Мама, Любовь Ивановна, была замужем дважды. Отец Вероники, Андрей Петрович, царство ему небесное, был алкоголик. Тихий, спокойный, но запойный. Поэтому деятельная Любовь Ивановна терпела-терпела, да и выгнала его к хренам. Отец Катерины Василий Михайлович сначала глядел соколом – как только в доме появился, но когда Любовь Ивановна забеременела и вышла за него замуж, то скоро оказалось, что он ничем не лучше её первого мужа. И даже хуже, потому что тот был тихий и интеллигентный, а этот буйный. Как только ему в рот попадали несчастные пятьдесят граммов, он тут же полностью слетал с катушек – орал, матерился, бил посуду, ломал мебель, да и Любови Ивановне тоже доставалось.
К настоящему моменту и отец, и отчим тихо лежали на Смоленском кладбище, в нескольких сотнях метров друг от друга. Мама ходила и к одному, и к другому, ухаживала за могилами, высаживала весной цветы и делала всё прочее, что положено.
Катерина выросла девицей балованной и ни в чём отказа не знающей. Чего это стоило маме – представляла только Вероника. Сейчас сестрица в третий раз пыталась получить высшее образование – теперь из области психологии. Журналистика и экономика уже отпали в полуфинале – не потянула. Она не хотела ходить на занятия и что-то там изучать, и тем более она не хотела работать. Она хотела тусить с друзьями и путешествовать. Кто ж этого не хочет, только, извините, на какие шиши?
Сама Вероника с отличием окончила нархоз и ни дня в жизни не сидела без работы. В итоге к тридцати двум годам доработалась до руководящей должности и очень приличной по иркутским меркам зарплаты. Но дома она должности не называла и сумму зарплаты не озвучивала, потому что копила на первый взнос за квартиру. Хоть студия в дальнем конце Ново-Ленино, но чтоб своя. И жить уже отдельно. И не слушать маму о том, что она, Вероника, живёт неправильно. И Катерину тоже не слушать, а то и она взяла моду рассуждать – зачем, мол, учиться, если потом жить так, как сестра – тридцать с гаком, а ни ребёнка, ни котёнка, не говоря уже о мужике!
В общем, терять работу было нельзя. Нужно было крутиться, потому что пока «ГН» на плаву, она тоже на плаву. А что будет теперь, когда меняется собственник – никто не знает.
Вероника нашла, где припарковаться, чтобы не очень далеко от банка, взяла сумку с документами и отправилась внутрь.
3. Вик
И что там будет ещё – предположить не могу.
Олег Медведев
В понедельник утром стартовали из Листвянки ни свет, ни заря – мало ли, какая пробка на Байкальском тракте, а в офисе нужно быть вовремя. Отец настоял на том, чтобы всё путём, с водителями и с охраной – а то, говорит, с тебя станется на твоём болотном тарантасе в люди припереться. И это при том, что у самого внедорожники водились всю жизнь, и он очень хорошо понимал, каково это – ехать по улицам и на всех сверху поглядывать. Но сказал, как отрезал – сели и поехали.
Что-то водили в семье все, даже старшее поколение - тётя Нина и Полинька. Но почтенные дамы предпочитали, чтобы их возили. Из молодёжи, как Вик до сих пор воспринимал себя и остальных, плохо водила разве что сестрёнка Линочка, ну она вообще с техникой не очень дружит, у неё другие сильные стороны. Все остальные охотно садились за руль чего бы то ни было. Отец, конечно, в последние годы предпочитал, чтобы везли – но это для него был вопрос статуса. И свои машины он дозволял водить только своим водителям, и ещё сестрёнке Элочке по большой к ней любви, а больше никому. Сестрёнка Элочка машину водит, как последняя стерва, было время, из аварий не вылезала, но потом наловчилась и стала крута невероятно. Всё равно хорошо, что не в Иркутске живёт, здесь бы её день-деньской на дороге материли. Надо позвонить, кстати, и ей, и сестрёнке Линочке, рассказать новости, только у них ещё ночь глубокая, надо подождать.
Болотный-то тарантас пришлось вручать водителю Володе, чтобы отогнал в мойку, привёл после тайги в порядок, а потом уже, вечером, вернул хозяину.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Так потихоньку, в размышлениях, и доехали до офиса. Старинный особнячок в центре, между улицами Марата и Степана Разина, раньше был партийным имуществом, а в девяностые отец как-то смог его отжать. И обжить. Два этажа, подвал, гараж, парковка.
