Читать интересную книгу Охота на Герострата - Антон Первушин

- Нет. Кажется, нет. На второй или третий день. Мы к тому времени уже закончили все дела, и он, собственно, пригласил меня в ресторан под предлогом отметить удачную сделку, ну и вообще...

- Тебя не удивило, что сам директор...

- Знаешь, нет. Это ведь в порядке вещей.

В порядке вещей?

- Для меня пока еще не в порядке.

- Это потому, что тебе еще ни разу не приходилось почувствовать себя в качестве привлекательной девушки.

Прекрасно, с некоторым облегчением подумал я. К моей "привлекательной девушке" вернулась здравая ирония. Но лично мне пока не до иронии.

- Не отвлекайся, Лена, все очень серьезно. Значит, этот самый Николай Федорович пригласил тебя в ресторан поужинать, отметить сделку? На второй или третий день...

Кстати, если попробовать прикинуть по ходу дела: успевал ОН подготовить здесь все как нужно и смотаться в Одессу? Успевал, если допустить, что убийства по его заказу совершались другими, а ОН в это время наслаждался отдыхом на Черном море в компании с "привлекательной девушкой", делая регулярно по несколько телефонных звонков в Питер.

Но это, господа мои товарищи, уже слишком. ТАКОГО я не ожидал даже от НЕГО!

- Ты согласилась?

- Конечно. А почему я должна была ему отказать?

- О чем вы говорили?

- Так, больше все о ерунде. О чем обычно говорят за ужином при свечах в ресторане на берегу Черного моря? Он извергал комплименты, расспрашивал о том, как живется сейчас в Ленинграде, вспоминал свои поездки в наш город. Ему очень нравится Ленинград. Он так и сказал: это второй город в мире, где я согласился бы жить.

- А первый?

- Конечно же, Одесса.

- Понимаю. Что он еще рассказывал о себе? Ты помнишь подробности?

- Я же говорила, он старался быть сдержаным. Но в общих чертах рассказывал, естественно. Он служил в армии, в каких-то особых частях; дослужился до майора, потом уволился в запас, долго работал в КБ какого-то секретного завода, теперь вот ушел в частный сектор, на вольные хлеба программного обеспечения.

- Он как, вообще, в этом разбирается? Или все больше по административной части?

- Почему же, разбирается и прекрасно...

Еще один верный штрих к проявляющемуся и настолько знакомому образу!...

- Он много шутил, много смеялся. А потом как-то речь сама собой зашла о предсказаниях и предсказателях. Он говорил, кажется, что ему самому предсказали долгую жизнь до старости при условии, если он будет избегать самолетов. Вот, говорил, с тех пор в "Аэрофлот" ни ногой, даже при слове "посадка" вздрагиваю. Ладно бы еще одному в авиакатастрофе погибнуть, но ведь сколько людей еще из-за меня...

Врет, как всегда, не краснея. Интересно, а каким транспортом ты тогда до Одессы своей любимой добирался? Не на шаланде же, полной кефали?..

Елена продолжала рассказ:

- Я в ответ, вроде бы, заметила, что не ожидала увидеть в нем столь суеверного человека. Он возразил, что каждый человек суеверен. И никто за историю человечества еще не доказал, что вера в научный прогноз более весома, чем вера в астрологию. Потом он развил свою мысль в том смысле, что мир более широк и разносторонен, чем принято считать, полагаясь на собственные органы чувств. И если человек действительно хочет увидеть те тончайшие взаимосвязи, что управляют миром на самом деле, он должен начать с себя, в себе отыскать отзвуки истинной реальности. А потом - да, кажется, именно тогда - он предложил мне погадать по руке...

- Понятно, - пробормотал я, - значит, просто-напросто сеанс хиромантии.

- Да, он взял мою правую руку, долго ее изучал, неся какую-то чепуху - я всего уже и не помню, а потом, знаешь, так засмеялся, посмотрел мне в глаза и говорит: "А вот это, наверное, для вас, молодой девушки, самое интересное. Вашего первого и единственного мужа будут звать Борис, а когда вы его впервые спросите, собирается он вас взять замуж или нет, он ответит примерно так: "Редкое удовольствие сменится доброй привычкой". Мне тогда эта фраза показалась странной, а теперь...

Та-ак... Дядя Степа-милиционер надувает щеки и свестит в невидимый свисток.

Ну-ка скажи, Игл, зачем тебе подробности? Тебя выпустили? Тебе позволили жить дальше? Будь доволен и этой малости. И хватит наконец письменному ящику проявлять интерес к содержимому закладываемых в него конвертов!

Самое лучшее, Игл, будет для тебя остановиться уже сейчас. Пока не поздно.

- Все ясно, - сказал я Елене, поднимаясь. - Вопросов больше не имею.

- Так ты мне не ответил, - встрепенулась она. - Откуда ты его знаешь?

- Это старая история, - сказал я с небрежностью матерого супергероя. - Твой Николай Федорович напомнил мне одного человека. Одного очень неприятного человека...

