объект на пути. Остальное было делом техники, всего лишь за годы и десятилетия разместить маяки по пути кораблей. Они выходят из подпространства у маяка, и ныряют к следующему. Как уток создает ткань, как игла прошивает стежок за стежком.
— Извините, но эти рассуждения о стежках, о древе времен… ерунда какая-то! — очки с толстыми линзами так и подпрыгивали на худеньком треугольном лице попрошайки. Серый посетитель всмотрелся в него пристальнее.
— Извините, а Вы кем были?
— Я? Учитель физики был в техникуме… А Вы говорите явную чушь!
— Да… так мне и сказал один профессор с Байконура. Хм, предположим, вы рассказываете во времена Сенеки какому-нибудь философу о микроэлектронике, об искусственном интеллекте, о полёте среди планет и звезд. Скажу так, философ тех времен был более гибким в мышлении, чем нынешние адепты этой секты под названием “наука”. Он бы принял новую информацию, это точно, не то, что вы, — серый с улыбкой глядел на возмущенного спившегося физика.
— А почему не спасли Декса? — задала мучивший ее вопрос Ромашка. Она успела уже отбить покупки очередному посетителю, который на минутку прервал их увлекательный разговор.
— А потому, дорогая… э-э-э… Ромашова, — прочитал с ее бейджика серый посетитель. — Потому, что в зоне крушения темпонавта объявляется строжайший карантин, лет на сто-двести, или даже более! Так что наши Историки не могут приблизиться к этому промежутку, и регулировать жизнь в том времени, чем и пользуются всякие подлецы, с чего мы и начали наш разговор. Правда, потом все приводят в порядок, но уже после смерти темпонавта, что внедился в те времена. Этого мне не говорили, сам догадался, — гордо произнес Декс.
— Но эти времена становятся с одной стороны самыми темными веками среди тысяч лет развития, с другой стороны — большим благословением для Человечества, встряхивая и заставляя идти вперед, к новым вершинам! Так что это вроде “предопределения божия”.
— И что, много было таких времен? — пораженно смотрела сквозь очки Ромашка.
— Так вся история полна, вам в школе разве не говорили про темные века, когда пал Крит? А темное средневековье с его мракобесием? Разве нынешнее время со съехавшими с катушек олигархами лучше? — тут Декс осекся, его лицо осунулось, голос стал тихим-тихим.
— Тяжелее всего осознавать, что это именно из-за тебя страдать Человечеству лет около трехсот, пока ты и твой модуль живы. Ведь прибытие второго темпонавта точно вызовет коллапс мирового Древа, это закон, что в одном времени не может быть столько энергии в одном месте. А в моем модуле энергии точно лет на сто, а как его обнаружить и изъять, нынешняя наука не сможет догадаться, да и я не хочу быть подопытной свинкой.
— И никак не изменить ситуацию, — Ромашка опять зарделась.
— Ну, почему же, — взгляд серого опять был спокоен и задумчив. — Можно, отчего же нельзя. Просто уйти из жизни, модуль разрушится, скорее всего со взрывом, будто от тысяч атомных бомб. И люди опять свободны, а Историки смогут прийти, и незаметно навести порядок, это их миссия.
— Боже! — вскинула руки к щекам впечатлительная девушка.
— Не волнуйтесь вы так, — опять прошелестел Декс. — Я думал об этом давно, но слишком люблю жизнь. Вот такая вот размазня, — сам себя обругал стареющий фантаст.
— И еще, моя информация имеет, как бы это сказать, гриф секретности. Модуль во мне до сих пор не утерял этот мнемонический навык.
— Какой это навык у машины? — опять подал голос физик.
— Я же сказал, это не совсем машина, устройство наподобие ваших поделок. Это почти живой разумный организм. Его вырастили специально для помощи человеку во всех ситуациях в тяжелом временном путешествии. Так вот, одной из функций у него — следить, чтоб эти знания не распространялись.
— Это что же, вы нам сотрёте память, как в фильме про Гарри Поттера? — удивилась Ромашка.
— Не совсем, это не магия, — опять тихо посмеялся Декс. — Но чем-то напоминает. Вас обнулит до… э-э-э, так сказать, заводских установок, уберёт страхи и блоки заодно. Помните, сколько выдающихся людей появилось в 50-е и 60-е годы, а еще раньше в 20-е и 30-е бывало? Подскажу, любил я тогда колесить по стране, часто выпивал на полустанках и в местных кафе гулял. Ребятки слушали также жадно, задавали вопросы. Потом их видел на экранах в кино, в телевизоре. Выдающимися учеными, театралами, политиками стали. Но меня, само собой, никогда не вспоминали.
Декс взял пакет, направился к выходу. Махнул на прощание свободной рукой присутствующим. Привычным усилием мысленно активировал модуль мнемоника, приказал на счет три стереть всем память. Перед этим мгновением вспомнил произведение любимого автора, Роберта Шекли. “Кое-что задаром, девочка!” Мысленно улыбнулся, и в этот момент импульс мнемоника стер последние пару часов из памяти спившегося физика и Ромашки.
— Надо уж на что-то решиться. Или им страдать еще сто лет! — думал в это время Декс. — Хватит быть размазней, ты пожил достаточно! Где ж мне это сделать, чтоб не повредить взрывом Землю? Девочка, скоро ты услышишь о какой-нибудь катастрофе, сильно не пугайся.
А Ромашка будто очнулась. Спившийся физик уже исчез, на ходу обдумывая внезапно пришедшие в голову за долгие годы пьяного морока формулы, и ему казалось, что это как-то связано с самим временем и пространством. За окном магазина в вечереющем небе также бежали белые пушистые облачка. Одно из них решило на секунду задержаться в желтеющих листьях дерева за окном, будто играло с Ромашкой. Она счастливо рассмеялась.
В этот момент в магазин зашел высокий парень, которого Ромашка видела уже пару раз, только раньше он брал от силы пакетик орешков, неуверенно топтался, потом уходил. Парень залюбовался белозубой счастливой улыбкой Ромашки, нерешительно подошел, и спросил какую-то ерунду.
Ромашка знала, что больше в этом магазине и дня не останется, что бы там ни думал Ашот. Она улыбнулась еще ослепительней, смяла под прилавком пачку сигарет и повернулась к пареньку, глядя смело в эти прекрасные глаза, что смотрели на нее с таким восхищением.
Екатеринбург, сентябрь 2023 г