Все сотрудники на местах – ещё бы, главный приехал. Да и про сделку, видимо, какие-то слухи просочились. Все, кто хоть чего-то стоил, уже по дороге до кабинета подошли к отцу и вежливо выразили поздравления.
Не успел Вик прийти к себе, как появился Влад. Владислав Вершинин, однокурсник, коллега и добрый приятель.
– Ну хоть ты расскажи, сколько правды в слухах, – усмехнулся он.
– А это смотря в каких, – Вик кивнул ему на кресло.
– Про то, что мы купили Недолюбова.
– Это, знаешь ли, уже не слухи. И более того, я с момента подписания договора пойду туда генеральным, а ты сядешь на моё место здесь.
– Валентин Фёдорович решил?
– Ну а кто же? Конечно. Радуйся.
– Это ты радуйся – пойдёшь на вольные хлеба.
– По слухам, те вольные хлеба ещё сто лет в порядок приводить, они там засрались по уши, все в долгах, как в шелках.
– Может там есть кто приличный, ты сразу-то сплеча не руби, – усмехнулся Влад. – Так-то они тонут давно, но ещё пока не потонули.
– Думаю, разгляжу. А ты садись и слушай, я должен сдать тебе дела. Сам пойдёшь сегодня к корейцам, и будешь с ними беседовать.
Корейцы хотели лес Ледяных для какого-то дела здесь, в Иркутске, но кочевряжились, как будто им гнилушку из того болота предлагали, а не приличную древесину, и процесс обсуждения условий договора тянулся уже второй месяц. Вик рассматривал его, как божеское наказание, и стоически терпел. Теперь терпеть и уговаривать будет Влад. Хоть что-то хорошее!
И тут зазвонил телефон. Отец звал в конференц-зал и Виктора, и Владислава.
4. Вероника
Сам не свой сегодня я с начала дня
Олег Медведев
В офис Вероника приехала только к обеду. И что, как тут с новостями? Два верхних – девятый и десятый – этажа бизнес-центра на берегу Ангары, в районе Верхней Набережной, сегодня стояли вверх тормашками. Пока Вероника шла до своего кабинета, её раз пятнадцать спросили – что и как. Оказалось, что Маргарита Романовна как уехала с утра, так пока ещё и не вернулась, равно как и шеф. Так что деталей пока не знал никто. Или Недолюбов уже бывший шеф?
В общем, отчитываться было некому. Задуманное удалось, пришедший по дороге в голову экспромт сработал на «отлично». Ок, будем заниматься текущими делами.
Сосредоточиться не дали – заверещал телефон, секретарша шефа Женя известила, что всех замов ждут в кабинет директора к семнадцати ноль-ноль. Что это – передача полномочий? Знакомство? Что-то еще?
Маргарита Романовна вихрем влетела в кабинет. Несмотря на свои пятьдесят плюс, она отлично выглядела – занималась йогой, ходила в пешие походы с палаткой летом и на лыжах зимой, в общем – вела активный образ жизни. Плюс креативно стриглась и умело красилась.
– Ну что я вам скажу, душа моя Вероника Андреевна, продали. С потрохами нас продали. Скажите Алёне, пусть кофейку сделает?
Конечно же, Вероника хотела знать подробности, поэтому попросила секретаршу Алёну сбегать в ближнюю булочную за свежей выпечкой, и сделать им троим кофе.
Алёна замачивала в двух вёдрах орхидеи из кабинета Вероники, по понедельникам у орхидей был поливочный день. Поставила последний из семи горшков, и убежала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Рассказывайте, не томите.
– Сама-то как? Удалось?
Ну да, их пока ещё не уволили, так что работа должна выполняться.
– Удалось. Опять божилась, что в последний раз. Почему-то поверили. Так что там, с Ледяными?
– Что, все трое были, красавчики, и отец, и оба сына. И представь, нашим новым генеральным будет не какой-то там собачий хрен с горы, а старший сын, Виктор Валентинович, значит. Сейчас они обедать куда-то подались, Ледяные и наш недогрызок, а потом он их сюда привезёт и будет тут им всё показывать.