А таковых было много. Почти все знакомые считали своим долгом сообщить, что даже внешность девушки кричала о том, что нельзя ей быть ведьмой. Проклятия и зелья — это не ее оружие. Что надо было поступать на чародейский и искать счастья там.
Ох, сколько было брошенных в спину издевок, на которые Милред старалась не обращать внимания. Но сейчас она всерьез задумалась о том, а не правы ли все они были?
Первокурсница в который раз попыталась растормошить Табиту, не веря в серьезность случившегося. А когда осознала… замерла всего на мгновение, понимая, что надо звать лекаря и стражу.
Вздрогнула и поймала свое отражение в зеркале на стене. Вспомнила в который раз все насмешки и краем сознания отметила, что выглядит сейчас ничуть не лучше мертвой Табиты, но все равно не похожа на типичную ведьму.
Кожа такая светлая, что практически просвечиваются вены. Сейчас еще ярче видны веснушки. Светло-рыжие волосы растрепались, теряя всякий порядочный вид. Но больше всего Милред зацепил тот испуг, который девушка прочитала в собственных серых глазах.
Она впервые столкнулась со смертью. Настолько неожиданной та оказалась.
Нет, Милред не была дурой. Она понимала, что подготовиться к смерти практически невозможно. Но чтобы вот так, возвращаясь с лекции по основам ведьмовства, найти в комнате труп…
— Ох, милая, — прошептала Милред, погладив Табиту по волосам, будто прощаясь с ней. Но на самом деле в голове дочери графа ван Темпф еще не укладывалось все произошедшее.
Она дождалась стражу и лекаря, когда первые звоночки понимания начали тревожить ее душу. На глаза навернулись слезы, нижняя губа испуганно задрожала.
Милред ван Темпф с запозданием ощутила холодную ауру смерти, прошедшую мимо. Это напугало ее до потери связи с реальностью.
Она практически не заметила, как лекарь заставил ее выпить какое-то сладкое зелье, после которого по телу распространилось предательское расслабление и тепло. Она не заметила, как тело Табиты Ваерс вынесли из комнаты. Она даже не заметила, как оказалась одна.
Девушка сидела на своей узкой заправленной кровати и гипнотизировала взглядом еще два пустующих спальных места. И в ее голове не укладывалось, как это — одно из них сегодня никто не займет.
Она очнулась только тогда, когда дверь в небольшую комнату хлопнула.
В помещение тайфуном ворвалась гибкая высокая девушка. Гвин Умильтен выглядела так же, как всегда выглядела по вечерам: затянутые в тугой пучок короткие черные волосы, бронзовая кожа, покрытая пылью, в тренировочном брючном костюме появились новые дыры.
«Ей не мешало бы переодеться и принять душ», — заметила Милред. И только потом вернулась в реальность, где произошла настоящая трагедия.
— У тебя сурьма смазалась, — Гвин окинула взглядом соседку по комнате и раздраженно фыркнула. — Опять отвечала на «пять», а получила «четыре»? Или чего рыдала?
Милред вскинула мокрые от слез глаза на девушку, которую считала своей подругой.
Да, Милред не была дурой, она понимала, кто и как к ней относится. Несмотря на всю холодность и грубость, Гвин была ей подругой.
Как и Табита.
— Она выпила яд, — одними губами прошептала Милред, чувствуя, как от этих слов по коже ползут мурашки. — Табита… выпила яд.
— Что ты такое говоришь? — возмутилась Гвин, снимая с плеча сумку со стрелами. Парочка из них подсвечивалась из-за чар, а несколько оказались сломаны. Милред была уверена, что половину ночи Гвин провела бы за их починкой. Но сейчас…
— Ее забрали, — всхлипнула Милред, ощущая, как страх накатывает на нее новой волной. А потом выдавила последнюю часть фразы, после которой Гвин побледнела. — В подвалы.
В небольшой комнате с одним окном, тремя кроватями и высоким платяным шкафом на всех две девушки смотрели друг на друга, не желая верить в произошедшее.
— Расскажи все, — потребовала Гвин, кажется, забыв обо всех планах на этот вечер.
