замерзшие. Утром к лодке прибило тело парнишки, все оно кишело крабами. Крабов собрали на ужин. Старший матрос осмотрел тело и отозвал нас с Робертом в сторонке. Там он поведал нам о состоянии трупа. "Я бы сказал, что он сорвался со скалы, множественные переломы и пробит висок, но его явно распотрошили. За то время, что он находился в воде, лишиться всех внутренних органов было бы невозможно. Кто-то его вскрыл."
– Юнгу решили похоронить на плато… Подняли раздувшее тело, пару раз приложив об скалы. Засыпали камнями. Капеллан прочитал молитву, пожирая глазами монашку. Позже эта святая парочка уединилась для заупокойной молитвы, судя по стонам из леса, поминальная удалась. Роберт пошутил про непорочное зачатие, а Альберт буквально толкнул меня в объятья Розы. Полотерка была не искушена в ремесле любви, стеснялась меня, себя и произошедшего. Как оказалось, она решила защитить себя от посягательств матросов, заодно заручится поддержкой Альберта. Как я понял Джуна, была весьма ласковой девочкой. Нас осталось десять человек и всего три женщины. Ещё через неделю троица матросов начала обхаживать Розу и сестру Марию. Капеллан стращал их страшным судом, я же отказал в разделе, напоминая о том, что свою бабу они потеряли. Через два дня снасильничали монашку. Священник кинувшись с кулаками на матросов, был крепко поколочен. Весь день сестра ухаживала за ним, а ночью добровольно шла к морякам. Отец Севастьян скрипел зубами, но сделать ничего не мог, хотя, судя по просветленному лицу Марии, она явно не страдала от такого внимания. На следующее утро к шалашу святого отца пришли Роберт и Марсель. Били ногами падре и спрашивали за третьего матроса. Наконец Альберт пинками навёл порядок, разъяснил дуракам, что священник физически слаб и у него сломаны ребра. Даже если бы смог приду шить во сне здорового крепыша, то тело оттянуть уже не смог. Так нас осталось девять. Германа прибило к берегу через два дня. Запечённые крабы у меня стойко ассоциируются с вздувшимися трупами. Отозвав в сторону меня и Роберта, старший матрос озадачено поведал нам о недостающих частях убиенного. Сицилийский галстук, моя дражайшая женушка, это когда вырезают кусок трахеи и выдергивают в образовавшуюся дыру язык. Кстати он лиловый, как и платье, в котором ты была в день нашего знакомства. Тот же набор отсутствовал. Печень, сердце, почки, селезенка. Ужас нас постиг, когда мы оттащили на местный погост тело моряка. Могила юнги была пуста. Камни разложены правильным кругом, а в середине Бобби, вернее его скелет, полностью освобождённый от плоти. Альберт нам поведал, что на костях нет следов обработки ножом или камнем, а выглядел так, будто его месяц точили муравьи. Но прошло намного меньше времени. С телом второго неудачника поступили проще. Кинули в могилу и ушли… Хоронить было бесполезно. Так, без упокойной от священника, что из-за травм не смог подняться, мы проводили второго человека. После того случая все переселились в один барак. Альберт отнял у всех ножи и внимательно их изучал. Расстроенно бросил свое занятия, убедившись, что не может определить орудие преступления. «-Он был вторым у Алексии.» Брякнула Роза. Её чуть не разорвали со зла. «-А первым был Боб,» подытожил страшную догадку Альберт. На Роберте лица не было, ведь он был следующим.
Долго и пронзительно глядя на супругу, мужчина засмеялся в голос. Его зловещий смех прокатился по пустым залам поместья. – Ты побледнела, точь-в-точь, как Роберт тогда. Там был костёр, тут свечи, но синие круги под глазами одинаковы. Как славно, что ты отправила детей к тетушке, а слуг по домам, и мы можем поговорить по душам. Я кстати встретил девочек по дороге, но они сделали вид, что не узнали.
– Что ты планируешь… – голос женщины охрип. Она прокашлялась. – Что ты планируешь делать, после того, как узнал правду обо мне и дочерях?
– Отправить тебя к матушке и отцу. – спокойно ответил мужчина, подливая воду в бокал.
– Мой отец мёртв. – не так уверено прошептала Агнесс.
– Что ты. Агнесс Гринфилд, дочь Антуанетты Кретчет и управляющего поместьем, ныне покойного, Дункана Гринфилда. Законнорождённый ублюдок и детей таких же сделала. Римское право таково. Мать определяется по рождению, отец по браку. Рыжая Марисабэль, чёрная Луиза. Светлый, правда уже седой я, блондинка ты. Очевидные вещи, а пришли лишь с грязным ртом Алексии. Как вы это в шутку называли? Добавить изящества ветвистым рогам супруга? Продолжим… Роберт две ночи сидел с острогой у костра, дергался на любой шум. Позабыл покой и сон, перестал радовать Марию. Только он зря себя так мучал. Священник решил накормить свою нерадивую паству крабами, что он и проделал на следующее утро. Как же долго визжала Мария, глядя на прожеванное лицо священника. Благо Роза утащила ее подальше к водопаду. Ты хоть раз пыталась сто килограммовый труп затащить на скальный выступ? Пару раз думали столкнуть в море, накормив пустое рваное брюхо камнями, но Роберт, чувствуя свою вину перед покойным, уговорил нас. И вот нас осталось семеро, а на погосте два голых скелета обнимали капеллана. Данную композицию собрали вместе с Альбертом, стравливая нервы и психозы дебильным смехом. Три бабы и три с половиной мужика. Роберт сломался от пережитых двух ночей. Все гадали, кто будет следующим, перестали ходить за ягодами и плодами. Мария вдруг вспомнила, что она монашка. Молилась без устали, я узнал много нового из ее псалмов, затем с тем же энтузиазмом отдавалась морячкам и вновь молилась. Роберт был совсем плох. Ходил серой тенью по берегу. Альберт разозлился и стал разбивать лицо моряка кулаками. Ночью связали ноги друг к другу верёвками, чтобы смогли почувствовать, если кого-то начнут тащить в море. Такая потеха началась… Нас гребанными бусами потащило по песку так легко, будто мы деревянный детский паровозик. Семерых!!! Семерых взрослых человек. Я видел три десятка голодных глаз из моря, те, на которые напоролся корабль. Альберт вывернулся и рубанул связывающую нас всех верёвку кортиком. В связке, что тащилась в море остались лишь Джуна и Роберт. Роза заголосила, оглушив нас всех. А потом ей ответило море…Рев стал такой будто целому стаду коров на живую сдирают кожу. С щелчками и переливами. Помнишь пароход у пристани? Затейник капитан дунул в трубу, объявляя отплытие. Примерно такого уровня был шум. Как Джуна выбралась из воды никто не знает, Старший матрос потерял кортик и пытался камнем перебить связывающую нить. Мария сучила ногами, от того мешала попасть по травяной бечевке. Потом к нам вышла дочь Розы. У Джуны слизало кожу