— Этого тебе никто никогда не рассказывал, Дмитрий, — выдохнула она, все еще находясь в хватке сильных рук Михаила. Я не волновался о том, что этот человек может услышать то, что совершенно не предназначалось для его ушей. Я просто морально не мог остаться один на один с той, которая меня родила. Не важно, что она расскажет сейчас, Михаил мой подданный и все, что будет происходить в этой комнате останется между нами. — Когда твоему отцу стукнуло 150, он впервые по-настоящему влюбился. По крайней мере, это мне он так сказал. Влюбился в прекрасную вампирку из интеллигентной семьи. Она была из его клана, поэтому он имел полное право заставить ее стать его женой. К тому же быть женой мастера всегда было почетно, и девушка согласилась. Я вышла за него, конечно, не по любви. Мой отец сыграл не последнюю роль в этом решении. Оно далось мне нелегко. Я была так молода! — тут мать заплакала. Заплакала по-настоящему, горько. Но мне было плевать на ее чувства. Она убийца. Жалеть убийцу — значит дать ему в руки нож и спокойно наблюдать за тем, как этот нож он вонзит тебе в сердце. — Я не хотела становиться чьей-то женой, чьей-то собственностью, тем более собственностью главы клана, которому закон не писан, который сделал бы со мной все, что угодно и никто бы и слова ему поперек не сказал. Я так хотела еще пожить свободной жизнью! Замужество не входило в мои планы, во всяком случае, на ближайшие 500 лет! Я возненавидела его. Возненавидела просто за то, что он украл мои бесценные годы.
— Но у тебя впереди была целая вечность! — сказал я.
— Но эту вечность я была обречена провести с ним! — тут мне нечего было возразить. И она продолжила. — Через тридцать пять лет Валентин задумался о наследнике. Как-никак ему было уже 185. Валентин очень хотел сына, но я не могла забеременеть, точнее, не хотела. Я не хотела иметь детей. Я не хотела иметь детей от него. Я еще не до конца смирилась с тем, что меня выдали замуж, когда мне только-только исполнился 71 год, а он уже мечтает о детях! Два года мы пытались завести детей, но все безуспешно, ведь он не знал, что я принимаю противозачаточные препараты. Тогда глава клана решил вместе со своей женой пройти обследование. Тут все и открылось. Когда Валентин узнал, из-за чего у нас нет детей, он был вне себя от ярости. Он сильно избил меня, а потом изнасиловал. Вот тут-то я его по-настоящему возненавидела! Я поклялась себе в том, что я отомщу ему. Неважно как, но он заплатит мне за все, что я перенесла. Вот на что была похожа моя жизнь с твоим любимым отцом! Он был чудовищем, Дмитрий! Он издевался надо мной с самого начала! — мать осуждающе смотрела на меня, будто я должен был перед ней извиниться. Чего она ожидала после этого рассказа? Жалости? Оправдания? Я не мог поверить что то, что она рассказала правда.
— Ты совсем обезумела, женщина, — прошипел я. — Я не верю ни единому твоему слову. И даже если все было именно так, как ты говоришь, то отец имел все основания так с тобой поступить. Он глава клана. А ты, хоть и являлась его женой, то все равно оставалась его подданной.
— Ты такой же ублюдок, как и твой отец… — глотая слезы, сказала мать.
— А ты мерзкая стерва, которая ненавидит собственных детей за их существование, — не остался в долгу я. — Скажи, а мое убийство тоже входило в твои планы? Вы прекрасно спелись с Андреем. Так на какой день было запланировано столь грандиозное событие?
— Я не собиралась… — начала было она.
— Да ну? — грубо перебил я. — Уж не хочешь ли ты сказать, что думала оставить в живых законных претендентов на власть? Молчишь? Я знаю, что убийством отца ты бы не ограничилась. Уж я слышал ваши далеко идущие планы с Андреем. — Мать продолжала хранить молчание, а я больше не мог терпеть ее присутствие в этом доме ни физически, ни морально. Я вновь повернулся лицом к ней. — Ты знаешь наши законы. — Мать испуганно вздрогнула, увидев, что я настроен более, чем серьезно. По законам большинства кланов вампиров по всему миру наказанием за убийство главы клана являлась смерть. Но я не могу убить ее. Я отомщу по-другому. — Отныне, ты изгнана из моего клана. Ни один другой клан также не примет тебя, — она еще больше побледнела. — Ты знаешь, что для большинства вампиров это наказание смерти подобно. Я дарю тебе жизнь. Но если наши с тобой пути вдруг еще раз, неважно по каким обстоятельствам, пересекутся, пеняй на себя. Я не дам тебе второго шанса, — ужасно было осознавать, что я сам только что развязал ей руки, но другого выхода не было. По крайней мере, для меня не было или я просто напросто его не видел. — И последнее, держись подальше от Ксении. На этом все. Счастливой вечности.
— Дмитрий! Отпусти Андрея. Я уйду только с ним! — у этой расчетливой и алчной твари еще хватало смелости испытывать мое терпение! Ну, ничего.
Я подошел к Михаилу, который все еще удерживал мою «мамочку», и вытащил у него из кармана рацию.
— Что ты собираешься делать? — в панике заголосила вампирка.
— Охрана! Говорит Дмитрий. Вы узнали у исполнителя, кто еще был замешан в убийстве главы клана? — в рации послышалось шипение, а затем раздался голос одного из служащих.
— Да. Мы изрядно постарались вытрясти из него все. Вы знаете наши методы, Дмитрий Валентинович! — О, да. Методы отца и его приближенных я никогда не забывал.
— Тогда можете убрать его.
— Есть, мастер.
— НЕЕЕЕЕТ! — взметнулась мать и чуть не выскочила из рук Михаила. — Дима! Не делай этого! Ты не можешь так поступить! Ты не можешь поступить так со мной!
— Михаил, убери эту женщину отсюда, — не обращая никакого внимания на умоляющие крики матери, холодно приказал я.
Глава 2
Жизнь научила меня не удивляться ее ужасной несправедливости. Еще в детстве я поняла, что я не такая, как все остальные дети-вампиры. У меня не было нормальной семьи. Хотя нет, была. Я смутно помню первые пять лет своей жизни, но точно знаю одно — у меня были потрясающие родители. Мама любила меня всем сердцем и баловала, как только могла. Она обожала играть со своей маленькой Ликой. А папа… папа тоже ужасно любил нас с мамой, но он не жил с нами. Он часто приезжал к нам, но больше, чем на 2 дня не задерживался. Когда мне исполнилось шесть, мамы не стало.
Вампиры просто так не умирают. Есть два варианта их возможной смерти: либо они сами не желают больше существовать, либо кто-то из них, спрятав колышек за пазухой, единолично решает, сколько осталось другому. Так решили за мою маму. Не помню, как я тогда выдержала все это. Да как вообще шестилетний ребенок может смириться с мыслью о том, что у него больше нет мамы? Что больше он не услышит придуманных ею веселых историй? Что она больше никогда не сможет обнять его? Что она больше не придет к нему перед сном, чтобы поцеловать на ночь и пожелать спокойной ночи?