— Три дня назад, — честно призналась Реми. – Но так вкусно — никогда.
— Расскажешь, как ты оказалась в Грин–Фоллс? – спросил шериф, стараясь не выдать жалости, вызванной словами девушки.
Реми отвела взгляд и отвернулась к окну. Меньше всего ей хотелось говорить правду о себе, но она знала, что должна это сделать. Какой у нее был выбор? Да и по праву этот человек заслуживал искренности с ее стороны. Он не заковал ее в наручники, застав в своем доме, а отнесся с добротой и даже накормил. Много ли таких, как шериф Рассел, она встречала в своей жизни?
— Я добралась сюда автостопом, — проглотив комок в горле, тихо произнесла Реми. – Если честно, я и названия города не знала, просто приехала с водителем, который направлялся в эту сторону.
— Откуда ты?
Слова Реми покоробили шерифа. Она такая юная и путешествует таким опасным способом, как автостоп. На дорогах водится огромное количество преступников, насильников и маньяков, и чудо еще, что ни один ей не попался.
— Из Лас-Вегаса. – Реми вздохнула и пожала плечами. Она немного расслабилась, хотя некоторая скованность осталась. – Я жила на попечении, в приемной семье.
Клей понимающе кивнул. Такие дети, как Реми, часто сбегают из приемных семей. В этом не было ничего удивительного. Потому как редко бывало, чтобы приемная семья по-настоящему становилась родной.
— Почему ты сбежала? – все же спросил Клей, хотя, что бы ни ответила Реми, его бы это не удивило. И так понятно, что не от хорошей жизни эта девочка слоняется по стране, мелкими кражами добывая себе пропитание.
Реми грустно улыбнулась.
— В этот раз? – Она вскинула темные брови, встретив прямой взгляд шерифа. Несмотря на всю печаль ситуации, она шутила, и Клей улыбнулся. Он был рад, что Реми больше не трясется от страха в его присутствии. Значит, ему удалось заслужить немного ее доверия.
— Сколько их было? Приемных семей? – проникаясь все большим сочувствием, спросил Клей.
— Семь за последние двенадцать лет. – Реми заправила спутавшуюся прядь волос за ухо, только чтобы найти занятие рукам. Она продолжала смотреть в глаза Клею, но боялась увидеть там осуждение, возможно, даже разочарование. Наверняка он решит, что она настоящая дрянь, раз не смогла прижиться ни в одной семье. Ее даже удивило, что его мнение о ней имеет значение.
— Так почему же ты сбежала в последний раз?
К облегчению Реми, его глаза выражали спокойное внимание, без тени осуждения.
— Родной сын опекунов вел себя… — Реми запнулась, ощущая жгучий стыд, – не по-братски.
Клей нахмурился, ощутив сильную злость на тех людей, которые позволяли подобным вещам происходить с девочкой, которую взяли под свою опеку.
— Он…
— Нет! – покраснев еще гуще, выпалила Реми. Клей также покрылся ярким румянцем. Говорить о подобных вещах с девочкой-подростком было неловко. – Я, собственно, и сбежала, чтобы этого не случилось.
— А твои опекуны знали о том, что делает их сын?
Реми развела руками.
— Это не было для них тайной. Джаред и при родителях позволял себе отпускать в мою сторону сальные шуточки с намеками. Да и я не раз говорила Лорель и Сэму о приставаниях Джареда, но они только отмахивались. Единственное, что волновало этих людей – ежемесячные чеки.
Клей понимающе хмыкнул. Нарисованная Реми картина совсем не нравилась шерифу. Выходило, что девочке и вернуться было некуда. А того, чтобы Реми вновь отправили к этим аморальным людям, шериф допустить не мог.
В этот момент хлопнула входная дверь, и Реми вздрогнула. Она все еще не знала, что будет с ней дальше. Того, что она пробралась в чужой дом, никто не отменял, и шериф все еще мог арестовать ее. Или же этого потребует его жена, если это она вернулась домой.
Поднявшись, Клей вышел в небольшой холл, где Марта в это время снимала с себя плащ.
— Привет, милый!
Марта приветливо улыбнулась мужу, и Клей поцеловал ее, как делал всякий раз при встрече. Даже после двадцати пяти лет брака их чувства сохранили свою яркость. А любовь шерифа к жене с годами только росла. В свои сорок шесть Марта Рассел сохранила стройную фигуру, и Клею казалось, что с возрастом красота ее лишь расцвела. У нее были мягкие черты лица, большие светло – карие глаза, которые так и лучились добротой и открытостью. В молодости ее волосы цвета спелой пшеницы всегда доходили едва ли не до поясницы, но после сорока она стала делать элегантные стрижки, которые очень шли ей.
Клей решил рассказать Марте о Реми так, как было. И послушать, что она думает об этом.
Выслушав рассказ мужа, Марта нахмурилась. Она не злилась на девочку, которая таким способом вынуждена была выживать, а негодовала по поводу тех людей, которые допустили такое. Миссис Рассел уже много лет помогала детскому приюту и не понаслышке знала, что порой взрослые бывают очень жестоки с детьми.
После того как Клей замолчал, ожидая, что же она думает о сложившейся ситуации, Марта попросила его взять пакеты с продуктами, а сама пошла знакомиться с Реми. Как только Марта вошла в кухню, девушка вскочила со стула и вновь принялась нервно теребить край рукава. Не желая ее напугать, миссис Рассел улыбнулась и представилась. Она заверила Реми, что вовсе не сердится на нее за то, что она пробралась в их дом и уж конечно Реми не стоит переживать за испачканные полы. Марте было искренне жаль девочку. Она выглядела заброшенной и потерянной. Марта Рассел обладала доброй душой и считала, что ни с одним ребенком в мире не должно случаться такого.
— Реми, если ты не будешь против, я хотела бы, чтобы ты осталась с нами на ужин, — предложила Марта.
Она знала, что нельзя вот так отпускать девочку. Когда Клей рассказал ей о способе, которым путешествует Реми, она пришла в ужас. Если она позволит Реми сейчас уйти и с ней случится какая-нибудь беда, она никогда не сможет простить себе этого.
— Спасибо, конечно, я с удовольствием, — сбивчиво забормотала Реми, с каждой минутой все больше и больше удивляясь этим людям.
Шериф Рассел, который, в то время как Марта разговаривала с Реми, аккуратно раскладывал продукты в холодильнике, улыбнулся. Он всегда знал, что женился на самой замечательной женщине в мире.
Вторая глава
— Вот, ты можешь надеть это. – Марта положила аккуратно сложенные джинсы и рубашку на кровать. – Думаю, тебе должно подойти. А твои вещи я могу постирать.
— Спасибо. – Реми кивнула, не зная, что еще сказать. Эти люди так добры к ней. Вместо того чтобы вышвырнуть, как бездомную кошку, накормили, позволили воспользоваться ванной, вот еще и вещи дают. А она всего этого не заслуживает. Такое хорошее отношение лишь усиливает ее чувство вины.