Читать интересную книгу Темная сторона Земли. Дела давно минувших дней - Евгений Гончаров

Слова этой песни я слышу впервые, но музыка кажется мне до боли знакомой. На эту мелодию хорошо ложатся слова другой, широко известной, «Песни Приамурских партизан»:

«По долинам и по взгорьямШла дивизия вперёд,Чтобы с боя взять Приморье —Белой армии оплот»

«Вот те на! – удивляюсь я. – Слова переделаны, а музыка-то украдена!»

Лирическое отступление

Через много лет я узнаю, что не только советские композиторы-песенники брали без спроса чужие мелодии.

Джордж Харрисон был обвинен в плагиате за песню «My Sweet Lord» («Мой дорогой Господь»). Суд признал возможность непреднамеренного заимствования в этой песне мелодии у группы «Chiffons» («Шиффонз») – из композиции Рональда Мэка «He’s So Fine» («Он так хорош»), и обязал экс-битла выплатить правообладателю 1,6 миллиона долларов. В конце концов, Харрисон выкупил «He’s So Fine» за 587 тысяч долларов. Суды по этому иску продолжались с 1976 по 1991 год.

Лидер французской группы «Space» («Космос») Дидье Маруани утверждает, что песня «Жестокая любовь», впервые прозвучавшая в исполнении Филиппа Киркорова в 2002 году, – переработка его песни «Symphonic Space Dream» («Симфония космической мечты»), и грозит королю российской попсы иском на кругленькую сумму. Но русские не сдаются, и француз пока ничего не отсудил. Здесь им не там.

Затем Валера ставит на проигрыватель одну за другой свои грампластинки. Это самодельные пластинки из рентгеновской пленки, на темном фоне которых проглядывают светлые контуры человеческих черепов, грудных клеток и тазобедренных костей.

– Музыка на костях, – улыбается Валет.

Гитары, барабаны и саксофоны звучат как-то не по-нашему громко, голоса певцов переходят то на хрип, то срываются на визг – так у нас тоже не поют, и бешеный ритм. Под эту музыку невольно хочется дергать ногами и головой.

«Rock Around the Clock» («Рок круглые сутки») Билла Хейли и «Let’s Twist Again» («Давайте твист снова») Чабби Чекера, а это были они, производят на меня настолько яркое впечатление, что я понимаю: уже не смогу слушать русский народный хор имени Пятницкого. Такое растлевающее влияние оказывает на мое юное неокрепшее сознание американский рок-н-ролл. Как и предупреждали журнал газеты «Правда», «Известия», «Труд» и журнал «Крокодил».

В глубине коридора раздаются три звонка, Валера идет и впускает такого же, как и он, стилягу. Парень с подозрением смотрят на меня.

– Свой, – успокаивает его Валет.

Гость принес пачку музыкальных открыток – такие грампластинки на фотографиях с видами моря записывают в городском фотоателье.

«Тамара Миансарова. «Черный кот», – читает надпись Валера и ставит открытку на проигрыватель.

Из динамика раздается задорная мелодия, приятный женский голос поет:

«Жил да был чёрный кот за углом,И кота ненавидел весь дом.Только песня совсем не о том,Как не ладили люди с котом.Говорят, не повезет,Если черный кот дорогу перейдет,А пока наоборот —Только черному коту и не везет»

Это самый настоящий советский твист.

Лирическое отступление

В 1965 году на Новогоднем «Голубом огоньке» Тамара Миансарова исполнила знаменитую песню «Черный кот» (Юрий Саульский – Михаил Танич). Как говорят в таких случаях, на следующее утро она проснулась знаменитой.

В 1966 году Т. Миансарова стала победительницей конкурса эстрадной песни социалистических стран «Дружба». Конкурс состоял из шести туров, проходивших в шести странах (СССР, ГДР, Чехословакии, Польше, Болгарии, Венгрии). Т. Миансарова победила в четырех турах, опередив сверхпопулярную в социалистических странах болгарку Лили Иванову.

В 1980-е годы, по результатам опроса польского журнала «Панорама», Т. Миансарова вошла в четверку самых популярных певцов предыдущего 25-летия. По версии «Панорамы» этот список выглядел так: Эдит Пиаф, Карел Готт, Шарль Азнавур и Тамара Миансарова.

До 1970 года Т. Миансарова успешно работала в «Москонцерте», но потом попала в немилость у влиятельного человека из Минкультуры – стала невыездной, записи ее выступлений были размагничены, а фильмы с ее участием смыты. Т. Миансарова устроилась в Донецкую областную филармонию, где проработала 12 лет, не имея возможности гастролировать с концертами по всей стране и за рубежом. В 1980-х годах Т. Миансарова вернулась в Москву, преподавала вокал.

