«Я и Робин… Я и Робин». От этой фразы у Линдсей вновь перехватило дыхание, и комок подкатил к горлу. Девушка собрала все силы, взяла себя в руки и пошла в деревню, где должна была встретиться лицом к лицу с такими проблемами, каких не могла себе представить даже в страшном сне… вчера.
Только вчера Джеймс Кромби сказал Линдсей:
— Я полагаю, вам с Робином следует поторопиться со свадьбой. При такой жизни тебя надолго не хватит. Детей в школу отправить, дела по хозяйству, да и сюда поспеть вовремя, это во сколько же тебе вставать приходится?
Линдсей полностью с ним согласилась:
— Вы правы, мистер Кромби, кроме того, нечестно по отношению к вам, скоро зима, и мне придется уходить гораздо раньше. По-хорошему мне вообще надо жить здесь, но двойняшки еще слишком малы и боятся оставаться одни, тем более вечерами. Плюс ко всему мы до сих пор не рассчитались по закладной на коттедж. Я думаю, нам с Робином нужно сыграть свадьбу до Рождества.
Мистер Кромби одобрил такое решение:
— Да, но… есть кое-что, о чем я хочу тебя предупредить. Будь осторожна с матерью Робина. О ее скупердяйстве легенды ходят. Как бы она чего не выкинула?!
Что же делать? Этот вопрос назойливо стучал в висках у Линдсей. «Главное — не впадать в панику. Мама переживала времена и похуже», — внушала себе девушка.
Линдсей вспомнила своего отчима, Александра Бредмора, его процветающую овцеводческую ферму. Пока он наживал богатство, бедная мама работала до изнеможения, чтобы прокормить детей. И опять волна возмущения и обиды за мать захлестнула Линдсей. «Мамочка, бедная моя, сколько же тебе пришлось пережить и выстрадать».
Однажды мама разоткровенничалась с Линдсей и рассказала историю своей жизни:
— Знаешь, когда я выходила замуж за Александра, мне дела не было до его денег. Я его очень любила, это было словно наваждение какое-то. Когда я овдовела, я еще совсем девчонкой была, но твердо решила, что больше никогда не полюблю. Потом появился Лекс. В Шотландии он пробыл всего год, приезжал навестить родину своих предков. Тетушка Джин, которая тебя очень любила, сказала, что ты прекрасный ребенок, и посоветовала взять тебя с собой. Что за чудесные три месяца мы провели! Франция, Италия, Швейцария, Германия, Норвегия, Швеция, Испания… Я жила как в сказке. Мы путешествовали по Шотландии, пока я не поняла, что беременна. Доктор запретил мне ездить до родов. Естественно, мы тогда даже не предполагали, что родятся сразу двое малышей. Я, конечно, не надеялась, что Лекс тоже оставит свои разъезды, тем более ты и тетушка Джин были рядом. Вдруг, к своему ужасу, я заметила, что начинаю слепнуть. Для меня это был словно гром среди ясного неба. Врачи не поняли, что в моем положении почки не справлялись, это-то и вызвало временную слепоту. Тетушка Джин послала за Лексом. Он был ошарашен и напуган. Я-то подумала, что он за меня испугался, и даже предположить не могла, что он боялся провести всю жизнь рядом со слепой женой. В мгновения ока я из прекрасной сказки перенеслась в ночной кошмар. В то время я часто вспоминала твоего отца, Линдсей. Он не был идеальным мужем. Мы часто ругались, но все ссоры были пустяковые. Мы все делали вместе, поддерживали друг друга, а времена были нелегкие. Он всегда был рядом. А как мы радовались, когда ты родилась. Это был настоящий праздник. Постепенно я начала замечать, что Лекс изменился. Даже в голосе появились странные нотки. Я пыталась его успокоить, говорила, что после рождения ребенка мы все вместе уедем в Новую Зеландию, тетушка Джин помогла бы всем нам и сыну Лекса, Нейлу. А однажды утром Лекс ушел. Он тщательно обдумал свой шаг: уехать из одной страны в другую — не раз плюнуть. Лекс оставил записку, в которой довольно сухо писал, что не в силах ухаживать за слепой женой до конца своих дней. Он, правда, оставил кругленькую сумму на мое имя в одном из местных банков. Эти деньги должны были обеспечить наше безбедное существование до рождения ребенка. После родов его адвокаты выплачивали бы определенную сумму на содержание малыша.
Тетушка Джин и я были потрясены до глубины души, даже ума не приложу, чтобы я делала без нее. Мне пришлось побороть свою гордость и взять деньги, иначе мы бы не прожили. Нет ничего хуже на свете, когда твои мечты рушатся, словно карточный домик. Прекрасный замок оказался выстроенным из песка, и первая же волна смыла его, сровняла с землей, словно ничего и не было. Если бы не ты, Линдсей, моя жизнь потеряла бы всякий смысл. Я так боялась стать тебе обузой, что даже подумывала о самоубийстве. Тетушка Джин вытянула меня из болота отчаяния. Она забрала нас всех сюда, где ей предложили поработать учительницей. Единственное, о чем я молила Бога в те жуткие дни — чтобы я снова смогла видеть. Когда принесли малышей и положили мне на руки, я слегка наклонила голову, чтобы прикоснуться к их головкам щекой, и… Это было похоже на чудо! Будто пелена спала с моих глаз. Я снова видела, конечно, не так отчетливо, как раньше, но я разглядела, что один из малышей был черненький, копия Лекса, а второй — рыженький, как я. Сначала я хотела сообщить Лексу, что ко мне вернулось зрение и что он стал отцом двойняшек, но так и не смогла. Слишком глубокую рану он мне нанес. Когда двойняшкам исполнилось по пять лет, я снова стала работать учительницей и написала адвокатам Лекса, что более не нуждаюсь в его деньгах. Больше всего я боялась приезда Лекса, меня не покидала уверенность, что он заберет у меня детей и увезет их далеко-далеко. Думаю, Линдсей, ты его помнишь. Тебе ведь было уже двенадцать, когда я вышла за него замуж.
Линдсей, поцеловав мать, ответила:
— Конечно, я его прекрасно помню. Он был жутко обаятельный. Я помню, как ты его любила, мамочка, я тоже его любила, да иначе и быть не могло. Я до сих пор помню то чудесное лето, бесконечные переезды, море впечатлений. Тогда я его просто обожала. Это сейчас одно упоминание его имени приводит меня в бешенство — недаром говорят, что от любви до ненависти один шаг. Я возненавидела его за ту боль, которую он тебе причинил. Мамочка, я поражаюсь твоей выдержке, твоей силе. Ты всегда была добрая, внимательная и веселая, несмотря на боль и обиду, ты никогда не давала повода двойняшкам подумать, какой подлец их отец. Даже когда умерла тетушка Джин, ты не испугалась, ты смотрела в будущее с надеждой. Как я хотела хоть чем-нибудь тебе помочь.
— И ты помогла. Линдсей, дорогая, ты была дочерью, о которой можно только мечтать. Ты так похожа на своего отца. Как здорово ты управлялась с Каллимом и Мораг. Если со мной что-нибудь случится, то за двойняшек я абсолютно спокойна. С тобой они не пропадут.
Тогда Линдсей рассмеялась, погладила мать по лицу и весело сказала:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});