Читать интересную книгу Охота за «Красным Октябрём» - Том Клэнси

Комаров кивнул и исчез внутри рубки. Капитан остался один.

Рамиус в последний раз окинул внимательным взглядом горизонт. Солнце едва виднелось за кормой, над головой нависли свинцовые тучи, море вокруг казалось черным, только белели гребешки на вершинах волн. Неужели я сейчас прощаюсь с миром? — подумал капитан. Если так, то я предпочёл бы увидеть под занавес что-нибудь повеселее.

Прежде чем скользнуть по ведущему вниз трапу, он осмотрел затвор люка, потянул за цепочку, закрывающую его, и убедился, что автоматическое устройство герметизации сработало надёжно. Восьмиметровый спуск внутри паруса к прочному корпусу[2] лодки, ещё два трапа — и центральный пост. Мичман задраил второй люк и резким движением сильных рук повернул до предела запорное колесо.

— Григорий? — произнёс Рамиус.

— Полный порядок, — отрывисто бросил штурман, указывая на пульт погружения. Датчики герметизации корпуса светились зелёным светом — корпус надёжно задраен. — Все системы проверены. Лодка готова к погружению.

Капитан лично провёл визуальный осмотр датчиков механических, электрических и гидравлических систем, кивнул, и вахтенный мичман открыл щит управления клапанами продувки.

— Погружение, — скомандовал Рамиус и прошёл к перископу, где сменил своего старпома Василия Бородина.

Комаров нажал на кнопку, и во всех помещениях подлодки прозвучал пронзительный сигнал, эхом отразившийся от корпуса ракетоносца.

— Заполнить главные балластные цистерны. Плоскости горизонтальных рулей вниз на десять градусов, — приказал Комаров, внимательно наблюдая за тем, чтобы каждый матрос точно исполнял его распоряжения.

Рамиус прислушивался к происходящему в центральном посту, но не следил за действиями моряков. Комаров был лучшим молодым офицером, когда-либо служившим под его началом, и уже давно завоевал полное доверие капитана.

Корпус «Красного Октября» наполнился шумом воздуха, вырывающегося из открытых клапанов продувки, размещённых в верхней части балластных цистерн. В цистерны, вытесняя воздух, поддерживавший плавучесть подлодки, хлынул поток воды. Процесс погружения требовал времени, потому что в корпусе подводного ракетоносца находилось множество таких цистерн, каждая из которых была разделена на отдельные ячейки. Рамиус отрегулировал перископ и увидел, как чёрная вода за бортом на короткое время превращается в пену.

«Красный Октябрь» был самой большой и самой современной подводной лодкой из всех, какими доводилось командовать Рамиусу, но у неё имелся один крупный недостаток. На ней была мощная двигательная установка и новый практически бесшумный движитель,[3] который, надеялся Рамиус, сможет сбить с толку как американские, так и советские подводные лодки, однако её водоизмещение было столь велико, что она, подобно раненому киту, слишком медленно меняла глубину погружения. Лодка медленно всплывала и ещё медленнее погружалась.

— Перископ ниже уровня воды. — Рамиус не сразу отошёл от прибора. — Убрать перископ, — скомандовал он.

— Проходим сорок метров, — доложил Комаров.

— Выровнять лодку на сотне метров.

Теперь Рамиус наблюдал за работой своих матросов. При первом погружении холодок пробегает по коже даже у опытных моряков, а его команда наполовину состояла из недавних деревенских парней, прибывших на «Красный Октябрь» прямо с подготовительных курсов. Корпус подлодки потрескивал от давления окружающей воды, и к этому тоже надо привыкнуть. У нескольких молодых матросов побледнели лица, но ребята стояли на своих боевых постах, стараясь не подавать виду, что им не по себе.

Комаров приступил к процедуре выравнивания подлодки на заданной глубине. Слушая чёткие команды капитан-лейтенанта, Рамиус следил за ним с гордостью, словно за собственным сыном. Комаров был первым, кого он посвятил в свои планы. Моряки в центральном посту безукоризненно повиновались ему. Через пять минут подводный ракетоносец замедлил погружение на глубине девяноста метров, плавно опустился ещё на десять и остановился точно на сотне.

— Молодец, капитан-лейтенант. Прими управление на себя. Снизить обороты до одной трети. Акустикам прослушивать глубины в пассивном режиме. — Рамиус направился к выходу из центрального поста, дав знак Путину следовать за ним.

Итак, началось.

