— Надо уходить, сынок. Мы ничего не можем для него сейчас сделать. — Кейс был прав, но мне было тяжело оставлять моего брата торчащим из земли на съедение канюкам. — Мы вернемся за ним. Его телу нужен покой.
Это была единственная причина, по которой я слушал. Мы вернемся, и все эти ублюдки сдохнут. Раздались выстрелы, а затем несколько проклятий, когда мы выехали с частной стоянки в выжидающую пустыню, а наши враги наступали нам на хвост.
Пустыня была жестокой хозяйкой. В течение дня она вводила вас в заблуждение миражами, которые обещали избавление от жестокого солнечного зноя и постоянных лучей. Ночью она приносила луну и хищников, прохладный воздух и свежий бриз, который лишал ваше тело тепла. Спасения не было. Только мили за милями, никто и никогда не найдет вас и не вернет ваши выбеленные солнцем кости.
Когда последние солнечные лучи скрылись за горизонтом, я понял, что Кейс не увидит рассвет. Его мотоцикл вилял из стороны в сторону и дюжину раз чуть не столкнулся с моим. Он едва держался на ногах. Это было свидетельством жестокости и безжалостности президента клуба Королевских бастардов и его воли к жизни. Он вел за собой железным кулаком. Он не делал ничего такого, чего не требовал бы от своих собственных братьев.
Мы ехали более тридцати минут и умчались так далеко, как только смогли, пока не были вынуждены остановиться. Кейс едва успел заглушить двигатель, как упал и приземлился с глухим стуком. Его обычно яркие зеленые глаза значительно потускнели, и он был за гранью боли. Гримаса исказила его черты, когда он выпрямился и прислонился к своему байку, мне удалось слезть со своего и убедиться, что подножка была опущена. Ему не нужно было, чтобы его собственная поездка заставила его быстрее встретиться со смертью.
— Никогда не думал, что скажу это так скоро, малыш. Хищник был моим лучшим другом. — Он прижался к своему байку, когда я заметил густую струйку крови, которая впиталась в его футболку под жилетом и испачкала пальцы его левой руки. Он потерял кожаные перчатки, которые он обычно носил. — Ты крутой сукин сын, таким же был и твой старик. Хищник был бы горд увидеть, каким верным братом ты стал.
Черт. Это звучало как прощание, и я чертовски уверен, что не был готов к этому.
— Всегда знал, что я готовлю тебя к своей должности. Ты крутой, и у тебя есть все необходимое, чтобы возглавить Королевских бастардов. Мамонт и Папа согласились, что ты лучший выбор.
Ошеломленный, я опустился на землю и приземлился на задницу.
— Я собирался уйти в отставку через несколько лет и назначить тебя своей заменой, все просто и правильно. Королевские ублюдки в твоей крови, сынок.
Эмоции вырвались на поверхность, и я задохнулся, когда попытался ответить, преуспев только в том, чтобы произнести его имя.
— Кейс. — Я потерял изрядную долю крови во время нашей безумной скачки по пустыне и знал, что мои собственные часы на этой земле сочтены. Слегка закружившись, я покачал головой. — Я не думаю, что сильно отстану от тебя, президент. — Слова обожгли мне горло на выходе. — Я тоже покойник, жнец собирается нажиться.
Кейс на несколько секунд закрыл глаза, пытаясь сделать пару глубоких вдохов.
— Это не последняя твоя поездка, Декс. Дьявол еще не готов к тебе. — Он тихо вздохнул. — Я буду скучать по тебе. Люблю тебя как собственного сына, и это гребаная правда. Когда я принял тебя, я ни дня не пожалел об этом.
Декс. Мое настоящее имя. Он редко так называл меня, так как мы все использовали свои дорожные имена. То, как смягчился его голос, доказывало, что он был близок к концу. Забавное бульканье вырвалось из его глотки, и кровь потекла между его приоткрытыми губами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я люблю тебя так же сильно, как и своего старика, — наконец прошептал я, зная, что ему нужно это услышать.