И Милред рассказала. Не так, как она умела. Без приукрашиваний, уточнений и долгих описаний. Милред ван Темпф заикалась, сбивалась и всхлипывала, когда рассказывала о своем возвращении в общежитие.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В какой-то момент Гвин достала из-под своей кровати бутылку вина. Одним ловким движением сорвала с нее пробку и протянула подруге. Милред даже не стала спрашивать, откуда у той запрещенный алкоголь. Не стала напоминать, что за такое их обеих могут выставить за дверь академии Грискор.
Просто обхватила бутылку двумя руками и прижалась губами к горлышку. Сделала два больших глотка кислого крепкого вина, закашлялась. Алкоголь пошел носом.
Но Милред бы солгала, если бы сказала, что зелье лекаря помогло больше.
Гвин бесцеремонно вырвала бутылку из рук соседки, похлопала ту по спине, не принимая во внимание ее статус в обществе. И тоже сделала два крепких глотка. Скривилась, вздрогнула и рвано выдохнула.
В этом была вся Гвин. Милред нравилось то, как стойко та справляется как с большими, так и с маленькими проблемами. И позавидовала ей в который раз.
Обе девушки молчали, отбирали друг у друга бутылку и делали один или два глотка. Милред сбилась со счета, сколько она уже выпила. Сейчас в ее голове царил настоящий туман. И пусть тот был не в силах помочь ей понять, как справляться с ударом, он мог немного притушить испуг. Ненадолго. На несколько часов.
Милред подняла глаза к окну, за которым перемигивались яркие звезды. Небо в эту ночь оказалось безоблачным и холодным. Каким бывает только в конце зимы.
Снег еще лежал на земле высокими сугробами, блестел алмазной крошкой под рассеянным светом далеких светил. Высокие деревья сгибались под тяжестью льда, налипшего броней на ветви, стонали под резкими порывами северного ветра, скрипели.
Милред вспомнила о том, что на выходных договорилась поиграть с Табитой в снежки. Они так редко могли себе это позволить из-за учебы, что дочь графа ждала этого момента с ужасным нетерпением.
А теперь… теперь Таби нет.
— Я помню, как мы с ней в первый раз встретились, — произнесла девушка, в какой-то момент осознав, что лежит на спине, но все еще смотрит в окно.
— И как? — Гвин вряд ли горела желанием поддерживать сейчас разговор, но все же пришла на помощь подруге.
— Это было в день поступления, — медленно заговорила Милред. Вино вернуло ей ее способность говорить и расписывать происходящее так красочно, как умела только она.
Первокурсница прикрыла глаза, мысленно возвращаясь в тот день, будто это было вчера.
***
Милред долго добиралась до академии чародейства и ведьмовства Грискор. Граф ван Темпф, хоть и был не из бедных, оплату порталов себе позволить не мог. Потому ехала его единственная и любимая дочь на учебу в удобной темной карете с позолоченными вензелями и гербом дома ван Темпф — трехголовым василиском.
Когда слуга сообщил молодой госпоже о том, что они уже подъезжают к учебному заведению, та не могла усидеть на месте. Мяла в руках шторку из плотного темного бархата, кусала губы и старалась рассмотреть строение, к которому они приближались.
Милред много успела прочитать и узнать об академии Грискор, и оттого скорее хотела увидеть все своими глазами.
Девушка ловила недовольные взгляды слуги, который должен был ее сопровождать, но не обращала на это внимания. А когда смогла разглядеть шпили замка среди скал, так и вовсе позабыла обо всем остальном.
Она с жадностью вглядывалась в высокие светло-серые башни главного корпуса, рассматривала статуи горгулий, украшающие и будто поддерживающие покатую крышу из красной черепицы. И наслаждалась видом.
Замковый комплекс академии органично вписывался в горный ландшафт, прижимаясь к скальной гряде, защищающей местность от холодных северных ветров и снега. О нет, горы вряд ли не пропускали их вовсе, но, по крайней мере, Грискор не заметало зимой по самую крышу.
«А ведь маги могут вмиг растопить весь снег, даже если такое и случится», — подумала тогда Милред.