Сопровождаемый Путиным, Рамиус направился в сторону кормы к офицерской кают-компании. Капитан открыл дверь и, пропустив вперёд замполита, запер её за собой. Просторная для подводной лодки офицерская кают-компания находилась перед камбузом, рядом с каютами офицеров. Переборки её были звуконепроницаемыми, а на двери был установлен замок: проектировщики знали — не все сказанное здесь предназначено для рядового состава. Весь офицерский состав подлодки мог собраться тут за обеденным столом, тем более что по меньшей мере трое офицеров постоянно находились на вахте. В этом же помещении помещался и сейф с секретными приказами — именно здесь, а не в каюте командира, где её владелец, воспользовавшись одиночеством, может попытаться тайком вскрыть их. На дверце сейфа имелись два цифровых замка. Одну комбинацию доверили Рамиусу, другую — замполиту. Впрочем, так ли это было необходимо, если Путин несомненно знал содержание приказов. Рамиусу они тоже были известны, хотя и не во всех деталях.

Пока Путин наливал чай, капитан сверил свои часы с корабельным хронометром, висевшим на переборке. Ещё пятнадцать минут до того, как он должен открыть сейф. От предупредительности Путина Рамиусу стало не по себе.

— Ещё две недели в заточении. — Позвякивая ложечкой, замполит помешивал чай.

— Американцы проводят под водой и по два месяца. Правда, их подводные лодки намного комфортабельней, — отозвался Рамиус. Несмотря на огромные размеры «Красного Октября», его команда размещалась в условиях, которые мало отличались от тюремных. Экипаж состоял из пятнадцати офицеров, в распоряжении которых находились довольно удобные каюты, которые размещались в кормовой части лодки, и сотни матросов, спавших на рундуках и койках в носовом кубрике перед ракетным отсеком. «Красный Октябрь» казался таким большим лишь снаружи, внутри же его двойной корпус был до отказа забит снаряжением, необходимым для выполнения боевых задач: ракетами, торпедами, атомным реактором со вспомогательным оборудованием, огромным резервным дизельным двигателем и длинными рядами никель-кадмиевых батарей, расположенных за пределами прочного корпуса, размеры которого в десять раз превосходили корпус американских лодок. Управлять таким кораблём и поддерживать его в исправном состоянии — тяжелейшая задача для столь маленького экипажа, при том что широкое применение автоматики делало «Красный Октябрь» самым современным кораблём Военно-морского флота СССР. Возможно, поэтому-то команде и не требовались хорошие койки, так как матросам доводилось спать в них всего по пять-шесть часов в сутки.

Рамиуса устраивал состав команды. Половина экипажа состояла из новобранцев, у которых это первый серьёзный выход в море, да и остальные, более опытные матросы, мало что понимали. В отличие от экипажей подводных лодок западных ВМС сила команды Рамиуса заключалась скорее в одиннадцати мичманах, чем в старшинском составе. Все они были специалистами, получившими специальное образование и обучение, готовыми беспрекословно выполнять приказы своих офицеров. А вот офицеров Рамиус подобрал сам.

— Неужели вам тоже хочется пропадать в море по два месяца? — поднял брови Путин.

— Мне приходилось плавать по два месяца, когда я служил на дизельных подлодках, Иван Юрьевич. Место моряка — в море. Наша задача — внушать страх империалистам. Вряд ли мы добьёмся этого, стоя на приколе в Полярном. Просто «Октябрь» не может находиться в море больше двух недель, потому что после этого срока резко снижается работоспособность людей. Через две недели этот детский сад будет не более чем скопищем бездумных роботов. — Именно на этом и строил свой расчёт Рамиус.

— Что же, достаточно команде вкусить капиталистической роскоши, и мы избавимся от всех трудностей? — усмехнулся Путин.

— Истинный марксист всегда объективен, товарищ замполит, — осек его Рамиус, наслаждаясь мыслью, что это его последний спор с парторгом. — С точки зрения объективности все, что помогает нам успешно решать поставленные задачи, — это хорошо, а все, что мешает, — плохо. Трудности должны закалять человеческую душу и повышать мастерство, а не притуплять его. Разве плавание на борту подводной лодки само по себе не суровое испытание?

— Но не для вас же, Марк Александрович. — Путин поднёс к губам стакан с чаем.

— Я — моряк, в отличие от моей команды. Большинство из ребят никогда не станут моряками. Это деревенские парни, мечтающие стать рабочими и перебраться в город. Следует идти в ногу со временем, Иван Юрьевич. Эти парни иные, чем были мы в их годы.