- И кто же этот человек?

- Долго рассказывать. Как-нибудь потом - хорошо, малыш? Все равно это только совпадение. Тот, на кого я подумал, не мог находиться в середине мая в Одессе.

- Почему?

- Прежде всего потому, что он находился здесь, в Питере. Ну да ладно, хватит на эту тему, - я наклонился и, положив руку ей на колено, поцеловал Елену в губы. - Не обижайся, маленькая. Со временем ты все узнаешь.

- Скотина ты, Борька! Самая настоящая скотина!

- Ну-ну, зачем уж так?

Все-таки обиделась.

- Давай, малыш, - сказал я примиряюще, - сходим куда-нибудь вечером, развеемся. Как ты на это смотришь?

Елена смотрела на это положительно.

- Договорились, - я снова поцеловал ее в губы, испытав при этом вкрадчиво напомнившее о себе возбуждение (и это после бурно проведенной ночи!); Я сразу пожалел о том, что успел одеться.

Через несколько минут я спускался по лестнице. Вышел из подъезда, на ходу оглянулся, увидел Лену в окне и помахал ей рукой. Она помахала в ответ. И вот тут история о суеверном хироманте Николае Федоровиче получила продолжение.

В двух шагах от меня затормозил почти новый БМВ. Дверца со стороны водителя приоткрылась:

- Борис Анатольевич? Орлов?

Я повернулся на голос:

- Да.

- Уделите. Нам. Несколько минут. Своего времени.

Он именно так и говорил - этот появившийся передо мной подтянутый худощавый человек: выделяя каждое произносимое слово, на тонах почти командирски-повышенных. Незнакомец не спрашивал - он требовал "уделить".

- Кто вы такой?

Он махнул перед моим носом удостоверением с новым российским гербом.

ФСК, МГБ, КГБ - хоть горшком назови...

Начинается, подумал я. Вот тебе и "остановиться уже сейчас, пока не поздно". Снова кому-то в высоких сферах понадобился Борис Орлов. Как не вовремя, черт!..

- Что-то срочное?

- Да. Один. Человек. Хочет переговорить. С вами.

Я уже догадался. Выкладывай подробности.

- Знакомый?

- Он. Вас. Знает. И утверждает. Что вы. Знаете его.

- Кто он?

- Вряд ли. Вы знаете. Его имя.

Это уже интересно.

- Ладно, поставим вопрос иначе: когда и где я успел с ним познакомиться?

- Здесь. В Санкт-Петербурге. В мае. Этого года.

Та-ак, Игл. Значит, в мае. Что-то уж очень часто сегодня ты вспоминаешь май. Но выводы пока делать рано, пойдем дальше.

- А в чем, собственно, дело? Если в двух словах... или нельзя?

- Честно говоря. Я. Не в курсе, - признался мой визави. - Моя задача. Пригласить. Вас. На беседу. Но мне. Также. Было сказано. Что если вы. Спросите об этом. Ответить вам. Одним словом. АРТЕМИДА.

- Артемида? - пробормотал я, чувствуя, как сперло вдруг дыхание.

Значит, ты не ошибся, Игл. Значит, наш фокусник и теперь "живее всех живых... наша сила, знамя и оружье"... И значит, продолжение следует, господа мои товарищи. Любимец публики Игл снова в игре.

- Может быть, вы все-таки представитесь? По-человечески, без этих нелепых мандатов.

- Лузгин. Старший лейтенант. Федеральная. Служба. Контрразведки.

Ничем не лучше. Ну да ладно...

- Хорошо. Еду.

Усаживаясь в машину, я еще раз взглянул напоследок на окно только что покинутой квартиры. Елена все еще стояла там, в окне, наблюдая за мной сквозь стекло. Не уверен: расстояние было достаточно велико - но мне показалось, что на лице ее появилось выражение озабоченности.

Глава четвертая

Он был гладко побрит и выглядел моложе, но, несмотря на это, я его сразу узнал. Тем более, что старший лейтенант Лузгин дал мне вводную: "В Санкт-Петербурге. В мае. Этого года... Артемида."

Еще был мой старый знакомец бледен и держался не слишком уверенно: наверняка (хотя почти два месяца уже минуло), сказывалось ранение. Но он был жив, его все-таки спасли, откачали, и он шел ко мне через кабинет, протягивая руку.

- Здравия желаю, Борис Анатольевич. Рад вас снова видеть.

Я ответил на рукопожатие, хотя, признаться, в отличии от него был вовсе не рад нашей новой встрече.

- Не знаю вашего имени: вы ведь мне так и не представились, не успели представиться, - напомнил я.

- Да, кажется, - согласно кивнул он, ничуть при этом не смутившись. - Не выдалось как-то удобной минуты. Капитан Сифоров. Но вы можете называть меня просто по имени: Кирилл. Присаживайтесь, Борис Анатольевич, чувствуйте себя как дома, - дружелюбно пригласил он.