Вместо обеспеченной старости, Тамара Миансарова заслужила нищенскую пенсию.

И на всех других открытках записана эта же песня. Валет хочет купить все оптом.

Торг идет горячий:

– Почем отдашь?

– Трояк за штуку.

– Рваный, и ни копейкой больше.

– Тогда я совсем без навара.

– Рупь с полтиной, и по рукам?

– По рукам.

Так вот на чем живет Валет. Он пойдет на пляж, и будет втридорога продавать эту модную песенку иногородним отдыхающим, которых в купальный сезон много в Приморске.

Валет кончил плохо. Его сначала оштрафовали за нарушение тишины в городе, потом арестовали, судили по статьям за спекуляцию и тунеядство, и выслали из города. Так он где-то и сгинул. А комнату Валеры отдали соседу по коммуналке, написавшему на него заявление в милицию. У советского человека, строителя коммунизма, было очень мало возможностей для улучшения жилищных условий, и сосед Валеры не упустил своего случая.

Дарвин был прав?

В Советском Союзе по стилягам бьют из пропагандистских пушек всех калибров.

Даже мальчишки на улице, завидев стилягу, дразнят его.

Всесоюзный сатирический журнал «Крокодил», его меньшие братья украинский «Перець», белорусский «Вожик» и татарский «Чаян» пером фельетонистов и карандашом карикатуристов клеймят стиляг, высмеивая их внешний вид и увлечения.

Советское телевидение показывает пародию на рок-н-ролл «Назад к обезьяне» в постановке балетмейстера Игоря Моисеева.

«Мы спорить с Дарвином не будем,В его ученье нет изъяна.Он прав:В далеком прошлом людиПроизошли от обезьяны.Все было б так,Как шло от века,Но рок-н-рол сместил все планы,И в этом танце человекаНе отличишь от обезьяны»

Но первые черно-белые телевизоры в СССР еще в диковинку, а в кинотеатры ходят все граждане.

В кинохронике выходит сюжет с сатирической песенкой. Исполнители Кузнецова и Бокалов из Ленинградской милицейской самодеятельности поют:

«Вы на вечере видали —Ходит парень молодой,Как Наташа или ГаляПерманентом завитой.Смотрит он на всех героем,Золотой оскалив зуб,Надо лбом его пристроен,Как на проволоке, чуб.Ты его, Валюша, не ругай,Может, он залётный попугай?Может, когда маленьким он былКто-то его на пол уронил?Может, болен он, бедняга,Или просто-напросто стиляга?»

Действительно, стиляга похож на попугая, случайно залетевшего в загон для курей.

Над входом в центральный городской кинотеатр «Совкино» висит транспарант:

«Из всех искусств для нас важнейшим является кино»

В. И. Ленин

В кинокомедии «Черт с портфелем» (1966, реж. В. Герасимов) колхозница Маша Федорова (Надежда Румянцева) говорит шоферу Пете Лихову (Савелий Крамаров): «Что это у тебя за прическа? Даже смотреть противно!». «Чудачка, сейчас мода такая. „Битлс“ называется», – отвечает тот. И сельская молодежь, с писком и коленцами, пускается в заокеанский танец рок-н-ролл.

В кинокомедии «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика» (1966, реж. Л. Гайдай) жуликоватый инструктор школы танцев (Евгений Моргунов) учит молодых людей танцевать твист: «Давим ногой окурок, второй ногой давим второй окурок. А теперь давим оба окурка одновременно!»

Но, странное дело, зачастую эта кинопропаганда срабатывает с точностью до наоборот. Где же еще советскому гражданину, не выезжающему в капиталистические страны, да и в социалистические нечасто, научиться рок-н-роллу и твисту. Со времен Адама и Евы человеку хочется познать запретный плод. На Румянцеву и Краморова зритель валит валом. На «Кавказскую пленницу» мужчины ходят по нескольку раз, чтобы полюбоваться на спортсменку, отличницу, и просто красавицу Нину (Наталья Варлей), в сексуально обтягивающих бриджах на фоне кавказских гор танцующую твист.

Кстати, на раздавленных подошвами окурках, воображаемых, конечно, я сам когда-то учился танцевать твист – очень прогрессивный, доложу вам, метод.

«Танец сей, в котором, как известно, поворачиваются и сближаются особы обоего пола, требует надлежащей осторожности… чтобы танцевали не слишком близко друг к другу, что оскорбило бы приличие», – написал в 1825 году про вальс один ревнитель общественной морали.

Это про вальс, Карл!

Через полтора века последователи этого маразматика уже говорили, что рок-н-ролл и твист – неприличные танцы.