Читать интересную книгу Постель не повод для знакомства (СИ) - Халь Евгения

— А где мон пети шушу? Где мой любимый бутончик?

Марк заскрипел зубами. Он вообще-то считал манерность и стремление Кристины к гламуру дуростью. Но иногда это выходило игриво и сексуально. Например, его мужское естество она называла: "Мон петит шушу", что по-французски означает: "Мой маленький розанчик". Это было смешно, но одновременно очень обольстительно. Хотя, наверное, в устах другой женщины прозвучало бы глупо.

Кристине просто шла манерность. Она такая и была — гламурная изнеженная принцесса. Блондинка с пухлыми губами и остреньким, как у лисички, личиком. Настолько ухоженная, словно она родилась в ванной, наполненной духами. Всегда с безупречной прической и идеальным маникюром, ноготок к ноготку. Каждый день она красила ногти свежим лаком под цвет одежды. Наряды Кристина выбирала заранее, вечером, а под них придумывала прическу и макияж. Она никогда не позволяла себе выглядеть плохо, что бы не случилось. И Марка очень заводило, когда она прижималась к нему, окутывая тонким ароматом элитных духов, вытягивала трубочкой тщательно накрашенные губы и выдыхала:

— Мон пети шушу! Мон пети папиён! Мой маленький мотылек, лети ко мне!

Обычно произнести это второй раз она не успевала. Марк, чувствуя себя ребенком, которому показали невероятно красивую конфету, немедленно набрасывался на нее, портя прическу и смазывая макияж.

Но сегодня "мон петит шушу " и "мон петит папиён" почему-то не сработали. Бутон завял, а мотылек —"папиён", взмахнув крылышками, улетел. Кроме глухого раздражения Марк не почувствовал ровным счетом ничего.

— У нас в этом отеле ни разу не было, — Кристина расстегнула черные, в белую полоску, брюки повара.

— Естественно, не было. Если ты здесь работаешь первый день. Не нужно и пытаться, — осторожно произнес Марк. — Обстановка как-то не способствует. Я выпил больше, чем нужно, и мне сейчас не до того. Крис, давай лучше дома, в спокойно обстановке. Потому что мотылек сейчас не взлетит. Это точно. Я знаю.

— Ты меня не любишь, — обиженно надулась Кристина, схватила подушку, прикрывающую его бедра, и бросила на пол.

Одним прыжком взобравшись к нему на колени, она вдруг воскликнула:

— О-ля-ля! Мон петит шушу расправил лепестки и просит его выпустить!

— Нет, он просто шуршит ими в темноте, складывая лепесточки, — раздраженно бросил Марк. — Все бутоны закрываются на ночь, когда их хозяин устал.

— Я так и знала, что этим окончится! — Кристина в мгновение ока оказалась на ногах и уперла руки в бедра.

Ее голубые глаза яростно сузились.

— Это все не для меня! Это для другой! А я чувствовала, что в этом отеле

ты сразу начнешь гоняться за юбками. Кто она? Что она сделала, что мон пети шушу так расцвел, но при этом ты меня не хочешь?

— Не придумывай, Крис, — примирительно сказал Марк, встал и взял ее за руки. — Тебе бы фантастику писать. Ну что ты вообразила, в самом деле? Это бывает. Чисто механическая реакция на коктейли, которые я в себя влил. Но при этом у меня нет сил на продолжение. И дело не в тебе. Дело во мне. Я устал и хочу домой. Завтра очень сложный и нервный день.

— Я знаю, на кого у тебя реакция: на горничных. А не на коктейли. Тут такие коровы ходят! Трясут своим выменем перед твоими глазами. Сплошные провинциальные хищницы, которые хотят выскочить замуж за богатых иностранцев. Они сюда специально съезжаются из своих Муходойсков, и устраиваются на такую работу.

Марк понял, что слова здесь бессильны. Кристина невероятно ревнива. И если уж у нее начался приступ этой тяжелой и хронической болезни, то вылечить ее можно только одним способом: лаской. Он крепко обнял ее, поцеловал и решительно сказал:

— Ну все, доигралась! Мотылек озверел.

— Теперь уже я ничего не хочу! — язвительно бросила Кристина и повернулась, чтобы выйти из номера.

