— Вы мне поможете? — изумлённая женщина едва произнесла дрогнувшим голосом, — вы правда это сможете сделать?
Женщина полезла в сумку за кошельком, намереваясь отблагодарить добрую кудесницу, но старуха предусмотрительно её остановила:
— Не нужны мне твои деньги, — поспешила успокоить страдалицу старая цыганка, — нравишься ты мне, Люба. Хорошая ты женщина. И по этой причине помогу я тебе. Не за деньги, так помогу. Смотреть глазам моим на тебя больно.
— Спасибо! — Люба взяла обеими руками запястье старой цыганки и с благодарностью глянула на женщину.
— Собери всё золото, что он тебе подарил и принеси мне перед полнолунием через четыре дня. А после ты встретишь свою настоящую любовь. Все, теперь иди.
Изумлённая женщина промычала нечто невразумительное и поплелась в сторону вокзальной кафешки. А Максимилиан довольно улыбнулся. Он теперь точно знал, что сегодня у него будет и ужин, и кров, и согретая пастель уставшей от одиночества женщины. Для достижения поставленных целей было несколько путей, первый самый лёгкий — можно было прикинуться экстрасенсом, медиумом или шаманом. Этот способ был уникальной отмычкой ко всем благам, на какие только была способна одинокая женщина Люба. Первый способ прощал многие ошибки, шутка ли, общаться с духами по средствам эфира. Зато второй способ был куда интересней и тоньше. Второй способ не позволял делать ошибок, зато результата в случае успеха полностью бы удовлетворил Максимилиана, да и учитель говорил, что в вопросах практики нужно искать более сложные пути, это позволит быстрее развиться и наработать такой необходимый опыт. Наш герой колебался, выбирая между верняком и потенциальным опытом. Судя по всему, Люба трудилась в кафе, то ли продавщицей, то ли поваром. Более молодая и более уверенная женщина вынырнула из двери кафешки, попрощавшись со сменщицей на ходу. И потенциальная жертва осталась одна.
— «В случае провала нужно будет ещё кого-нибудь искать. Ладно экстрасенс, так экстрасенс», — решился Макс.
Молодой экстрасенс поднялся с места и не спеша двинулся в сторону открытой двери кафешки. Наш герой подошел ко входу, и его решимость сошла на ноль. «Тёплая» приятная женщина стояла за прилавком прикрыв рот рукой, из ее глаз текли слёзы. Люба ещё не знала, что её уже обокрали, а теперь за её судьбу должен был взяться молодой аферист. Сердце сжалось комочком, в груди вчерашнего заключённого. Видимо, не все человеческое вытравил «Чёрный пингвин» из Макса за последние шесть лет. Ноги налились свинцом и словно прилипли к полу.
— Твою мать! — едва слышно произнёс Максимилиан, развернулся и направился в сторону сидящего у батареи шкета — цыганёнка.
Подойдя вплотную к пацану, Максимилиан присел на корточки и посмотрел в глаза цыганёнку. С виду малому было лет эдак одиннадцать, но это только с виду, в глазах молодого цыганёнка плескалась недетская смекалка и мудрость. Этот парень явно был главным среди этого вокзального бабья, ну или по крайней мере пытался таковым быть. Макс спиной почувствовал, как напряглись три цыганки рядом с камерой хранения, вот только на помощь попавшему пацану вокзальные кудесницы не спешили.
— Вам чего нужно, дяденька? — живо поинтересовался чернявый пацан.
— Да вот, милостыньку подумываю тебе в шапочку кинуть, — ровно таким же наигранным тоном ответил Максим.
— Даже не вздумай ничего трогать! — пригрозил чумазый цыганёнок, — мы под местными ментами ходим. Потом проблем не оберёшься.
— Ну да. Под тем мордатым, который недавно заходил? Он вами рулит?
— А хоть бы и так? Тебе какое до этого дело? — уже не опасаясь поинтересовался пацан.
Цыганенок уже успел оценить прикид «доброго дяди» и сложить своё не вполне ошибочное мнение.
— Мне, малой, на твою семейку плевать с высокой колокольни, и на барина вашего так же. Я теперь человек вольный и, кроме мелких неприятностей от вашей крыши мне ничего не грозит.
Пацанчик надменно ухмыльнулся. Мол, много вас таких было.
