Читать интересную книгу Сказки дервишей - Идрис Шах

В предсказанный день иссякли все реки, высохли колодцы, и тот человек, удалившись в свое убежище, стал пить из своих запасов.

Но вот прошло какое-то время, и он увидел, что реки возобновили свое течение. Он спустился к другим сынам человеческим и обнаружил, что они говорят и думают совсем не так, как прежде, и что произошло то, о чем их предостерегали, но они не помнили об этом. Когда же он попытался заговорить с ними, то понял, что его принимают за сумасшедшего и выказывают к нему враждебность, либо сострадание, но никак не понимание.

Поначалу он совсем не притрагивался к новой воде и каждый день возвращался к своим запасам. Однако в конце концов он решил пить новую воду, так как его поведение и мышление, выделявшее его среди остальных, сделали жизнь невыносимо одинокой. Как только он выпил новой воды и стал таким, как все, он совсем забыл о своем запасе воды, а окружающие его люди стали смотреть на него как на сумасшедшего, который чудесным образом излечился от своего безумия.

Легенду эту неоднократно связывали с Дун-Нуном Египетским, который считается автором этой сказки. Предполагают, что эта сказка связана по меньшей мере с одной из форм вольного братства Каменщиков. Во всяком случае Дун-Нун – самая ранняя фигура в истории дервишей ордена Маламатийа, который, как часто указывалось западными исследователями, имел поразительное сходство с братством масонов. Считают, что Дун-Нун раскрыл значение фараонских иероглифов.

Этот вариант рассказа приписывается сейиду Сабиру аль-Шаху, святому из ордена Чиштийа.

СКАЗАНИЕ О ПЕСКАХ

Река, начав путь от источника в далеких горах, миновав разнообразнейшие виды и ландшафты сельской местности, достигла, наконец, песков пустыни. Подобно тому, как она преодоле-вала все другие преграды, река попыталась одолеть и эту, но вскоре убедилась, что по мере продвижения в глубь песков, воды в ней остается все меньше и меньше.

И хотя не было никакого сомнения, что путь лежит через пустыню, положение казалось безвыходным.

Но вдруг таинственный голос, исходящий из самой пустыни, прошептал:

– Ветер пересекает пустыню, и река может пересечь ее тем же путем.

Река тут же возразила, что она лишь мечется в песках и только впитывается, а ветер может летать и именно поэтому ему ничего не стоит пересечь пустыню.

– Тебе не перебраться через пустыню привычными, испы-танными способами. Ты либо исчезнешь, либо превратишься в болото. Ты должна отдаться на волю ветра, и он доставит тебя к месту назначения.

– Но как это может произойти?

– Только в том случае, если ты позволишь ветру поглотить себя.

Это предложение было неприемлемо для реки. Ведь, в конце концов, никто и никогда не поглощал ее, да она и не собира-лась терять свою индивидуальность. Ведь, потеряв ее однажды, как сможет вернуть ее когда-нибудь снова?

– Ветер, – продолжал песок, – именно этим и занимается. Он подхватывает воду, проносит ее над пустыней и затем дает упасть ей вновь. Падая в виде дождя, вода снова становится рекой.

– Но как я могу проверить это?

– Это так, и если ты не веришь этому, то не сможешь стать ничем иным, кроме затхлой лужи, и даже на это уйдут многие и многие годы; а ведь это, согласись, далеко не то же самое, что быть рекой.

– Но как же я смогу остаться такой же, какой я являюсь сегодня?

– Ни в том, ни в другом случае ты не сможешь остаться такой же, -отвечал шепот. – Переноситься и вновь становиться рекой – твоя суть. И даже свою теперешнюю форму сущест-вования ты только потому принимаешь за самое себя, что не знаешь, какая часть в тебе является существенной.

В ответ на эти слова что-то шевельнулось в мыслях реки. Смутно припомнила она состояние, в котором то ли она, то ли какая-то ее часть – но так ли это? – что эта хотя не всегда очевидная, но вполне реальная вещь выполнима.

И речка отдалась в дружелюбные объятия ветра, легко и нежно подхватившего ее и умчавшего вдаль за много-много миль. Достигнув горной вершины, он осторожно опустил ее вниз. А, поскольку у реки были сомнения, она смогла запомнить и запечатлеть в своей памяти более основательно подробности этого опыта.

– Да, теперь я узнала свою истинную сущность, – размышляла река.

Река узнавала, а пески шептали:

– Мы знаем это, потому что день за днем это происходит на наших глазах и поскольку из нас, песков, и состоит весь путь от берегов реки до самой горы.

Вот почему говорят, что тот путь, которым должен пролиться поток жизни в своем путешествии, осуществляя свою непрерыв-ность, записан на песке.

