— А почему ты мне это говоришь, почему только тебе оказалось какое–то дело до меня и Райдера? — скривилась я в усмешке
— Потому что раньше… у Райдера… женщиной для секса была я, — она гордо выпрямила спину и подняла голову
— И он тебя бросил? — без прежней насмешки спросила я
— Нет. Я сказала, чтобы он уходил и он больше ни разу не пришел. Потому что влюбилась, а его это не волновало. Мне стало очень больно. Поверь, ничем хорошим твоя любовь не кончится
После некоторого молчания я поклонилась Анне:
— Спасибо тебе, Анна, — искренне ответила я ей, — спасибо за то, что ты первый человек которому есть до меня дело. Я запомню все, о чем ты меня предупредила, и надеюсь, что когда–нибудь буду полезной и тебе.
Потом я развернулась и отправилась искать Райдера. Его белую голову, возвышающуюся над камнями нашего скального убежища, я заметила с полста шагов. И пошла к нему, не отрывая от нее взгляда. Он заметил мой пристальный взор и тоже смотрел на меня. Но не пытался идти навстречу. Когда я добралась до него, все что я хотела ему сказать, вылетело из моей головы, опустошив ее, и наполнив жаром вожделения. Я обожала его, я хотела его. Я смотрела на него так, как будто хотела отдаться ему прямо здесь и сейчас. Сжав руки в кулаки добела, я стояла напротив него и смотрела в его глаза пожирающим изнемогающим взглядом. И он не выдержал. Он наклонился и поцеловал меня. В меня как будто вдохнули воздух, меня как будто оживили и сделали невесомой. Я обвила его руками и зашептала:
— Я люблю тебя. Меня не волнует, что ты никогда не полюбишь в ответ. Слышишь? НО! Я не только женщина для секса. Я еще и женщина, которая тебя любит. Которая сделает все, чтобы ты был счастлив. Я такая женщина, которая будет счастлива любить тебя сама. Запомни это и приходи ко мне. Приходи пока сам меня хочешь.
Его глаза странно блеснули, он молча поднял меня на руки и отнес в свою палатку.
С тех пор мы занимались сексом каждый день.
С тех пор мы ходили на задания вместе.
С тех пор окружающие смирились с моей любовью.
Но однажды мы попали в окружение. Погибли все, кто с нами был, погибла даже Анна и я ничем не смогла ей помочь. Мы не знали, сумела ли не погибнуть та половина отряда, чей отход прикрывал Райдер. Сейчас мы с ним сидели на песке обнявшись, и в его руках была бомба. Которая разнесет наши тела на мелкие кусочки, чтобы из них невозможно было сделать киборга. Он взорвет ее, как только подберутся ближе черные зомби с синими безжизненными лицами, окружающие нас со всех сторон. Их багровые глаза вспыхивали все ближе и ближе. Райдер гладил меня по лицу, целовал и вытирал мои слезы, уговаривая что все будет быстро и совсем не больно. И потом он сказал:
— Я люблю тебя. Слышишь? Люблю.
Это не было правдой. Это было утешением для меня. Я чувствовала это. И в этот момент я услышала в своей голове команду атаки, которая активировала мой киберрежим. И голос командира своей стрелы:
— Альсифер, обезоружь объект, я перевожу атаку на другую зону.
Наползающие на нас зомби остановились, потом развернулись и стали отползать. Мощным движением я вырвала бомбу из рук растерявшегося Райдера. И поднялась во весь рост спиной к нему:
— Я люблю тебя, Райдер. Это правда, с того дня как увидела. Моей вины в вашем поражении нет. Я получила неисправность и просто жила. Но сейчас тебе не следует смотреть в мои глаза. Они будут убеждать тебя, что я лгу. И это тебя погубит. Прежде чем стрелять мне в спину, подумай о том, что я сейчас включу полный боевой режим, взорву бомбу и сделаю все возможное, чтобы дать тебе уйти. Я тебя знаю, ты сможешь.
Ответом мне были лишь зашуршавшие за спиной камни. Райдер уходил. Он чувствовал, что я предатель еще тогда, когда перестал ко мне приходить. Какое то сверхъестественное чувство подсказывало ему это, но он промолчал тогда. И промолчал сейчас.
А из моих черных глаз с горящими багровыми буквами 'G' лились слезы. Я бросила бомбу в самую гущу киберзомби и приготовилась убивать и умирать.
2 часть. Внутренний враг
Марина работала в Институте 'умников' давно. По профессии она была детским хирургом. И успешно прошла сложнейший отбор, когда государственные чиновники отбирали врачей в ее больнице для секретной государственной медицинской программы с повышенной оплатой и немыслимыми льготами. Сначала это был совместный государственный проект с червяками. И многие из добровольцев, в том числе и Марина, ради науки позволили вживить червяка в себя, так сказать для изучения инопланетного разума изнутри. И даже поставить себе для учета клеймо государственной корпорации, разрабатывающей проект. Но вскоре, она начала понимать, что она больше не Марина, а 'умник'. Постепенно Марина поняла, что не может свободно управлять своими руками, ногами. Не может говорить что хочет, не может делать что хочет. Все это за нее говорит и делает 'умник'. Марину определили в детское отделение. Где она должна была готовить человеческих детей к внедрению доминантного симбиота, что в отличие от взрослого позволяло полностью стереть человеческую личность из тела носителя. И здесь Марина заметила, что ее 'умник' с детьми позволяет ей быть собой. И уже не она, а он в эти моменты является сторонним наблюдателем. Марина не могла пугать детей тем неотвратимым будущим, которое их ожидало. Поэтому старалась, как могла скрасить последние дни детей играми и интересными занятиями. Но каждый день кого–то уводили. И каждый день плененное сознание Марины заливались горькими слезами внутри 'умника' провожая одного из своих 'детенышей', как она стала называть вверенных ей детей, бесстрашно бредущего на смерть за руку с очередным 'умником' в белом халате.
А однажды вести ребенка на внедрение симбиота пришлось ей. Маленькая хрупкая ручонка то и дело пыталась выскользнуть из Марининой руки, девчонка вертела головой во все стороны. Она впервые за несколько лет покидала детское отделение. По дороге им все улыбались улыбками 'умников' и девочка искренне улыбалась им в ответ. Махала им свободной рукой. Маленькая, легкая как балеринка. Девочке было восемь. Имен у детей не было, были номера пациентов, но для себя Марина называла каждого по–своему. Эту она почему–то назвала Лепесток. Хотя все ее существо хотело назвать ее Солнышком. Но чем чаще имя Лепесток всплывало в ее сознании, тем больше она к нему привыкала. Так и стала эта девочка Лепестком. Который сейчас разрежут пополам, чтобы засунуть червяка в это легкое и маленькое тельце. И оно уже не сможет так искренне и счастливо улыбаться ни 'умникам', никому. Одолеваемая тяжелыми мыслями Марина дошла до кабинета имплантации. Попросила девочку сидеть на месте на кушетке возле кабинета, отодвинула тяжелую дверь и вошла сдавать медицинские карты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});