Читать интересную книгу Падение звезды - Фридрих Незнанский

— Он вел себя как вор. Смотрел как вор. Ходил как вор.

— А откуда ты знаешь, как ведут себя воры? — с интересом спросил следователь.

На что Света вполне резонно ответила:

— По телевизору видела. Их в кино постоянно показывают.

— В кино, говоришь? Хм… Вот что, милая, вырастешь взрослой, приходи к нам работать. Нам такие наблюдательные нужны!

— Приду, — пообещала Света — и обещание свое сдержала.

Сейчас, будучи взрослой, двадцатишестилетней, женщиной и стоя в очереди, Светлана принялась прокручивать в голове свою жизнь за последние два года. То, что для других было «слезливым самокопанием», для Светланы было скорей своеобразным анализом. Что я сделала правильно? Какие ошибки и промахи допустила? Чего достигла?

А событий в последнее время было много. Не так давно Светлану прикомандировали в Генпрокуратуру из прокуратуры Гагаринского района Москвы. «Временно» — так звучала официальная формулировка. По этой причине Светлана Перова не была «важняком», как многие ее молодые коллеги.

Светлана довольно сложно сходилась с людьми. И тем более — плохо ладила с начальством. Эта худощавая, стройная шатенка имела не только острый язычок, но и обладала острым носом, который она вечно совала не в свои дела. Про таких, как Светлана, обычно говорят что-нибудь вроде: «Когда-нибудь с ней будет то же, что с той кошкой… Помните? Которую сгубило любопытство». Или: «Конечно, не красавица, но умна. Поэтому везде и суется. Надо ведь хоть чем-то выделиться».

На эти и подобные «подколки» следователь Генпрокуратуры, юрист второго класса Светлана Марковна Перова отвечала:

— Спасибо за сравнение. У кошки, между прочим, девять жизней, и вообще это очень милое создание. А насчет «выделиться»;..

Далее следовала шутка, от которой лица хулителей розовели, а рты открывались и пребывали в этом состоянии не меньше минуты. Светлана же как ни в чем не бывало бралась за прерванную работу и через несколько секунд уходила в нее с головой.

На личном фронте у Светланы Перовой тоже было не все в порядке. Вернее сказать — ее вообще не было, этой личной жизни. Года два назад у нее завязались вполне романтические отношения с одним футболистом. Он был высок, силен, носил длинные рыжеватые волосы и очень громко смеялся, рассказывая анекдоты. Анекдоты же он рассказывал так же громко, размахивая длинными руками и поглядывая по сторонам, словно хотел удостовериться — всем ли хорошо слышно?

Не сказать, чтобы Светлану приводили в восторг его манеры — это были повадки наглого верзилы из провинциального городка или выпущенной на прогулку в город гориллы. Однако, оставаясь со Светланой наедине, футболист делался мягким и беспомощным как ребенок. К этому следует добавить, что мать-природа наградила рыжего верзилу таким большим «мужским достоинством», что, увидев его в первый раз, Светлана даже испугалась. «Ну и что я теперь с этим буду делать?» — пронеслось у нее в голове. Однако со своим «хозяйством» футбол ист управлялся мастерски. Лучше, чем с мячом на футбольном поле.

Этот неожиданный контраст — детской, наивной беспомощности и грубой, животной силы — совершенно очаровал Светлану «Мой рыжий мальчик», — называла она его про себя.

Однако очарованность Светланы улетучилась в тот миг, когда она увидела своего «рыжего мальчика» в объятиях высокой блондинки с формами Памелы Андерсон. Дело было в парке Горького. С того дня Светлана терпеть не могла блондинок, рыжих мужчин и парк Горького. Что касается футбола, то ему повезло еще меньше. Как-то раз подружка поделилась со Светланой:

— Ты знаешь, Свет, мой Ленчик целые вечера просиживает в кресле с пивом в руке и таращится на футбол. Не знаю, нормально ли это?

На что последовал ответ:

— Наташ, я на прошлой неделе была в зоопарке и видела там орангутанга. Я простояла у клетки минут десять или даже больше. И все это время орангутанг сидел на полу вольера с бананом в руке и тупо смотрел на картонную коробку. Так что с твоим Ленчиком все в порядке.

— Но ведь футбол и коробка — это разные вещи, — возразила подруга.

Светлана снисходительно улыбнулась:

— Ты права. В коробке смысла побольше. Двадцать здоровых мужиков бегают в трусах по полю и пинают мяч! Что может быть тупее!

Вот таким человеком была следователь Генпрокуратуры, юрист второго класса Светлана Марковна Перова к тому моменту, когда в сумочке у нее зазвонил телефон и бравый голос Александра Борисовича Турецкого произнес:

— Жду вас через полчаса в своем кабинете. Постарайтесь не опаздывать.