Кейс не ответил, но я знал, что он услышал. Легкая улыбка приподняла уголки его рта. Тяжело сглотнув, я взглянул на Луну и увидел, как облака проплывают под ее странным люминесцентным свечением. Я любил Кейса. Это не было ложью. Он принял меня и позаботился о том, чтобы я не оказался тупицей. Было трудно расслышать, что он хотел сказать, но я был благодарен, что он разговаривал.
— Я бы хотел…
Его слова резко оборвались, и я повернулся к Кейсу, он больше не дышал. Его грудь не поднималась и не опускалась. Никаких звуков. Никаких мудрых слов или обещаний, которые ни хрена не значили, когда ты был тем, кто остался позади.
Слезы наполнили мои глаза, и я попытался сморгнуть их, но они все равно скатились по моим щекам. Я плакал лишь однажды в своей жизни, это были похороны моего старика. Смерть Хищника была внезапной и шокирующей. Удар возмездия по клубу от конкурирующего клуба, который был снят до того, как Скорпионы встали на их место.
Сидя на песке, я опустил голову и попытался забыть огромное чувство потери и болезненную боль в груди, которая не имела ничего общего с моими травмами. Теперь, когда адреналин прошел, я мог сказать, что мои раны были серьезными. Я был слишком взвинчен, чтобы заметить это раньше, но теперь реальность пробивалась на передний план. Боль пронзила мои мысли и пронзила с жестокой ясностью.
Я думал о клубе, о своем одиноком детстве, о тяжелой жизни, которую я полюбил, и обо всем этом дерьмовом дерьме со Скорпионами. Последние несколько лет моей жизни стали кровавыми и безжалостными. Если быть точным, с того момента, как я присоединился к главе "Королевские ублюдки" в Тонопе.
Мой старик Хищник умер, когда мне было всего двенадцать. Он был важной частью Королевских ублюдков. Я поклялся, что, когда стану достаточно взрослым, вступлю в клуб, который любил мой отец и за который он умер. Я продолжил его наследие. У меня не было другого выбора. Моей судьбой было носить череп и корону клуба, с гордостью демонстрируя свою преданность братству. Я умру за этот патч.
Сегодня я, наконец бы мог это сделать.
Я вздрогнул, прижимая руку к ране на животе. Лезвие Кислоты вошло глубоко. Я прощупывал свои органы через разрез, также я получил пулю ниже правого плеча, которая жалила, как гремучая змея, впиваясь зверскими клыками и пронзая мою плоть. Поначалу боль была невыносимой, теперь это медленно исчезало. Я почти не думал об этом, сосредоточившись на горячем пульсе агонии, который, вероятно, разорвал мой кишечник на части или измельчил какой-то другой орган в моем животе. Кровь просачивалась сквозь мои пальцы, когда алая лужа на моей рубашке увеличивалась в диаметре. Я совсем забыл о любимой маленькой игрушке Кислоты.
— Ух, — простонал я, пробираясь по земле ближе к большому валуну, борясь с волной усталости. Каждый мускул в моем теле напрягся от движения. Головокружение настигло меня, я переоценил свою способность адекватно двигаться, и я чуть не опрокинул свой байк, когда моя нога врезалась в заднее колесо. Я бы разозлился, если бы на нем была хоть царапина. Этот гребаный Харлей принадлежал моему отцу, и я никогда ни на чем другом не ездил.
Сухой воздух пустыни теплой лаской коснулся моей кожи, когда полностью опустилась ночь, но я знал, что наступающая прохлада скоро сменит ее. Летом в пустыне Невада было чертовски жарко, и в дуновении ветерка не было ни намека на влагу. Это все равно что получить пулю в лицо из бутановой горелки. Это может лишить вас дыхания. Перекати-поле прокатилось мимо, словно желая помахать дураку, который истекал кровью неподалеку от них. Капли крови пропитали жаждущий песок и затвердели на почве под тем местом, где я лежал.
Забавно, как некоторые воспоминания всплывают на поверхность, когда ты умираешь. Как запах свежего дождя, или как в детстве, запах блинчиков каждое субботнее утро, или же как голос моего старика, зовущий меня по имени своим грубым тоном, всегда готовый взъерошить мне волосы и спросить, как мои оценки в школе.