Читать интересную книгу Спектр - Сергей Лукьяненко

– Спасибо, ключник, – сказал Мартин и пошёл к двери. Уже входя в здание, не удержался, посмотрел назад. Ключник все так же раскачивался в кресле. Короткий треугольный хвост свешивался из вырезанной в спинке кресла дырочки.

Всё-таки ключники были рептилиями. Пусть и поросшими мехом, пусть и похожими на обезьян.

В коридорах Станции было тепло и тихо. Каменный пол покрывали плотные циновки, литые бронзовые светильники давали странный тревожный свет – спектр был рассчитан не только на людей. Мартин поднялся на второй этаж и зашёл в одну из «человеческих» комнат – со слишком массивной мебелью и подозрительно низкими стульями, но всё-таки удобную. Зато ванная оказалась роскошной – с глубоким круглым бассейном и чем-то вроде турецкой бани в маленькой кабинке. Разумеется, не ради удовольствия людей – для какой-то из гуманоидных рас тепловые процедуры были жизненно необходимыми.

А ключники всегда соблюдали свои обязательства.

Мартин разделся, пустил воду в бассейн, сполоснулся под душем и зашёл в банную кабинку. В каменной стене потрескивал нагреватель, а за прозрачной дверью пузырилась, наполняя бассейн, горячая вода. Мартин сидел, опустив голову на грудь, закрыв глаза, медленно впитывал тепло всем телом. Проклятый дождь вымотал его сильнее, чем он предполагал.

Интересно, сколько ему позволили бы отдыхать, не удовлетворись ключник рассказом?

Сутки, двое?

Однажды удача может отвернуться от него. И очередной ключник, развалившись в кресле-качалке или вытянувшись на циновке, будет раз за разом повторять: «Здесь грустно и одиноко, путник». Чем руководствовались ключники, принимая или отклоняя плату за проход Вратами, до сих пор оставалось загадкой. Достоверно было известно лишь то, что они отвергают истории, взятые из художественных книг, кинофильмов или общеизвестных исторических документов. Годились истории, случившиеся с самим рассказчиком или передающиеся устно. Ни одной историей нельзя было расплатиться дважды, пусть и в разных Вратах, – ключники обменивались информацией мгновенно или почти мгновенно. Нельзя было рассказывать истории «впрок» – только перед проходом во Врата. Вполне годились истории придуманные, но в этом случае ключники были особо придирчивы к сюжету и стилю повествования. Истории трагические или романтические нравились ключникам гораздо больше, чем пасторальные или описания природы. Неплохо шли истории юмористические и детективные, загадочные и мистические. Почти всегда срабатывали повествования мемуарные, но большинству людей приходилось рассказать всё мало-мальски интересное, случившееся в их жизни, чтобы удовлетворить ключника. Возможно, это было изощрённой ловушкой, позволявшей воспользоваться Вратами любому человеку. Любому – но лишь один раз.

Чем смог расплатиться за проход мальчик, лежащий сейчас в чужой земле в двадцати километрах от Врат?

Историей своей первой и последней любви? Скорее всего.

Мартин выбрался из кабинки, погрузился в бассейн. После бани тёплая вода казалась приятно прохладной. Поколебавшись, Мартин всё-таки дотянулся до одежды, достал жетон и часы. Часы надел на руку, жетон некоторое время рассматривал. Потом коснулся нескольких кнопок на часах и поднёс их к жетону.

Вообще-то это было запрещено российским законом… нет, неверно – не было разрешено частным лицам. Но сканеры жетонов всё-таки продавались на чёрном рынке, порядка ради замаскированные под часы или портативные компьютеры.

На маленьком экранчике появились строчки. Номер – ничего для Мартина не значащий. Имя. Возраст. Номер последних пройденных Врат.

Юноша был испанцем, ему не исполнилось ещё и семнадцати лет.

Мартин спрятал жетон в карман и вытянулся в тёплой воде. Рано или поздно власти раскусят трюк с замаскированным под часы сканером и изменят кодировку жетонов. А может быть, и не станут. Может быть, время недоверия к ключникам и их клиентам осталось в прошлом.

Мартин выбрался из бассейна, спустил воду и обдал бассейн из душа. Вытерся чистым, отглаженным полотенцем – и бросил его в ящик для грязного белья. Оделся. Рюкзак навьючивать не стал, подхватил под лямки.

И пошёл к Вратам.

Эта Станция не пользовалась большой популярностью. Мартин никого не встретил ни в жилом блоке, ни, пройдя тремя автоматическими дверями, в центральной зоне. Маленький круглый зал, сердце Станции, был столь же аскетичен, как и всё остальное. Компьютерная консоль на невысокой стойке казалась единственным признаком высоких технологий. На самом деле это была самая примитивная часть системы – все равно что запал из бикфордова шнура под дюзами ракеты или механический замок на клавиатуре компьютера. Впрочем, человечеству не привыкать к подобным гибридам.