Глава 2. Шведская семейка

Ну нет! Марк знал по горькому опыту: если он сейчас позволит ей уйти, то следующие две недели будут ужасными. Кристина надуется, перестанет с ним разговаривать, начнет мстить по мелочам. А ему это сейчас совсем ни к чему, когда в жизни и в карьере назревают такие решительные перемены. Нужно идти на решительный штурм. Кавалерия, вперед! Марк схватил Кристину и швырнул на кровать. Она взвизгнула от неожиданности. Марк бросился на нее, осыпая поцелуями и шепча разные милые глупости.

Кристина почти сдалась. Но внезапно настороженно принюхалась. Ее ноздри затрепетали, как у мыши, что учуяла сыр.

— Марк, а почему здесь пахнет духами? — спросила она. — Это "Эйфория" Кэвина Кляйна.

— Ну а чем еще должно пахнуть в номере дорогого отеля? — Марк зубами расстегнул ее лифчик, целуя гладкую загорелую спину.

— Точно не "Эйфорией", потому что это духи для самого слабого звена среднего класса, которому не по карману такой номер. Масс-маркет, то есть для массового потребления, — она презрительно скривилась. — А в полулюксе должно пахнуть брендовым парфюмом. Пусть не самыми крутым, но брендовым. Если речь идет о гостье, которая сняла номер. А горничные на Кэвина Кляйна вряд ли потратятся. Значит, напрашивается вывод: здесь с тобой была женщина. Не гостья отеля, но и не горничная. Кто она, Марк? — глаза Кристины сузились, а ноздри затрепетали.

Марк молча распластал Кристину по кровати, поцеловал сзади в шею, зарылся лицом в светлые волосы и попытался заставить ее замолчать старым проверенным дедовским способом. Но вдруг почувствовал, что оружие дало осечку. То ли из-за выпивки, то ли из-за устроенной Кристиной сцены. Он перевернулся на спину и устало прикрыл глаза. Нет, сегодня не получится. Нечего и пытаться. Прошла любовь, завяли помидоры. Вернее, бутоны. Тьфу! Совсем она его замучила своим французским жеманничаньем. Он уже и думает не как нормальный мужик, а как девочка: мотыльки, лепестки.

— Вот! — ликующе завопила Кристина, — первое доказательство твоей измены!

— Если будешь так мозг выносить, то будет и второе, и третье, и сто двадцать пятое, — Марк вскочил на ноги, застегнул брюки, выключил свет и снова бросился на кровать. — Так, Крис, поезжай домой одна. Я здесь останусь. Все равно времени на сон почти не осталось. Так хоть немного покемарю.

— Я одна не поеду, — обиженно протянула Кристина.

— Значит, оставайся в отеле ночевать. Только не со мной. Сними себе номер. Я хочу отдохнуть. Иди вниз к портье и спроси: есть ли свободные номера?

— А я хочу с тобой, — в ее голосе зазвучали нотки мольбы.

Она, елозя коленками по скользкому шелку покрывала, подползла к Марку, который вытянулся посередине кровати, и прижалась к нему.

— Нет, — отрезал он. — Мы закончили этот разговор.

— Я так люблю, когда ты такой строгий! — замурлыкала Кристина, целуя его в шею. — Это так заводит!

— Я сказал: хватит! — Марк одной рукой отодвинул ее от себя.

Но Кристина не сдалась. Она провела языком по его губам, шепча:

— Как мне нравится, когда ты вот так сжимаешь губы! Они такие узкие и злые! Ты мой мужественный эгоист! Да, не уступай мне! Не сдавайся!

Марк едва не рассмеялся. Это не девушка, а театр одного актера! За это он ее и любил. За богатую драматургию и резкие переходы от нападок на него к кошачьей покорности. Если переселение душ все-таки существует, то Кристина в прошлой жизни точно была кошкой. То ластится, то царапает. И устоять невозможно!

Марк резко вскочил и подмял Кристину под себя. Неоновая реклама снаружи погасла. В номере стало абсолютно темно. И вдруг Марку показалось, что вместо Кристины на него снизу вверх смотрит та истеричка, которую он затащил под кровать, даже не зная ее имени.

Марк моргнул, отгоняя наваждение. Но это не помогло. Более того, его тело тоже вспомнило эту ненормальную под кроватью, и мужская сила вернулась. Да так, что Кристина даже взвизгнула от радости. Марк, воспользовавшись ситуацией, немедленно приступил к делу. Но глаза пришлось закрыть. Потому что собственная фантазия сильно пугала его. Даже в темноте он ясно видел лицо той незнакомки вместо своей невесты.