– Что? – спросила я сквозь сопли.
– Зачем он это ищет? Ну, понятно, его случившееся ужасно мучает. Но это что, способ самобичевания такой?
– Что такое самочебевание? – спросила я.
– Самобичевания. Ну, самоистязания, наказание для себя. Зачем ему смотреть твои фото и искать про тебя информацию?
– Я не знаю, но у меня плохое предчувствие. Он собирается сделать какую-то глупость?
– Не думаю… Если бы это был какой-то порыв отчаяния, он бы уже что-то сделал. А у него появился какой-то смысл в действиях. И ты знаешь, я тут заметил – цвет его имени стал другим, он стал белым.
– А что это значит? – заволновалась я.
– Как бы это сказать… Ну…
– Баранку гну! Говори, что это значит?
– Он как бы больше не наш клиент.
– В каком это смысле? – испугалась я.
– В смысле, что, кажется, он больше не одной ногой в могиле.
– Блин, ты какой-то вредный. Он двумя ногами в ней или ни одной!?
– Ни одной, глупая. У него появилась какая-то цель, и он пока не думает о смерти, или думает не так часто, не так сильно.
Я задумалась. Что происходит в твоей голове, Фокс? Что ты задумал? И самое главное, как я могу тебе помочь…
– Можно я спрошу тебя…? – дядя Базилио словно прочитал мои мысли. – Он ведь сбил тебя. Почему ты хочешь ему помочь?
– А можно я тоже спрошу тебя. Почему мы помогаем самоубийцам?
– Мы ведь уже говорили об этом, помнишь? Каждый имеет второй шанс. Мы им этот шанс даём, это наш зов – помогать им.
– Тогда как быть с тем, кто не со зла, а по случайности (ведь ему не дали выбора), по какой-то роковой ошибке сбивает маленькую девочку, которая вышла на дорогу без присмотра родителей в неположенном месте? Да, он был не прав, что скрылся с места, но… Представь себя на его месте… Он… Он… Наверное, какая-то его часть в этот момент уже умерла вместе с этой девочкой. Вместе со мной… Вот, почему я хочу ему помочь. В тот день погибла не я одна. И не я одна застряла между мирами, он оказался в двух мирах одновременно… – я заплакала.
Мне было так… Я не знаю, как называется это чувство. Наверное, это большой клубок чувств. Мне было клубок чувств. Вот так правильнее сказать.
– Не плачь, моя хорошая. – Дядя Базилио прижал меня к себе и обнял. Его большие и длинные руки так обвили меня, что мне показалось, будто я очутилась в большом и тёплом коконе. – То, что произошло – случайность, но то, что он ехал быстро и не был внимателен – его выбор. То, что он скрылся – тоже его выбор.
– Ты прав, дядя Базилио, – я подняла голову и посмотрела на него. Лицо его было близко, и я хорошо видела все шрамы на лице, щетину, морщины и светлые, очень добрые, но уставшие глаза. – Но люди каждый день делают что-то, что, вроде бы, никак не может привести к несчастью, но всё-таки приводит: люди давятся едой, насмерть на что-то натыкаются, ломают шеи… Бррр, да мало ли ужасов происходит каждый день… Разве ты можешь сказать, что это их выбор? Возможно, они как-то притянули эту беду или где-то в глубине души не хотели жить, или жизнь была для них слишком тяжела… Могут быть миллионы причин. Но разве бывает так: перед тем как произойдёт несчастье, мир вдруг замирает, всё останавливается, кроме одного человека. А тот самый голос, что слышала я на снежном поле, спрашивает: «Хочешь ли ты, чтобы с тобой это произошло? Да, это решит твою проблему, но таким вот корявым способом. Хочешь?». А человек такой: «Не-а». И всё заканчивается. Мир снова оживает, а человек вдруг сбрасывает скорость, и девочка остаётся жива. Кто знает, почему это событие происходит, какие силы, какие причины… – я долго говорила и плакала, из-за чего сильно утомилась и начала засыпать.
Сквозь сон я только услышала:
– Тебе никак не может быть 3 года, ты старше даже меня, ты умнее, добрее. Как бы я хотел помочь тебе и защитить тебя, но ты как прекрасная птица, а я как маленький червяк, по сравнению с тобой. – Базилио глубоко вздохнул.
– Сам ты птиц. И червяк, – сонным голосом пробубнила я и, видимо, уснула.
Базилио так и держал Козявку прижатой к груди, сидя перед монитором, пока она спала. Он то готов был заплакать, то начинал вдруг улыбаться и сильнее прижимать к себе девочку, которая при этом покрякивала, как резиновая уточка.
Чем же заслужил такое доверие Козявки Фокс? Что она в нём разглядела? Почему она так искренне ему сочувствует, по-настоящему за него боится, и самое главное – любит его, несмотря на его поступок? Кто он?
Однажды Козявка и Базилио наблюдали за Фоксом, который шёл по улице, как обычно, мрачнее тучи. Был уже вечер, начинало темнеть, а на улицах было довольно пусто: это был летний вечер пятницы, поэтому многие разъехались на дачи, а кто-то отмечал окончание рабочей недели. Фокс еле волок ноги, шёл, словно в забытьи, как лунатик. Вдруг навстречу ему попался мальчик, он был бледный, как мел, шатался и держался за руку. Фокс вообще-то не смотрел по сторонам и не смотрел на людей, не в том, наверное, он был состоянии. Но почему-то именно в этот момент он поднял глаза на мальчика и сразу понял, что с ним не всё в порядке. Фокс был врачом или кем-то вроде того. Это дядя Базилио и Козявка поняли сразу по стеллажам в квартире Фокса, заставленным медицинскими справочниками и сборниками научных трудов с замудрёными названиями. Фокс подошёл к мальчику и спросил, что случилось. Мальчик с трудом проговорил: «Я случайно порезался». Он ещё не успел договорить, а Фокс уже вызывал скорую.
Конец ознакомительного фрагмента.