Сильно, очень сильно я обнимаю и целую вас обоих. Марек.
Я помню эти дни очень отчетливо; особенно длинные очереди на почте в Москве. Мы безуспешно ждали вестей от него, в то время как он отчаянно ждал писем от нас. Мы также посылали продуктовые посылки. Но по каким-то причинам они не принимались из Москвы, и нам приходилось ездить на поезде в отдаленные почтовые отделения. Я часто мечтал о его возвращении домой. Перечитывая письма сейчас, я понимаю, что мой папа знал о цензуре, которой они подвергаются. Я уверен, что если бы у него была возможность эту цензуру обойти, содержание этих писем могло бы быть другим.
Глава 1: Краткое Описание Моей Жизни
1.1. Построение первого в мире социалистического общества
Я родился в Польше, за восемь лет до начала Второй мировой войны. В то время многие западные интеллектуалы верили в необходимость активного участия в построении первого в мире социалистического общества. Поэтому мои родители, польские коммунисты, взяли меня, тогда грудного младенца, и уехали в Советский Союз. Ослепленные идеализмом, они даже представить не могли, с какой жестокостью Сталин относился к собственному народу. За свою наивность им, увы, пришлось заплатить очень высокую цену. Многие иностранные волонтеры, принятые вначале с распростертыми объятиями, вскоре были объявлены «врагами народа» и либо расстреляны, либо отправлены в тюрьмы. Как это можно объяснить и понять?!
Мы приехали в Советский Союз в 1932 году и поселились в коммунальной квартире. Большинство жителей нашего дома были такими же восторженными идеалистами из западных стран, включая Германию, Венгрию и Соединенные Штаты. В двухкомнатной квартире, которую нам предоставили, одну комнату занимала наша семья из трех человек, другую – семья из Венгрии. Кухня, которая одновременно служила и общей столовой, была настолько мала, что наши две семьи не могли пользоваться ею одновременно.
Мой папа был инженером, а мама работала медсестрой в 39-ой московской поликлинике. Из самого раннего детства я помню московский детский сад. Мне было четыре или пять лет, и девочка Ирма из моей группы «просветила» меня, в чем разница между мальчиками и девочками. Я также помню огромный портрет Сталина, держащего на руках маленькую девочку. «Он наш великий вождь, – говорили нам воспитатели, – он отец всех советских детей. Он любит нас, а мы любим его».
В 1938 году, когда мне было семь лет, мой папа был объявлен «врагом народа» и арестован. Его забрали ночью, когда я спал. Мы с мамой никогда его больше не видели. Наша комната была опечатана, и мы остались без жилья. Нам некуда было идти, и невозможно было возвратиться в Польшу: границы к тому времени были надежно закрыты. Однако, как бы это ни выглядело парадоксально, именно это, возможно, спасло нам жизнь. В Польше, вероятнее всего, мы бы погибли в Холокосте, в котором бесследно исчезло большинство наших родных.
1.2. Бездомные
Очень недолго мы «жили» в поликлинике. Днем моя мама работала, а я играл в приемной. Ночью я спал на кушетке в кабинете врача. На противоположной стороне улицы находилось здание НКВД. Я помню, как мы с мамой ходили туда, пытаясь что-нибудь выяснить о папиной судьбе. Я также помню, как мы выстаивали длинную очередь в тюрьму. Какая это была тюрьма, у меня в памяти не осталось. А, может быть, я этого и не знал.
Позднее мы переехали в небольшой поселок Деденево в 40 километрах от Москвы. Там мама работала в доме для престарелых. А я в возрасте 8 лет поступил в начальную школу, в которой меня приняли в пионеры. Я до сих пор помню слова из присяги «… обещаю, что буду верно служить делу Ленина-Сталина».
Мама объясняла папин арест ошибкой, которая должна быть исправлена. «Папа скоро вернется», – часто повторяла она. Долгое время я верил ей. Несколько раз мы получали письма от папы с почтовым штемпелем Магадана. В одном из них папа выражал надежду, что его дело скоро будет пересмотрено в Москве. Мы жили мечтой на встречу. Но ей не удалось осуществиться. Папа умер в сибирском лагере приблизительно через два года после ареста.
«Был ли ты травмирован этим?» – спросил меня один из читателей. Мой ответ был отрицательным. Как можно объяснить отсутствие болезненных воспоминаний? Я никогда не думал об этом до сих пор. Может быть, я страдал, но подавил в себе это чувство? Если бы я был психологом, я бы поразмышлял на эту тему. Но моя роль – описать то, что происходило, и не задумываться над теми вопросами, которые могут возникнуть у читателя. Мне кажется, что мемуары, как и сама жизнь, должны способствовать возникновению вопросов. Другими словами, именно это и есть «пища для ума». Моя роль сводится всего лишь к нахождению способа передачи моего личного опыта и многолетних наблюдений «на суд» читателя. Я не психолог.
Почему Сталин убивал преданных ему людей, которые с открытым сердцем приезжали ему помогать? Частично ответ на этот трудный вопрос может быть спрятан в советских архивах. А, возможно, кроется в его личных качествах и мотивах.
Советский Союз и нацистская Германия стали политическими союзниками в конце тридцатых годов. Дружба эта закончилась в июне 1941 года, когда Германия напала на СССР. Мне было почти 10 лет. Спустя пять месяцев в течение недели мы находились между двумя армиями. Красная Армия отступила из Деденево (после взрыва железнодорожного моста через канал), а немецкая не вошла. Немцы остановились приблизительно в трех километрах от нашего поселка и бомбили нас с воздуха. Взрывной волной выбило стекла и в доме для престарелых, в котором работала мама. Из-за холода там умерло много жителей. Некоторых из них мама на своей спине перетащила в близлежащую больницу.
Потом она работала в этом госпитале, а я скрывался в подвале церкви, расположенной как раз напротив больницы. Церковь была разрушена еще во время революции и использовалась в качестве овощного склада. В ее подвалах хранились тонны моркови и картошки, свезенные из близлежащих колхозов. Потом эти овощи увозились из церкви по разнарядке правительства. Вот на этих мешках и скрывались от бомбежки около ста человек. Я был среди них.
1.3. Между двумя армиями
Я помню и другой драматический момент. В короткое затишье между бомбежками мама пришла ко мне в убежище и сказала, что было бы лучше, чтобы я был в больнице вместе с ней. Только мы приготовились покинуть церковь, как вновь началась бомбежка. Одна бомба попала прямо в больницу, под обломками которой погибли около ста человек. Мы слышали крики о помощи, но ничего не могли сделать. В начавшемся пожаре сгорели заживо те, кто выжил при бомбежке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});