4

Часом раньше Александр Борисович Турецкий сидел в кабинете у Меркулова и пил только что принесенный секретаршей кофе. А Константин Дмитриевич, задумчиво постукивая по столу карандашом, говорил:

— Ты слышал про убийство одного из заместителей главы московской милиции?

— Про Мамотюка? — Турецкий кивнул: — Да, слышал. Еще сегодня утром по телевизору показывали. Тяжелый, говорят, случай. Кажется, его застрелили на конспиративной квартире?

— Это тебе тоже по телевизору сказали? — прищурился Меркулов.

— Угу. Ты знаешь, по этому ящику говорят много интересного. Тебе стоит его посмотреть — хотя бы раз. Что, наши «друзья с Олимпа» сильно взволнованы?

Турецкий красноречиво кивнул и поднял глаза к потолку.

Меркулов посмотрел в том же направлении и угрюмо ответил:

— Само собой. Убийство громкое. Президент лично звонил генпрокурору. Осведомлялся, кому будет поручено раскрытие этого дела.

По губам Турецкого скользнула усмешка:

— Так-так, продолжай.

— Генеральный позвонил мне. Я сказал, что все квалифицированные кадры у меня заняты. И тогда выбор пал на тебя.

— Спасибо на добром слове, Константин Дмитриевич. Такая честь! Право не знаю, достоин ли я.

Меркулов иронично склонил голову:

— Достоин, Саня, достоин. Впрочем, не обольщайся. Все «важняки» загружены работой на месяц вперед. Более-менее свободен Поремский, но он еще до конца не развязался с этим делом олигархов. Так что даже не знаю, как ты будешь укомплектовывать следственно-оперативную группу.

Турецкий хмуро почесал подбородок и изрек:

— Чем больше я тебя, Костя, слушаю, тем радостнее мне становится. Значит, Елагина, Курбатова и Левина ты мне не дашь, Поремский загружен работой, а про остальных и спрашивать не стоит.

— Именно. Впрочем… Помнишь, Светлану Перову?

— Это прикомандированная? Востроглазая и в очках?

— Угу. Она как раз сдала дело в производство, и с завтрашнего дня будет свободна. Я уже звонил в Гагаринскую прокуратуру. Они не спешат ее забирать. Видно, она там здорово кому-то насолила.

Александр Борисович усмехнулся:

— Эта может. Что ж, девчонка в принципе неглупая. Но на язык действительно невоздержанна.

— Это ты так говоришь, потому что себя со стороны никогда не слышал.

— Да ну? Неужели тоже острю с начальством в обход субординации?

— Случается, — хмыкнул Меркулов.

— Ну тогда мыс ней точно сработаемся. Значит, так. Беру в группу Перову и Поремского. Со Славой Гряз-новым и его операми я договорюсь.

Меркулов облегченно вздохнул:

— Я знал, что ты не будешь возражать.

— А разве это что-нибудь изменило бы?

Константин Дмитриевич вновь вздохнул и качнул седой гривой:

— Нет.

— Ну тогда не стоило и пробовать.

— Только, Саня, я тебя прошу: не затягивай с расследованием. Генпрокурор взял это дело под личный контроль. Сам понимаешь, что это значит. Если что, по шапке буду получать я.

— Не переживай. Шапку я тебе куплю. С премии. Если, конечно, ты мне ее выпишешь.

— На том и порешим, — кивнул Меркулов и положил наконец карандаш в стаканчик.

— В тот вечер он явно встречался с женщиной. Испачканные простыни, запах духов и…

— Не продолжайте, — поморщился Александр Борисович. — Она не оставила что-нибудь из одежды?

— Нет.

— А как насчет отпечатков пальцев?

— Отпечатков там море. Но какие из них принадлежат любовнице Мамотюка — сказать сейчас сложно. Эксперты работают.

— Ясно.

Александр Борисович снова уткнулся взглядом в протокол осмотра места преступления и в отчет экспертов-балл истов.

— Выстрелили в рот, — задумчиво проговорил он. — Причем один раз. Странная манера для профессионала.

— Следов борьбы нет, — вновь заговорил капитан Звягинцев. — Видимо, он не ожидал, что в него выстрелят.

— Ил и не успел понять, потому что только проснулся, — сказал Турецкий. — Думал, что все это продолжение сна. Не успел сообразить. Вряд ли это сделала та женщина… Ну в смысле, с которой он… резвился. Я слышал, генерал был очень осторожен. И с инстинктами у него все было в порядке. Хотя… — Александр Борисович перевел задумчивый взгляд на Звягинцева. — Из некоторых, даже самых сильных, мужчин женщины способны вить веревки.