подробностей, рассказывать ей о своем даре. Это был настоящий шаг отчаяния, главный и единственный козырь с помощью которого внешне малопривлекательный Даня пытался ее хоть чем-то заинтересовать. Опасаясь вновь утонуть в немигающей бездне, он то и дело бросал себе спасательные круги опущенных век и с радостью чувствовал, как с каждой секундой восстанавливается естественное течение энергий в организме Поли.
– Как самочувствие? – спросил юноша, завершив историю о себе.
– И правда… Голова перестала болеть и во всем теле небывалая легкость, – заметно стушевавшись, призналась одногруппница. – Прямо танцевать захотелось.
– Ну и танцуй! – воскликнул Данил с таким воодушевлением, будто сам исцелился от тяжелого недуга.
Вскинув руки вверх и сомкнув их над головой, она шутливо сделала несколько танцевальных движений, вращая обтянутыми джинсой бедрами и легко подергивая плечами, отчего под коротенькой кожаной курточкой маняще колыхнулись большие груди. Несмотря на студенческий возраст, некомпанейский юноша так и оставался девственником, поэтому невинный выкрутас обожаемой им брюнетки плеснул керосин на тлеющие угли годами копившегося желания.
– Чего глаза опустил, плохо танцую? – засмеялась Полина, заметив, как стыдливый румянец заиграл на лице рассказавшего о себе целителя.
Даня попытался невнятно оправдаться, но она без церемоний взяла его под руку и повела вдоль спящих в стылой ноябрьской тиши лип. Постепенно они разговорились и упоенно болтали о всякой ерунде, то и дело взрываясь обоюдным смехом, а когда достигли места, где асфальтовая река аллеи впадает в брусчатое озеро площади с белоснежной часовней посередине, уже ощущали себя добрыми друзьями. Свободное время до начала третьей пары пролетело незаметно и вернувшиеся в институтский корпус ребята расселись в аудитории по своим привычным местам. Однако Данил совсем не пытался понять смысл монотонных слов лектора, вместо этого продолжая мысленно болтать с Полей и скользя при этом взглядом по ее блестящим в электрическом свете черным волосам.
С того осеннего дня их общение в институте сделалось регулярным, однако после окончания занятий девушка сухо прощалась и быстро уходила домой, ссылаясь на нуждающуюся в уходе бабулю. Из подробностей ее жизни Даня узнал толком только то, что живет она на окраине города в бабушкиной квартире, куда переехала перед поступлением в вуз из другого города, где остались ее родители. Осторожные предложения юноши сходить в кино, театр, посетить выставку или просто прогуляться по вечерним улицам Полина раз за разом отклоняла с дипломатической вежливостью. В сущности, ей достаточно было положить взволнованному парню ладошку на плечо, блеснуть темным взглядом из-под смоляных бровей и чуть растянуть сочные губы в виноватой улыбке, как терявший дар речи юноша послушно пожимал плечами, обреченно говоря своим жестом: «Ну нет, так нет!». При всем том Данил ощущал себя как никогда счастливым благодаря возможности не просто рассматривать со стороны захватившую его помыслы девушку, но и быть с ней на дружеской ноге, перекидываясь фразами по всякому возникающему поводу, но чаще без такового. Иногда из соблазнительных уст брюнетки райскими птичками вылетали ласковые слова, заменявшие не ведавшему женской нежности студенту недоступную доселе близость. Доходило до того, что от некоторых ее движений и жестов молодой организм Дани приходил в полную сексуальную готовность и бедный парень, не зная, как быть, спешно удалялся, прерывая беседу на полуслове. Однажды подобный конфуз случился, когда Поля наклонилась вперед всем телом завязать шнурок, а из-под сползших джинсов с низкой талией выглянула полоска сиреневых трусов вместе с белой фирменной биркой. В другой раз одногруппница развела руки в стороны и сладко потянулась, туго обтянув тем самым шикарный бюст тонким свитером. В третий – задумалась о чем-то своем и несколько раз облизала губы языком.
Так летели дни за днями, первые робкие снежинки в радостном танце устилали землю чистым покрывалом, готовясь к приходу декабря. Данил по-прежнему проводил вечера в обществе приходящих к нему гостей, а каждое буднее утро с торопливостью опаздывающего на свидание влюбленного спешил в институт, где грызть гранит науки рядом с очаровательной одногруппницей стало смыслом и целью его существования. Фактически от рассвета до заката он неосознанно переживал доступное его возрасту истинное счастье, которому ранее всегда, как казалось, что-то мешало.
Под занавес первого зимнего дня, когда развалившийся на своей кровати Даня листал тетрадь с конспектами лекций, зазвонил телефон и он, не веря своим глазам, увидел на его экране давно выученный наизусть номер Полины. Ранее девушка никогда не беспокоила парня при помощи сотовой связи, да и сам он боялся попусту набирать ее номер.
– Еще раз привет! Надеюсь, все дела переделал. Можешь приехать ко мне? – сразу огорошила она уже начинающего зевать Данила.
– А что стряслось? – с замиранием сердца автоматически спросил он.
– Бабуля расхворалась, а у меня острый приступ одиночества – в общем, без тебя никак, – спокойно констатировала Поля ровным голосом, словно регулярно отчитывалась ему о положении дел.
Юноша хотел было объяснить, что для поездки в такую даль уже поздно, тем более он не бригада скорой помощи и вряд ли способен сразу поправить здоровье пожилому человеку, но нежданно-негаданно открывшаяся возможность оказаться наедине с объектом своего обожания продиктовала совсем другое поведение. Уточнив бабушкин адрес, Даня пообещал девушке по возможности быстро приехать, а сам, пользуясь тем, что мама на кухне варила борщ и одновременно с кем-то увлеченно спорила по громкой связи, не теряя времени прокрался в прихожую, оделся, спрыснул шею туалетной водой и осторожно закрыл за собой входную дверь. Через десять минут, уже сидя в такси, он отправил матери смс-сообщение, в котором объяснил свое исчезновение необходимостью встретиться со знакомым человеком и убедительно просил не волноваться, после чего заблокировал ее номер. А спустя еще полчаса Полина провела сбежавшего из дома на ночь глядя одногруппника в давно не знавшую ремонта большую комнату с обшарпанными полосатыми обоями и усадила на старый сложенный диван.
– Ну прости меня, – произнесла она, опускаясь рядом. – Понимаю, выдернула из теплой уютной квартиры и заставила мчаться в другой конец города…
– Прекрати, мы же не чужие люди, – нарочито бодро перебил ее Данил, ощущая под ложечкой сладкий мандраж.
Поля была в светлой футболке с логотипом в виде короны и черных велосипедках выше колен, декорированных яркими полосками по бокам. Ее густые волосы распространяли фруктовый аромат шампуня, вызывая у юноши побуждение уткнуться в них лицом и до опьянение вдыхать благоухание шелковых прядей.
– Посмотри бабулю, поговори с ней так, как с приходящими к тебе людьми. Она раньше хоть во двор спускалась, на лавочке сидела, но вот уже неделю почти не встает с кровати. Сил, говорит, нет, – произнесла Поля полушепотом, показывая взглядом на стену, за которой, видимо, была комната больной хозяйки.
Даня резонно заметил, что в таком тяжелом случае наверняка нужна госпитализация и справедливо