— А ты не хмыкай, — продолжил нагнетать атмосферу Макс, — насколько я успел понять, барин ваш — дядька конкретный. И на свой обеденный стол кучу навалить никому безнаказанно не позволит. Вот интересно, как он отнесется к вашей семейке, если узнает, что вы кошелёчек тиснули у местной труженицы? Я почему-то думаю, что подобные разборки на его торговой точке ни к чему.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Личико чумазого пацанёнка превратилось в маску, но глазки выдали явные нотки страха. Видимо, в прошлом уже были воспитательные эксцессы. Эти самые тревожные нотки мгновенно выцепил въедливый взгляд Максимилиана.
— Послушай, малой, я так думаю, что ты остался старшим в своей семье?
Малой поглядел на своих подопечных куда-то за спину плохо одетого человека.
— Я так понимаю, что эти три овцы не воспринимают тебя всерьёз и порой творят что пожелают. А теперь подумай над моими словами. От этого кошелька у тебя будет уйма неприятностей, ну сколько там, рублей пятьсот — семьсот? Оно того не стоит, а я помогу разрулить тебе эту неприятность. Я ей верну кошелёк, а ты останешься чистым. Ты же сам понимаешь, что эта женщина напишет заявление, потому что, кроме твоих она, по большому счёту, ни с кем не общалась. Этот геморрой не нужен никому. Вам придётся прикрыть торговлю на пару дней пока будут разбираться. Оно ведь того не стоит. А мне эта бабёнка нужна, как гостиница до завтрашней электрички перекантоваться.
Малой в очередной раз ухмыльнулся, для себя он уже принял правильное решение:
— На этой бабёнке, как ты изволил выразиться, наш барин зубки сломал. А он мужик видный, в отличие от тебя.
— Малой, я же тебя не учу чеки толкать. Вот и ты меня не лечи. У меня своя метода.
Малой в очередной раз скептически хмыкнул, залез рукой под батарею и достал коричневый кошелёк.
— Тут всё? — деловито поинтересовался Максимилиан.
— Я его даже не открывал, — признался цыганёнок.
Макс забрал коричневый женский кошелёк и направился в сторону привокзального кафетерия.
— Привет, красавица, не подскажешь, работает ли у вас касса, а то, вон, окошко закрыто, а к кому здесь можно обратиться ума не приложу? — нарушил уединение одинокой буфетчицы Макс.
Красавица уже успела привести себя в божеский вид и с грустью перевела взгляд на посетителя, дабы дать ответ. Вот только ответ так и не прозвучал, женщина ничего не сказала. Вид посетителя особого расположения не внушал. Местные бабы судачили про тюрьмы и их обитателях исключительно в мрачных тонах, ну как-то не водилась там принцев на белых конях или графа Монтекристо с его невообразимыми сокровищами. И каждая порядочная обитательница города Углинск была в курсе, что порядочного человека в столь злачные заведения не посадят, и даже лица, отдавшие свой долг государству позитивными характеристиками, не блистали. Помусолив эту довольно здравую мысль в своей головушке, барышня озадачилась. Компания уголовного элемента слегка напрягла буфетчицу Любу:
— Послушайте, молодой человек, мы не подаём и бесплатно не кормим. В долг вам здесь тоже никто наливать не станет. Я вашего брата знаю, вон, выметайся в зал ожидания и там сиди. Нечего тут шастать!
Собственно, именно такой реакции и ждал наш юноша с пылким взором, ни на что другое он и не рассчитывал. Максимилиан сделал очень растерянный вид и положил на прилавок коричневый женский кошелёк, а после виноватым голосом произнёс:
— Простите меня, пожалуйста, женщина, просто я кошелёк у входа в здание нашёл, хотел в справочную отдать, а там закрыто. Передайте, пожалуйста, сами. Я не хотел доставить вам каких-либо неудобств.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Взгляд при этом у Максимилиана был настолько потерянным и напуганным, что Любе стало не по себе.
— Простите ещё раз, — с совершенно искренним видом повинился Максимилиан и с видом побитой собаки направился прочь.
Женщина тоже растерялась, она не сразу поняла, что на прилавке лежит именно её кошелёк. Максимилиан вернулся в зал ожидания и уселся на первый ряд сидений. Вид у юноши был очень потерянным и разочарованным. Сел наш герой таким образом, чтоб сквозь приоткрытую дверь кафешки несчастного молодого человека было хорошо видно. Цыганёнок довольно сверкнул зубами из своего угла, мол, я ж тебе говорил. Максимилиан сверкнул в ответ глазами, мол, игра только началась.