Эта прекрасная история входит в устную традицию многих народов и почти всегда находится в обращении среди дервишей и их учеников. Она была использована в «Мистической розе из королевского сада» сэра Фэрфакса Картрайта, опубликованной в Англии в 1899 году.

Настоящий вариант принадлежит Аваду Афифи Тунисскому.

СЛЕПЫЕ И СЛОН

За горами был расположен большой город. Все его жители были слепыми. Однажды какой-то чужеземный король со своим войс-ком расположился лагерем неподалеку от города в пустыне. В королевском войске был огромный боевой слон, прославивший себя во многих битвах. Одним своим видом он повергал врагов в трепет.

Всем жителям города не терпелось узнать, что же это такое – слон, и несколько слепцов поспешили к королевскому стану, чтобы выполнить эту задачу.

Не имея никакого понятия о том, какими бывают слоны, они принялись ощупывать слона со всех сторон.

Каждый из них, ощупав какую-нибудь его часть, решил, что теперь знает все об этом существе.

Когда они вернулись, их окружила толпа нетерпеливых горо-жан. Пребывая в глубоком заблуждении, слепцы страстно желали узнать правду от тех, кто сам заблуждался.

Люди наперебой расспрашивали слепых экспертов, какой формы слон, и выслушивали их объяснения.

Человек, трогавший ухо слона, сказал: «Слон – это нечто большое, широкое и шершавое, как ковер».

Но тот, кто ощупал хобот, сказал: «У меня есть о нем подлин-ные сведения. Он похож на прямую пустотелую трубу, страшную и разрушительную».

«Слон могуч и крепок, как колонна», – возразил другой, ощупавший ногу и ступню слона.

Каждый из них ощупал только одну из многих частей слона. Каждый воспринял его ошибочно. Они не могли умом охватить всего: знание не бывает спутником слепцов. Все они что-то додума-ли о нем, но были одинаково далеки от истины. Созданное умом не ведает о божественном. Нельзя проложить пути в этой науке с помощью обычного интеллекта.

Эта история приводится в переложении Руми – «Слон в темной комнате» и взята из его книги «Месневи». Учитель Руми, Хаким Санаи, приводит эту же сказку в более раннем варианте в первой книге своего суфийского классического произведения «Окруженный стеной сад истины».

У обоих авторов история обращается к одному и тому же аргументу, который, в соответствии с традицией, использовался суфийскими обучающими мастерами на протяжении многих веков.

СОБАКА, ПАЛКА И СУФИИ

Однажды один человек в суфийской одежде шел по дороге. Встре-тив на пути собаку, он сильно ударил ее своим посохом. Пес, завизжав от боли, побежал к великому мудрецу Абу Саиду. Кинувшись к нему в ноги и выставив пораненную лапу вперед, он все рассказал и попросил быть судьей между ним и тем суфием, который обошелся с ним столь жестоко.

Мудрец призвал к себе обоих. Он сказал суфию:

– О, безголовый! Как посмел ты так поступить с бессловесной тварью?! Посмотри, что ты натворил!

– Я тут не причем, – возразил суфий, – во всем виновата собака. Ударил я ее не из простой прихоти, а потому, что она запачкала мою одежду.

Но пес все же считал себя несправедливо обиженным, и тогда несравненный мудрец сказал ему:

– Чтобы тебе не хранить обиду до Великого Суда, позволь мне дать тебе компенсацию за твои страдания.

Собака ответила:

– О мудрый и великий! Когда я увидела этого человека в одежде суфия, я подумала, что он не причинит мне вреда. Если бы я увидела, что он в обычной одежде, я, разумеется, постаралась бы его обойти. Единственная моя вина в том, что я предположила, будто внешние атрибуты служителя истины – гарантия безопасности. Если ты желаешь его наказать, отбери у него одеяние избранных, лиши его права носить костюм человека праведности…

Собака сама находилась на определенной ступени Пути. Было бы ошибкой думать, что человек должен быть лучше ее.

«Обусловленность», изображенная здесь дервишским одеянием, часто принимается эзотеристами и религиозными людьми всякого рода как нечто, связанное с реальным опытом или обладающее самостоятельной ценностью.

Эта сказка взята из «Иллахи Намаз» Аттара («Божественной книги»), часто повторяется дервишами, идущими «путем позора», и приписывается Камдулу, белильщику, жившему в IX столетии.

КАК ЛОВИТЬ ОБЕЗЬЯН

Одна обезьяна очень любила вишни. Однажды, сидя на дереве, она увидела на земле восхитительные вишни и спустилась вниз, чтобы достать их. Но вишни лежали в прозрачной стеклянной банке. После нескольких неудачных попыток заполучить вишни обезьяна, наконец, догадалась просунуть руку в горлышко сосуда. Зажав одну вишню в кулаке, она хотела вытащить руку, но не смогла, потому что ее кулак оказался шире отверстия сосуда.