Мартин подождал, пока дверь за спиной закроется и стянется до полной герметичности. Засветился дисплей. Мартин выдвинул клавиатуру, повёл курсором по длинному-длинному списку. Большая часть названий светилась зелёным – туда был открыт путь человеку. Жёлтый цвет отмечал названия планет, где человек мог существовать с большим риском для жизни, в кислородной маске, или, к примеру, был нежеланным гостем. Красный цвет обозначал те миры, где человек существовать не мог вообще – по крайней мере без серьёзных защитных средств или помощи местного населения. Миры со слишком большой гравитацией или слишком разреженной атмосферой, миры, где дышат хлором, миры, где воздух пронизан электрическими разрядами и магнитными полями чудовищной силы, миры, где материя живёт по другим физическим законам. Мартина всегда интересовало, какой персонал оставляют ключники в таких мирах. Неужели доверяются местным жителям или автоматике?

Но ответить на это могли только ключники. А они предпочитали задавать вопросы, а не отвечать на них.

Мартин выбрал из списка Землю. Раскрылось второе меню – четырнадцать Врат, доставшихся человечеству. Мартин выбрал Москву. Нажал «ввод». Выскочила последняя предупреждающая надпись, и Мартин нажал ввод повторно.

Дисплей потемнел и отключился.

А больше ничего и не изменилось.

Ничего, кроме планеты, на которой он находился.

Мартин подхватил с пола рюкзак и пошёл к дверям. За его спиной компьютерная консоль плавно исчезала в полу, уступая место совсем уж архаичной конструкции – сотням цветных рычажков на трех наборных барабанах из чёрного лакового эбонита. Это значило, что к Вратам шёл чужой. И Мартин, совершенно случайно, даже знал, какой именно.

С геддаром он столкнулся в коридоре, за второй шлюзовой дверью. Высокая и на человеческий взгляд – нескладная фигура. Лицо почти человеческое, только глаза посажены слишком широко и ушные раковины геометрически правильной формы, полукружия, как на рисунках маленьких детей. Кожа серая – и вполне обычные красные губы выделяются на ней страшноватым кровавым мазком. Пышная одежда карминных и лазоревых цветов, из-за плеча – рукоять ритуального меча, волнистого и тонкого, сделанного не из металла, а из сплавленных воедино разноцветных каменных нитей.

Геддар коротко склонил голову в поклоне.

Мартин вежливо кивнул в ответ.

Они разминулись. Геддар пошёл к Вратам, к своим рычажкам и наборным барабанам. А Мартин прошёл широким коридором и вышел из станции в Гагаринский переулок.

Когда-то это было одно из самых приятных и тихих мест Москвы. Во времена советской империи здесь снимали фильмы, призванные показать красоту столицы. Ещё здесь любила селиться знать. Может быть, и ключникам это место понравилось, хотя кто знает мотивы ключников? Во всяком случае, десять лет назад именно сюда упал зародыш Врат, чтобы за трое суток, небрежно распихав уютные дома, развернуться в Станцию.

С тех пор ни у кого не повернулся бы язык назвать это место тихим.

Московская Станция была одной из самых больших на Земле. Ключники то ли решили не озабочиваться архитектурными изысками, то ли выразили в такой форме своё мнение о столичном зодчестве, но Станция оказалась ещё и самой уродливой. Несколько огромных бетонных куполов, беспорядочное нагромождение кубов, произвольно разбросанные окна с темно-зеркальными стёклами, башенка маяка – высокая, чуть ли не в сотню метров, но при этом все из того же зернистого необлагороженного бетона, с дурацкой беседкой наверху – из которой и посверкивал маяк. На крыше одного из кубов имелась посадочная площадка для летающих блюдец – ключники пользовались ими редко, но всегда держали одну-две машины наготове. По периметру Станции, на растрескавшемся асфальте, проходила выложенная керамической плиткой белая полоса – граница. За ней – невысокие решётчатые ограждения, будочки милиции. Лишь у входа ограды не было, и стражи порядка хоть и стояли на постах, но желающим войти не препятствовали.

Мартин постоял, оглядываясь. Шёл мелкий холодный дождь, даром что по календарю уже месяц как началось лето. За периметром шатались зеваки, дети и городские сумасшедшие. Зато журналистов по причине плохой погоды было совсем немного. Мокло под дождём несколько пикетов с лозунгами «Ключники, убирайтесь домой!», солидного вида мужчина держал в руках плакат с надписью «Галочка, вернись!». Мужчину Мартин хорошо помнил, он дежурил у Станции уже третий месяц. Появлялся после пяти, выставлял на обозрение равнодушных стен свой плакат, в девять аккуратно его сворачивал и уходил. Кажется, мужчина тоже узнал Мартина и едва заметно кивнул.