парню злую и вечно недовольную физиономию Берк.
Он уже знал, о чем пойдет разговор. На его памяти такие разговоры с ворами происходили так часто, что уже и со счета можно сбиться. Всякий раз это просьбы, мольбы, угрозы — что угодно, чтобы избежать издевательств над своими руками. Но Наиль неожиданно сказал нечто совершенно иное, чем другие.
— Эр сержант, меня не нужно ломать таким образом. Я и без того исполню нужные приказы. Но я считаю, что даже пехотинец может достичь большего, если использует все свои возможности. А мои руки — это мои дополнительные возможности. Я прошу позволения их сохранить.
— Хочешь сказать, что, столкнувшись с врагом, убьешь даже вопреки кодексу? — с хитринкой в глазах поинтересовался сержант.
— Так точно. Это очевидное решение, так как, выбирая армию, выбираешь убийство.
— Забавная логика, обычно ворье самостоятельно до этого не доходит. Я правильно понимаю, что ты без угрызений совести готов отречься от воровского кодекса? Отречься от своего ремесла?
— Воровское ремесло не было моим личным выбором, — спокойно ответил Наиль, совершенно ни в чем не соврав. Ведь такое прикрытие для него придумал генерал Дарнак.
— Хмм, — протянул Берк.
В словах мальца было зерно разумности. Никогда не знаешь, что может пригодиться в бою. Быть может, и ловкость рук иной раз спасет от смерти? Но стоило ли доверять мальчишке? С одной стороны, это очевидно, ведь он на самом деле выбрал убивать, когда соглашался поступить в армию. Однако все воры до единого на памяти сержанта всячески избегали отнятия жизней.
— Допустим, я оставлю в покое твои воровские ручонки, как ты докажешь, что не встанешь столбом на поле боя от осознания необходимости убить врага?
— И как я могу это доказать, эр сержант? Я уже сказал, что буду слушаться любых приказов. У меня неплохо натренировано тело, но я мало знаю о дисциплине, из-за чего постоянно наталкиваюсь на ваше неудовольствие. Если подтянуть мои знания устава и воинской дисциплины, то проблем больше не возникнет.
— А строевая? — хмыкнул Берк.
— Я ничего не могу поделать со своими привычками, но искренне стараюсь исправиться.
— Ладно, черт с тобой, вроде не врешь, я вижу, что действительно стараешься. Пока отложим «особые» занятия. Возвращайся к остальным и присоединяйся к ежедневным тренировкам.
— Так точно, эр сержант, — с радостью ответил Наиль, вытянувшись в струнку.
Его тело было изменено разнообразной алхимией, а организм все еще до конца не вырос. Благодаря этому большинство навыков очень быстро и прочно закреплялись в мышечной памяти, не утрачиваясь со временем. Но это же сейчас играло с парнем злую шутку. Та самая воинская дисциплина, без которой он вполне себе мог прожить, постепенно въедалась в рефлексы, что в обычной жизни могло сильно помешать.
«Кажется, в ментальной магии есть система триггеров, на которые можно установить те или иные рефлексы», — заметил Зиргрин, от которого юноша не скрывал своих опасений. — «Сам я в этом не силен, так что придется тебе дождаться начала нормального обучения, однако потом сможешь легко отделить военные рефлексы, позволяя им срабатывать только в определенных условиях.»
«Стоит поблагодарить того повелителя зверей за то, что так вовремя попытался вскипятить мне мозги», — проворчал парень, направляясь в сторону остальных солдат своей роты.
Берк проводил взглядом удаляющегося новобранца. Он не был наивен, так что не верил парню. Одно дело — слова, а что будет, когда дойдет до дела? Его нужно было как можно скорее проверить. По какой-то причине конкретно этот карманник ему нравился. Непростой парень, целеустремленный, знающий себе цену, да и не пытается утвердиться за счет более слабых. Из такого вышел бы в будущем неплохой сержант. За многие годы военной службы Берк научился неплохо различать, у кого из солдат есть тот самый стержень, позволяющий им бороться до конца, как бы ни была плоха ситуация. И этот мальчишка из подобных людей. Да еще и умен не по годам. Уметь спокойно и хладнокровно проанализировать собственную ситуацию, сделав правильные выводы, в его-то возрасте? Талантливый паренек, даже странно, что такого в двенадцатую роту определили. Он бы вполне ужился в разведке. Хотя, в разведку ведь не берут бывших воров, такой уж закон. Как говорится, предавший раз, предаст повторно. А превращение вора в солдата — это предательство по отношение к собственному ремеслу и учителям.
В таком случае, Берку серьезно повезло найти подобный самородок. Осталось только убедиться, что вор сумеет побороть собственный кодекс, который их братии вколачивается едва ли не с пеленок. Но если Нил не был предан кодексу изначально, то можно ли будет это считать предательством своего ремесла? Нужно просто в этом убедиться. И, раз уж на то пошло, сержант готов был воспользоваться некоторыми связями и спросить за парочку карточных долгов.
Наиль не подозревал о том, как высоко его оценивал Берк. Впрочем, даже так сержант все еще серьезно недооценил подростка. Но откуда вояка мог бы узнать о настоящих способностях молодого человека, если тот тщательно скрывал их. Конечно, утаить все было бы невозможно, это понимал и Дарнак, так что вполне допускал раскрытие в Наиле «таланта».
Сима, десятник Наиля, сильно удивился столь раннему возвращению своего подчиненного. Впрочем, ему не особенно было интересно, почему вдруг Берк отпустил свою «добычу». Выслушав короткие объяснения юноши, десятник только рукой махнул, предлагая тому присоединяться к увлекательным приседаниям с мешком песка на плечах.
Глава 2
— Слушай, а серьезно, почему Берк тебя отпустил? — не отставал Рик от Наиля во время завтрака. — Что ты ему сказал? Нил, ты же понимаешь, как важно это для меня! Он ведь и мне руки убивает!
— Рик, отстань, — вздохнул юноша, подняв взгляд на черноволосого и кареглазого парня лет девятнадцати. — Тебе не подойдет это.
— Да почему? — не унимался вор. — Ты скажи, а я сам решу, хорошо?
— Достал, — вздохнул Наиль. — Я сказал Берку, что воровской кодекс для меня никогда ничего не значил, и это правда. Я сказал, что убью, если он прикажет. И это тоже правда.
Рик был настолько ошеломлен ответом, что так и застыл над тарелкой с остывающей кашей. Воспользовавшись тишиной, Наиль спокойно доел свой завтрак. Впереди был тяжелый день, а он еще и пообещал сержанту, что будет выкладываться по полной. Понять бы еще, что он делает не так.
— Ты что, ты серьезно? —