ведь я ничего не крала, я звоню по делу, по важному делу.
— Здравствуй.
Я прочистила горло.
— Простите, что беспокою вас в столь позднее время, но, мне показалось, будет правильным позвонить вам.
Мужчина на том конце молчал. Определить, была ли тишина дружелюбной или враждебной, не представлялось возможным. Затем он спросил:
— Где ты взяла этот номер? Он не числится в телефонных книгах.
Обращение на «ты» вкупе с интонацией выдавало в собеседнике взвешенного, уверенного в себе человека. Хорошая и иногда опасная комбинация.
— Конечно нет, то есть… возможно, что нет, но он написан на той вещи, что я сегодня нашла. Именно поэтому я и звоню.
На этот раз секундная пауза дыхнула холодом.
— Какой вещи? — Эти слова были произнесены медленно и настороженно, будто даже неохотно.
— На ноже.
На том конце повисла мертвая тишина. Ни дыхания, ни шума, ни слов.
Мой взгляд заметался с лежащего рядом ножа на темное окно и обратно. Затем на мокрые джинсы, висящие на стуле, на чайник, снова на нож, но я не видела ничего из того, на что смотрела.
Почему он молчит? Если нож никогда не числился в списке принадлежавших ему вещей, то почему бы не сказать об этом? Мол, гражданочка, что вы мелете? А если числился, то почему бы не выказать облегчения?
Внутрь закралось нехорошее предчувствие — липкое, похожее на стягивающуюся пружину. Что-то шло не так.
— Я всего лишь подумала, что раз на ноже ваш номер, то…
— Я скоро буду у тебя. Жди.
Короткая фраза и череда коротких гудков сразу после.